— Из Киева? Рейсовым? — заинтересовался старший лейтенант. — Прошу ваши документы, — обратился он к бритоголовому.

Тот порылся в кармане, достал мятый паспорт, командировочное предписание.

— А вот и самолетный билет… Не понимаю, что за подозрительность такая.

Старший лейтенант и мотоциклист в кожаной куртке внимательно просмотрели документы.

— Бумаги в порядке, — произнес старший лейтенант. — Одна только неувязка: никакого самолета из Киева сегодня не было. Рейс отменен по техническим причинам. Не знали, да?.. Не дурить! Руки вверх! Оба! — вдруг крикнул он, и в его руке появился пистолет. — Афонин, обыщите их.

— Послушайте, — умоляющим голосом заговорил Андрей Викентьевич, стоя с поднятыми кверху руками. — А я-то здесь при чем?..

— Что вы дураком прикидываетесь? — усмехнулся старший лейтенант. — Его сбросили ночью с самолета над Заячьей рощей, а вы там ожидали с машиной… Повернитесь лицом к стене, — приказал он.

— Ай-яй-яй… Что же это такое? — причитал Андрей Викентьевич, стоя у стены. — Обижаете старого человека… Ну, пустил его на ночь. Дождь ведь лил какой, жалко. Откуда я мог знать… А машина… Машина что! Ее мог любой взять. Гараж ведь у меня не запирается…

И тут он вспомнил: этот мальчишка в погребе все видел! Сейчас они обнаружат люк, полезут в погреб, найдут мальчишку, ход в подземелье, взрывчатку.

Послышался гудок паровоза, и сразу же раздался четкий перебор колес. Поезд въезжал на мост.

Андрей Викентьевич встрепенулся. Мост! Немедленно взорвать мост! Вода хлынет в подземелье. Погреб затопит. Не будет моста, не будет поезда, не будет и мальчишки. Он выполнит задание и выйдет сухим из воды… Какое счастье, что он придумал это, с настольной лампой. Надо нажать только кнопку на лампе.

До стола, на котором стояла лампа, было всего каких-нибудь два метра. Андрей Викентьевич сделал незаметное движение, потом еще одно… Теперь уже можно дотянуться.

Левая рука Андрея Викентьевича потянулась к белой кнопке выключателя лампы. Глаза у него расширились, как у безумца. Нажать и…

И вдруг Андрей Викентьевич почувствовал, что его руку сжало, как в тисках.

— Зачем вам лампа понадобилась? Потемнело в глазах? Отойдите в сторону! Ну! — приказал мотоциклист в кожаной куртке.

Перебор колес прекратился. Поезд миновал мост.

Старший лейтенант подошел к столу и осторожно приподнял лампу. От нее шло два шнура. Один к штепселю, — а другой… Другой провод шел вдоль стены. Он вел в закрытый люк.

— Поднимите крышку…

В глубине погреба нашли Мишу. Толик бросился к нему с радостным воплем.

— Поймали их? — спросил Миша, отстраняясь от его чересчур стремительных объятий.

— Поймали, дружок! Куда они денутся, — сказал старший лейтенант.

— Слышишь, Витя! Их поймали! — крикнул Миша куда-то в сторону. Старший лейтенант посветил туда и увидел дверь. Она была крепко заперта. Пришлось высадить ее плечом.

За дверью сидел толстый мальчик в очках. Его лицо было вымазано чем-то черным, он был весь в грязи. С исцарапанных губ стекала кровь, и он то и дело сплевывал ее.

На земле валялись два разорванных конца провода с эбонитовой оболочкой. Того самого провода, который шел от настольной лампы…

Миша лежал на крыше и, зажмурив глаза, жарился на солнце. Не надо было ни варить обед, ни воевать с Толиком — он был свободен, совсем свободен. Лето теперь уже не казалось ему пропащим. Мама выздоровела, и вот уже несколько дней, как вернулась из больницы.

Сзади загремела жесть.

— Нельзя ли потише? — лениво бросил Миша. — Дядя Ерофей во дворе.

Витя опустился на крышу рядом с ним. Оба молчали.

— Почему не пришел на реку? — не выдержал, наконец, Миша.

— Кружок…

«Кружок, кружок… Знаешь, что ребята говорят?» — хотел было по привычке сказать Миша, но тут же спохватился.

Он посмотрел на реку. Из воды поднимались могучие быки, похожие на громадные каменные головы с выдвинутыми вперед прямыми носами-волнорезами. Над макушками быков пролетало стальное тело моста, одетое в причудливые кружева ферм, балок, перекрытий. Новый мост казался стремительным и легким, словно застывшая в полете стрела. И вместе с тем он стоял уверенно, твердо, будто родился вместе с рекой, навечно соединив ее берега.

Валя Шевцова была ужасной трусихой. Вечно чего-то боялась, постоянно смущалась и краснела. К тому же она была худенькой и очень маленькой — меньше всех в классе. Многие даже не верили, что она учится уже в пятом.

Когда объявили, что мальчики и девочки будут заниматься вместе, Валя приуныла. В доме, где она жила, было полным-полно мальчишек. Все они задиры и крикуны. Выйдут двое мальчишек во двор, такой галдеж поднимут, словно их там сто. И драчливые мальчишки очень. Сколько раз Вале от них попадало — просто так, ни за что, ни про что. А теперь с ними вместе учиться!

Первые недели занятий подтвердили Валины опасения. Раньше был класс, как класс. Ну, конечно, не обходилось без разных неприятностей. То кому-нибудь чернила на платье прольют, то кто-нибудь уроки не выучит. А однажды даже драка была: Катя Есенина с Милой Косоглазовой подрались. Но все равно класс был дружный и озорницам воли не давал.

А теперь класс словно на две половины раскололся: большая — девочки, меньшая — мальчики. И хотя Эмилия Васильевна всех мальчишек рассадила, все равно они держались особняком и с девочками разговаривали свысока. Эмилия Васильевна говорила, что это от смущения и скоро пройдет, но почему-то долго не проходило.

Правда, не все мальчишки противные. Вот Витя Жолобов. Он совсем не вредный. Учится хорошо, песни красиво поет. И такой веселый, словно все время получает пятерки.

Или Саня Иванов. Он тоже хороший, никогда не дерется. Саня почти все книги прочитал в школьной библиотеке. Эмилия Васильевна говорит, что он их глотает. Однажды Валя с ним вместе шла из школы домой — они живут рядом. Он ей так много интересного наговорил — и про Северный полюс, и про каких-то там москитов, и про огнедышащие вулканы. Она даже удивилась — сколько он всего прочел!

Петя Ивочкин, Саша Масленников, Леша Кобяко — тоже ничего ребята. Но только когда по отдельности. А как сойдутся вместе — сразу противные делаются. Дразнят, ругаются, а то и за косички потянут.

Верховодил у мальчишек Женя Симонов. Сразу Валя и не догадалась, что он у них главный. Женя смирный на вид, никогда не кричит. Очень вежливый. Толкнет тебя — скажет: «Извини». Одет всегда аккуратно. Тетради у него чистые — ни одного пятнышка. И учится хорошо, на пятерки и четверки. Эмилия Васильевна его всегда хвалила, говорила: «Берите с Жени пример».

Женю посадили с Валей за одну парту. И оказалось, что Женя только притворяется тихим. Он очень вредный и хитрый. Порядок в классе нарушал больше всех, учителей обманывал. Только он это делал так, что никто не замечал.

Однажды Женя потихоньку привязал нитку к скелету собаки в кабинете биологии и во время урока стал дергать за нее. Скелет подпрыгивал, и все очень смеялись. Эмилия Васильевна рассердилась, но так и не узнала, кто это сделал: как только она подошла к скелету, Женя отпустил нитку.

А еще раз он лезвие от бритвы принес. Вставил лезвие в парту и давай потихоньку дергать пальцем. Дзинь, дзинь, а где — не поймешь. Григорий Иванович все просил перестать, а потом встал и прошелся между партами.

Женя не успел вытащить лезвие. Валя видела, как он побледнел — испугался, вероятно, что попадется. Но близорукий Григорий Иванович лезвия не заметил.

К концу урока Женя расхрабрился и снова стал дзинькать. На перемене ходил гордый такой, и ребята за ним табуном.

А недавно он вот что проделал. Достал где-то карбид и насыпал в чернильницы. По классу такой запах пошел, просто нельзя было заниматься. И опять Эмилия Васильевна не подумала, что это Женя. Она даже ему «спасибо» сказала. Он суетился больше всех, когда стали мыть чернильницы.