— И всё-таки, это очень странно. То, что мы с вами вот так встретились. Так необычно… Я читал множество книг, пытался представить себе, как герои живут за границами книги, но мало что получалось. А теперь… теперь я герой, а вы – писатель.

Она молчала.

— Вы будете кофе? — раздался вдруг звонкий её голос.

— Кофе?

— Ах, точно, вы не знаете, — Джесси улыбнулась и повела меня на кухню. — Думаю, вам понравится.

Боль просочилась сквозь сон, унося его рассыпающиеся кусочки. «Нет!» — крутилось в голове. Я скоро поднялся, тяжело дыша.

— Доброе утро, сэр, — раздался где-то рядом голос миссис Роуз. В памяти медленно осветилась картинка. Прошлым вечером, вернувшись домой, я попросил её разбудить меня. Если, конечно, сам не проснусь, что было маловероятно.

— Благодарю.

Она вышла из комнаты, я оделся.

Голова страшно болела, но, как только я вышел на воздух, боль прошла. По дороге то и дело закрывались глаза. Я не помнил, во сколько лёг и сколько времени спал. Видимо, сонливость сказалась на работе.

Уилла не уволили. Не знаю, по какой причине, но хотелось бы верить, что мы оба останемся на работе ещё долгое время. Я, конечно, не ходил в обносках и не просил хлеб на дороге, но моё состояние оставляло желать лучшего.

Умывшись, я стал чувствовать себя лучше. Ледяная вода насквозь проела пелену усталости, как кислота. Я не был бы против прилечь, но уже по крайней мере не спотыкался на каждом шагу.

— Хорошо живём, — Уилл улыбнулся, подойдя к моему рабочему месту. — Ты какой-то расклеенный.

Заметил.

Я пересказал ему события прошлого вечера. Рождество теперь ассоциировалось с комнатой Джесси – светлой, уютной, которая освещалась теми самыми неизвестными штуками: Джесси называла их «лампочки» — вместо привычных, тонущих в воске свечей; вокруг множество неизвестных вещей, значения которых я пока н знаю; всё это заглушал приятный запах напитка (он невероятно бодрит!), который Джесси называла кофе.

Уилл слушал меня с улыбкой. Окончательно оторвавшись от работы, я с воодушевлением пересказывал вчерашний вечер, хотя ничего особенного в нём не было. Наверное, я просто слишком впечатлительный.

— Ну и отлично, — усмехнулся Уилл. — Вижу, ты хорошо провёл Рождество.

— И всё же странно, — я услышал, как испарились радостные нотки в моём голосе. Он точно стал холоднее. — Отчего это всё стало проявляться только недавно, точно всю свою жизнь я жил обычно, и только сейчас меня запихнули в книгу?

Уилл пожал плечами. Выглядел он беззаботно, и я решил не портить ему настроение.

Вдруг Уилл торопливо включил свой станок и принялся за работу. Здесь явно что-то не так, я потянулся включать свой, но меня прервал крик.

— Корбес!

Железные «лапы» машины заработали. По правилам поступать так не безопасно — и я это знал. Маркес не раз говорил, что, включив станок, нужно сразу же приступать к работе.

— Прекратите валять дурака!

Он подошёл ко мне, я завозился, от того сердце стало стучаться чаще, руки от волнения задрожали, предметы начали падать из них. Я рассеянно взглянул на тетрадку, которую рукой столкнул со стола. Тетрадка с установкой станка – у всех на столах такая.

Я постарался успокоиться, тронул станок – сверху, а не между «лап», но со стороны что-то (или кто-то?) с силой дёрнуло меня в сторону. Я пошатнулся, но по инерции схватился руками за стол.

Секунда, и перед глазами всё замерло. Я ощутил адскую боль. Она растеклась по всему телу, хотя режущее лезвие только легонько проехалось по моей левой руке. Я выключил станок, сжимая зубы от нестерпимой боли. Маркес был уже далеко. И никто не видел, что он толкнул меня. Станок рядом замолк, Уилл подбежал ко мне, осторожно обхватил руками мою горящую руку и повёл прочь из мастерской.

— Сильно задело? — с сожалением спросил он.

Я кивнул.

Ледяная вода потекла по руке, но лично мне она показалась кипятком. Друг где-то раздобыл салфетку, я скоро перевязал руку и направился в мастерскую. У моего станка стоял Маркес, не трудно было догадаться, что он скажет.

— Что это такое? — по слогам произнес начальник.

Если бы я не знал, что произошло, я бы даже испугался. Брызги крови виднелись на столе и «лапах» — мне очень повезло, что там не осталось ни пальца, ни целой руки. Я мельком оглядел окровавленную салфетку, какой я обвязал руку.

— Сэр, Итану требуется лечение. Он…

— Нет, не требуется, — твёрдым голосом перебил его я.

Маркес и бровью не повёл. Тень улыбки скользнула пол его лицу, и он, сложив руки за спиной, медленно направился вдоль станков.

— Почему? — изумился Уилл.

Я не ответил.

Подонок.

— Не больно? — Джесси бережно завязала маленький узел из бинтов, немного подержала руку Итана в своей, затем отпустила.

— Спасибо.

— Кто вас так?

— Маркес.

Джесси ахнула.

— Кошмар какой.

— Да пустяки.

Она провела рукой по повязке, проверяя, не туго ли она затянула. Итан больше не морщился, не скрипел зубами. Он взглянул на Джесси. Она была немногим ниже его, но, чтобы поймать её взгляд, Итану всё равно приходилось наклонять голову.

— Вы в порядке?

— Да.

Он убрал руку из руки Джесс и двинулся кругами по комнате.

— Представляете, он толкнул меня буквально головой под машину. И, самое интересное, никто не заметил!

— А Уилл?

Итан вздрогнул. Он много рассказывал девушке о своём друге, начиная с знакомства на фабрике и до того момента, как он, Итан, благодаря другу, попал в другой мир. К Джесси. Конечно, она не знает о нравах в их мире... Или знает. Из истории. Но всё же…

— Видимо, тоже не заметил. Он ничего не говорил об этом. А когда Маркес спросил, в чём дело, Уилл сказал только, что мне требуется выходной.

— Я и не думала, что он такой злой... — задумчиво пробормотала писательница. — Может, мне переписать его характеристику?

Спрашивала она у Итана, но он не услышал вопроса. Джесс закусила губу. Маркес. Это чёрное имя она придумала уже давно и почти сразу же придумала, как закончится её роман. Итан сидел в задумчивости. Джесси взглянула в его карие глаза. Нет, ей не хотелось его убивать. С самого первого дня встречи. Что, если он вправду умрёт? Неизвестно ведь, что случается с героями, когда их убивает писатель.

— Скажите, — прервал тишину герой её книги. — Вы никогда не задумывались, почему я появился недавно? Почему именно у вас?

— Именно у меня?

— Конечно. Или в вашем городе всегда можно увидеть героев книги, шатающихся по улице?

— Нет, но…

Итан с любопытством повернул голову и взглянул на писательницу.

— Мой роман рукописный, — неуверенно начала она, — сейчас все пишут на компьютерах.

Итан перевёл взгляд на чёрную вещицу на столе. Ноутбук. Да, Джесс о нём рассказывала. Удивительное изобретение. Можно не только на расстоянии общаться, но и видеть друг друга на экране; даже постановки можно смотреть, а такие у них только в театрах.

— Думаете, из-за этого?

Она пожала плечами.

— Тогда почему я начал жить не тогда, когда вы принялись писать книгу, а, как обычный человек, родился, рос, учился?

У Джесси не нашлось ответов, и Итан это понимал, потому задавал риторические вопросы. Слова улетали в пустоту, в светлую, напичканную электроникой комнату, сталкивались с её стенами, разбивались на множество мелких словечек и улетали в открытое окно, так и оставаясь несказанными.

Оба, писатель и героиня, отвели взгляды друг от друга, переметнулись на книгу. Лежавшая на столе, в тёмной, на вид глянцевой обложке, она, поблёскивая в лучах солнца, будто светилась среди всего пространства.

— Эта книга, — Итан кивнул головой, указывая на неё. — Я недавно прочитал отрывок оттуда — точь-в-точь Маркес.

Джесси вскинула брови.

— Вы не читали?

— Давно читала, к сожалению, ничего не помню.