Для этого медицинского осмотра под огороженном ширмами (чтобы не подглядывали мужчины) шикарным цветастым пляжным тентом был оборудован небольшой смотровой кабинет – с кушеткой, шкафом, двумя роскошными креслами и стоящим между ними журнальным столиком, а также вешалкой для одежды, письменным столом и несколькими жесткими стульями. Когда вошла Анастасия, мы все втроем сидели и ждали только ее. Лилия, одетая в белый, с короткими рукавами, халат прямо на голое тело, и в белую же шапочку, сидела на месте врача за столом, а мы с Зулей, напустив на себя строгий вид, пристроились по обе стороны от нее.

Анастасия прошла на середину этого импровизированного кабинета и остановилась, растерянно переминаясь с ноги на ногу и не зная, что ей делать дальше.

– Раздевайтесь, больная, – важным тоном произнесла Лилия и это получилось так уморительно похоже на то, как дети играют «в больницу», что я чуть не прыснула от смеха. Но сдержалась.

Анастасия (явно ведь не местная, происхождения не скроешь) почему-то приняла это абсолютно всерьез, без всякого юмора, и начала расстегивать ремень на своей джинсовой юбке ниже колена, которую вместе с клетчатой рубашкой коричнево-горчичного цвета я подобрала ей для повседневного ношения. Ну, джинсой я это изделие называю чисто по привычке, поскольку фактура ткани, покрой и металлические заклепки (не декоративные, а самые настоящие) располагались на своих положенных местах, зато цвет у нее был не синий и не голубой, а какой-то зеленовато-табачный. Не так красиво, но зато прочно, аккуратно и не марко. И вообще масспошив того мира, если не считать специальной пляжной одежды, весь окрашен в неяркие маскирующие цвета.

Еще одной приметой сходного с нами происхождения было то, насколько легко и естественно она освоила ношение этих вещей, правда, пока наотрез отказываясь надевать джинсы-брюки, говоря, что это неприлично. Местные же женщины – хоть завербованные амазонки, хоть оставшиеся с нами латинянки – ходят в нашей одежде примерно с той же грацией, что и дрессированные медведи в цирке. И с расстегиванием-застегиванием пуговиц у местных тоже возникают определенные напряги, а вот Анастасия справляется с этим свободно, даже не задумываясь о том, что она делает, как и с ношением нижнего белья, которое у местных начисто отсутствует. Но это все детали, с которыми мы разберемся чуть попозже, а пока Анастасия полностью разделась и снова, неловко переминаясь босыми ногами, встала перед нами на специальном коврике, прикрывая ладонями интимное место. Ишь ты, какая стеснительная – тут ведь одни женщины, а она все равно прикрывается.

– Так, больная, – сказала Лилия, вставая из-за стола и вставляя в уши дужки стетоскопа, – вытяните руки по швам и приступим. А вы, девочки, смотрите, как делается настоящий медицинский осмотр. Дышите, больная… Не дышите… Повернитесь… Дышите… Не дышите…

Пока Лилия выслушивала Анастасию, Зуля изучала ее обнаженную фигуру примерно так же, как скульптор изучает кусок глины, из которого он должен вылепить прелестную статуэтку. Пока это всего лишь грубая заготовка, не лишенная, правда, определенного врожденного очарования – но Боже ж ты мой, как ее поломала жизнь… Шрамы огнестрельные, совсем застарелые, шрамы резаные, значительно свежее, шрамы от плети на спине и наверняка большое количество шрамов в ее несчастной душе.

Но первой бедняжку в свои руки получила все же Лилия – и сейчас она вертит ее, как модель на подиуме, заставляя то выпрямляться, поднимая вверх руки, то становиться спокойно с ногами на ширине плеч и опущенными свободно руками, то согнувшись садиться на корточки, то наклоняться вперед, берясь кистями рук за лодыжки выпрямленных ног (не у каждого получится, нужна гимнастическая растяжка и постоянные тренировки). При этом наша девочка-богиня, как заправский доктор, прощупывает Анастасию своими тонкими пальцами и лишь иногда спрашивая о том, где и что у нее болит. Со стороны это выглядит как истинное шарлатанство пополам с гипнозом, но я-то знаю, что пальцы Лилии работают лучше любых наших медицинских диагностических приборов, а странные позы нужны только для того, чтобы расслабить или напрячь определенные группы мышц, пострадавшие от проникающих ранений, и поставить в различное положение те или иные внутренние органы, чтобы определить, насколько сильно на них отразилось столь варварское обращение с этим телом. Бедная Анастасия аж взмокла, а Лилия все продолжа над ней свои манипуляции, лишь иногда прерываемые короткими вскриками боли несчастной женщины.

– Ну, вот и все, – сказала, вздохнув, Лилия, наконец оставив в покое бедную женщину, – ничего страшного у тебя нет, милая. Знаю, что обследование далось нелегко, поэтому садись вон на тот стул и переведи дух, а я пока заполню твою анкету.

Сказав это, юная богиня вернулась за стол и раскрыв большую толстую тетрадь, взяла перьевую ручку и начала быстро что-то писать по латыни, заполняя лист мелким убористым почерком – при этом она либо создавала у пациентки ощущение «настоящего врача», либо действительно записывала результаты обследования. Анастасия, которая находилась в состоянии, чрезвычайно похожем на транс, подошла к указанному стулу и уселась на него, выпрямив спину. Положив руки на плотно сдвинутые колени, она ожидала вердикта. Лилия старалась над своей писаниной еще минут пятнадцать – слишком долго для простой показухи. Наконец она остановилась, и, подняв голову, посмотрела на свою пациентку.

– Значит так, – сказала Лилия, – повреждения у тебя средней тяжести, раны заросли вкривь и вкось, наследственность тоже не самая лучшая – скажи спасибо прабабке со стороны матери, да и к своему телу ты относилась довольно похабно, и изношено оно у тебя гораздо выше среднего. Но у тебя нет ничего такого, с чем не могла бы справиться старая добрая маготерапия. Заклинание регенерации на тебя наложит наш юный друг Деметрий, а потом я, направляя силу его заклинания, за десять сеансов каждые три дня я сделаю так, что твое тело станет как новенькое. Будешь ходить ко мне на лечение вместе с госпожой Ефимией…

При этих словах Лилии Анастасия чуть не грохнулась в обморок – не знаю, что она там себе вообразила, но было видно, что сочетание слов «на тебя наложат заклинание» было для нее само по себе страшнее смертного приговора. Бедная женщина. Кто же ее напугал и когда, неужели в детстве, когда она могла наслушаться страшных сказок о злых колдунах, накладывавших самые мерзкие заклинания на молоденьких девочек. И вот сейчас бедняга трясется от страха, даже не подумав, что регенерация – это не страшное, а очень полезное заклинание, не только укрепляющее здоровье, но еще и продлевающее жизнь и молодость женщины, сколько бы ей ни было лет. Большинству из нас еще рано задумываться о продлении молодости и красоты, но однажды это время придет – а заклинание регенерации не имеет ограничения по сроку своего действия.

Лилия тоже заметила этот страх и недовольно поморщилась.

– Только без комплексов, моя дорогая, – сказала она, – в заклинании регенерации нет ничего страшного или болезненного, просто оно будет поддерживать твое тело в оптимальном состоянии, соответствующем полностью развитой генетической норме. Для твоего вида это примерно соответствует возрасту от двадцати до двадцати пяти лет. Вместе со мной с вами обеими будет работать госпожа Зул, которая теми же методами будет приводить ваши тела к оптимальным эстетическим показателям, свойственным вашему виду.

– Внешности супермодели тебе не обещаю, – высоким голосом произнесла Зул бин Шаб, – но мужчины на улицах на тебя оглядываться будут – это фирма гарантирует. Задатки у тебя есть, и неплохие – не то что у твоей напарницы Ефимии, которая по фактуре похожа на ручку от метлы. Но даже ручку метлы можно довести до такого совершенства, что ваши самцы будут кидаться на нее с диким голодным рычанием. Почему-то наш господин и повелитель желает, чтобы все дамы и девицы в этом отряде выглядели не хуже, чем женская эскорт-гвардия нашего императора всех деммов.