- Я готова.

Она заняла место пилота; рядом, на место штурмана, сел техник.

Она взлетала в сторону Волги с аэродрома № 2. Ближе к городку находился аэродром № 1. Он был небольшим и использовался для взлета и посадки лишь связных самолетов и самолетов СБ.

Стартер махнул красным флажком. Марина увеличила обороты моторов и легко начала отдавать штурвал от себя. Пробегая рядом с посадочными знаками, увидела, как Петрович ободряюще махнул рукой. Самолет почти незаметно оторвался от земли, внизу показалась Волга. Широкие желтые отмели окаймляли обмелевшую от летней жары реку. Скорость нарастала, и Марина плавно ввела машину в разворот. Задание было простым - сделать "коробочку" над аэродромом и посадить самолет.

Она уже начала готовиться ко второму развороту, как вдруг почувствовала, что самолет потянуло влево. Усилием педали постаралась выровнять самолет, но его тянуло все так же влево. Высота начала падать. Она поняла, что вышел из строя левый мотор.

Впереди виднелся аэродром № 1, и только посадка на него могла спасти машину и экипаж.

Была еще одна возможность - сесть в поле на фюзеляж. Но Марина и в мыслях не допускала этого. Конечно, к этому прибегают в случае безвыходного положения, у нее же совсем другое. Да, ситуация непростая. Посадка на одном моторе на таком самолете - дело нелегкое даже для опытных летчиков. Сложность еще и в том, что надо садиться только по прямой на небольшой аэродром: малейшая неточность в расчете - и самолет выкатится за пределы поля и может скапотировать, стать "на нос".

"Ну, Марина Михайловна, - мысленно приговаривала она, - смотри внимательней, а не то будет тебе и бис и ура..."

Ни растерянности, ни минутного замешательства, которое порой приводит к беде. Сознание, как секундная стрелка, четко отсчитывало каждое движение штурвала, педалей. Она сбавила обороты правого мотора, снизилась, потом, то чуть форсируя, то убирая обороты работающего мотора, подвела машину к краю полосы, чтобы иметь в запасе лишний десяток метров для пробега. Она остерегалась лететь слишком близко к земле. Только перетянув через ангар, резко убрала обороты мотора и выровняла самолет. Он легко коснулся грунта и понесся по накатанной полосе.

"Вот и сели! Ай да мы!" - прокричала Марина технику, выключая двигатель. Самолет еще катился, потом у края поля Марина развернула его и он замер словно без сил, выполнив свой долг.

Она выдернула шнур шлемофона из розетки и вышла из машины. Техник недоуменно смотрел на левый, отказавший мотор: отчего все это стряслось?

- Выясняйте, в чем дело, - сказала ему Марина. - Могли быть неприятности большие, чем мы с вами испытали.

Раскова была довольна. Чувства пережитой опасности она не испытывала. Обычно оно возникает от сознания, что что-то происходит помимо тебя и ты не можешь вмешаться в события. Сегодня же все шло по классическому образцу: отказ мотора в воздухе и неукоснительное выполнение летчиком соответствующих правил поведения в этой ситуации. Она нигде не отступила от правил, не дала родиться страху и с честью вышла из опасного положения.

К самолету подъехала "эмка" Петровича. Выскочив из нее, он разгневанно приказал технику:

- Разобраться немедленно, в чем причина неполадки; если это плохая подготовка, то будут приняты строгие меры.

- Товарищ подполковник, задание на полет выполнено! - доложила Раскова. - Пришлось садиться на одном моторе.

- Спасибо, Марина Михайловна. Задание выполнено отлично.

Глядя на маленькую, худенькую женщину в вылинявшем синем комбинезоне, он гордился ею.

Пришла осень. Дни стояли ясные и по-летнему теплые. Но уже не было той изнуряющей жары, которая мучила всех эти месяцы, исчезли сонмища комаров и мошкары, ночами выпадали холодные росы, блестевшие на раннем солнце.

Осенью 1942 года снова ухудшилась обстановка на фронте. Немецкие войска прорвались к Дону и угрожали Сталинграду.

- Товарищ майор, ну когда же нас пошлют на фронт? - обращались летчицы к Расковой. Подготовка была, по существу, завершена. Оставалось отработать лишь несколько полетных упражнений. Но снова начались перебои с горючим, лишнюю бочку бензина удавалось найти с трудом.

Только в конце ноября был подписан акт о готовности полка к отправке на фронт. Среди девушек царило приподнятое настроение: готовили и чистили самолеты, проверяли - в который раз! - пулеметы, упаковывали штабное имущество. Теперь каждое утро встречали вопросом о погоде, но погода, как нарочно, испортилась - налетели метели, заметая стоянки; на север, куда лежал путь полка, циклоны принесли низкую облачность.

Так прошло несколько дней. Наконец погода словно смилостивилась, проглянуло яркое, будто начищенное ветрами солнце, легкий мороз разрисовал изморозью кабины самолетов. Полк выстроился у стоянки машин перед дальним, почти тысячекилометровым перелетом. Для всех экипажей это был очень серьезный экзамен в летном мастерстве, организованности, штурманских расчетах. Этот экзамен держала и Раскова и как летчик, и как командир. Волновалась ли она? Конечно. Она поведет 20 боевых самолетов. Собрать в строй эту группу, провести по маршруту, посадить на новом, незнакомом аэродроме - сама по себе ответственная задача. Да к тому же у летчиков и у штурманов было только по несколько совсем небольших маршрутных полетов.

Но и командир полка, и все летчики были уверены, что, собрав свою волю в кулак, не допуская ни малейшей расслабленности, они справятся с этой задачей.

Марина прошла вдоль строя. На правом фланге билось на ветру полученное несколько дней назад боевое знамя полка. Ну что ж, она может с радостью сказать себе: ее усилия, ее настойчивость, бессонные ночи и тревоги не напрасны. Воюет на Кавказе ночной полк Евдокии Бершанской; бьют фашистов в небе истребители: уже есть первый сбитый самолет - это отличилась Валерия Хомякова в небе над Саратовом; сегодня вылетает и ее полк. Ответственное и важное задание, возложенное на нее, выполнено.

Подъехала машина, из нее вышли полковник Багаев и подполковник Петрович. Отдавая им рапорт, Марина почувствовала, как задрожал ее голос.

- Не забывайте нас, Марина Михайловна, - сказал Багаев. - Хоть мы и в тылу, но сами знаете, делаем что можем для фронта. Желаем вам успехов в бою, - обратился полковник к строю летчиков, - покажите, что вы недаром учились здесь. Надеемся, что вы станете примером для других летчиков, несмотря на то, что вы женщины и не надо бы вам воевать, скажу по совести. Но сегодня все берутся за оружие - и женщины, и дети, и старики, и мы гордимся вами и ждем вас с победой.

Прозвучала команда: по самолетам! Экипажи заняли свои места в кабинах. Заискрились снежинки, сдуваемые вихрем заработавших моторов, самолеты медленно выруливали к старту.

Первой шла "Звездочка" Марины. Она легко слушалась даже небольших движений секторов газа и мягко бежала по укатанной снежной дорожке. Штурман капитан Хиль посматривал назад, следя за выруливанием остальных экипажей. Командование настояло, чтобы штурманом полка был опытный командир-мужчина, хотя бы временно, пока штурманы-девушки обретут необходимый опыт вождения больших групп в боевых условиях.

- Все построились? - спросила, обернувшись, Марина.

- Да, товарищ майор. Все по местам.

- Радист, готов?

В наушниках затрещало, и голос радиста произнес:

- Да, товарищ командир. Связь проверена.

- Идем на взлет. Следите за самолетами.

Марина двинула секторами оборотов моторов. Гул их стал мощным и грозным, самолет стремительно рванулся вперед, к горизонту. Мелькнул под крылом заснеженный берег Волги, впереди показался прикрытый морозной дымкой город.

- Убрать шасси!

- Да... Убрать шасси, - ответил штурман.

Она начала первый разворот, и теперь ей были видны взлетающие друг за другом самолеты. Установив самолет в набор высоты, старалась разглядеть машины, которые подходили к ней и строились в группу.

Марина уже сделала два круга над аэродромом, когда взлетел последний самолет. Ее охватило какое-то тревожное чувство, казалось, что вот-вот один из самолетов свернет с полосы и не взлетит, останется. И теперь, увидев, что обе эскадрильи на своих местах, облегченно вздохнула.