Глава 5

БЕН ЭДВАРДС

У Грейс амнезия.

Ситуация оказалась далеко не такой, какой он ожидал, и теперь Бен не знал, что делать. Грейс потеряла память.

Независимо от того, сколько раз он мысленно прокручивал эти слова, это никак не укладывалось у него в голове. Последние три года она жила другой жизнью, которая, казалось, делала её счастливой.

Была ли она счастлива? Действительно счастлива? Счастлива так, как была со мной? Он грубо потёр тыльной стороной ладоней закрытые веки, пытаясь найти решение. Его сердце нашло свою вторую половинку, и он не был готов отпустить её снова. В этом он был уверен. Он мог бы показать ей фотографии их совместной жизни, потому что дома у него были папки с фотографиями на компьютере. Грейс вернула бы свою семью. Она смогла бы ощутить ту любовь, которую все испытывали к ней, в особенности ту, которую он все ещё чувствовал к ней. Они могли бы пожениться. В конце концов.

Но так хотело его сердце. А вот разум говорил, что она любит доктора Хантера Барнса. А он знал, как отчаянно могла любить Грейс. И чтобы согласиться на помолвку с ним, она должна была быть в него влюблена. Это оказалось препятствием, о котором он даже не задумывался. Она построила жизнь здесь, в Чикаго, и, вероятно, не прыгнет в самолёт с ним в ближайшее время, чтобы вернуться в Сиэтл. Она даже не помнила об их жизни там.

Ещё одним неприятным моментом, что заставляло его чувствовать себя плохо, было то, что она больше не знала его. Значит, и не любила. И он сомневался, что она бросит свою нынешнюю жизнь, чтобы начать или продолжить эту жизнь с ним.

Это было слишком давно? Прошло уже много времени? Может уже слишком поздно? А может, как раз вовремя?

Эти досадные вопросы терзали его, и он потерял счёт времени и не заметил, что все уже разошлись. Он посмотрел в окно своего углового кабинета и стал наблюдать за заходом солнца, вид слегка загораживала другая высотка. Образно говоря, этот вид, отражал и его нынешнее положение.

Собрав вещи и отключив компьютер, он выключил свет, прежде чем покинуть офис. Войдя в свою квартиру, он недовольно вздохнул. Тут было пусто и неуютно, как будто кто-то только что переехал или находился в процессе переезда. У стены стоял коричневый кожаный диван, а перед ним журнальный столик, на противоположной стене висел плоский телевизор. В книжном шкафу, который находился на стороне телевизора, была небольшая коллекция книг, занимающая всего одну полку, но остальные были пусты. В его спальне было и того меньше: только большая не застеленная кровать и комод. Никаких картин на стене или безделушек. По одну сторону от телевизора находился стол, за которым он проводил большинство вечеров. Два стула у кухонного бара завершали весь интерьер квартиры. Только мебель, никаких мелочей, никаких по-настоящему личных вещей, заполняющих пространство, где он жил. Дом был там, где Гре…

В квартире, тем не менее, была одна вещь, которая бросалась в глаза, и заметно выделялась среди царящей безжизненности и пустоты. Фото семьи Бена в рамке на столе. Это была фотография его родителей, сестры, его самого и Грейс. Они уже сделали одну традиционную идеальную постановочную фотографию перед этой. Фотография была смешным, неудачным дублем. В миллионный раз, посмотрев на весёлые лица своей семьи, его глаза остановились на Грейс, которая воспользовалась ситуацией, чтобы поцеловать его в щеку. Его любимая прижалась губами к нему именно в тот момент, когда он показал язык и подмигнул в камеру. Они держались за руки, и вся глубина эмоций, исходящих от этого снимка, наполнила комнату и его сердце тяжестью. Они были так влюблены. Счастливы.

Фотография была основной причиной, по которой Ребекка редко оставалась у него дома. Кто мог бы её винить? Как-будто — это святилище. Храм любви.

Он знал, что ему делать. В конечном счёте, он никогда не стремился обосноваться в Чикаго. Он не собирался поселиться здесь навсегда или увлечься чем-то или кем-то, даже Ребеккой.... И она знала это с самого начала.

В кафе, находившееся в центре города, Бен, как обычно, потерявшись в своих мыслях, не обращал внимание на женщину, пока она не наклонилась к нему:

— Можно одолжить у вас сахар?

— Конечно можно, — подняв глаза, ответил Бен.

Красивая женщина улыбнулась.

— Спасибо.

Бен снова отвернулся к окну, когда услышал:

— Извините, что беспокою вас, и я знаю, что это немного навязчиво, но не хотели бы вы присоединиться ко мне?

Сначала он растерялся, так как не привык разговаривать с незнакомыми людьми в кафе, барах или где-либо ещё. Но Бен почувствовал, что было бы невежливо отказаться.

— Хорошо.

— Я Ребекка Бауэр, — она протянула руку.

Пожав её, он почувствовал небольшой укол вины в сочетании с его одиночеством.

— Бен, Бенджамин Эдвардс.

Он не знал, почему сократил своё имя. Он больше не был Беном, именно в этом городе он потерял того, кем являлся. Без Грейс он не был Беном, поэтому стал для всех Бенджамином. Проведя более часа, болтая обо всем, начиная с того что привело его в Чикаго более двух лет тому назад, заканчивая их работами, они обменялись визитными карточками.

В течение последующих нескольких недель Бен нашёл временное облегчение от своей тоски, в которой он тонул. Ребекка показала ему, что он по-прежнему может любить Грейс, но при этом снова начать жизнь. Их отношения строились на взаимопонимании и терпении, оба глубоко были погружены в свою работу. За это время она вернула его к жизни. Нет, конечно, Бен не стал таким же, каким был с Грейс, но ему становилось легче, чем в последние годы.

У него сердце сжималось от мысли, что он мог причинить боль Ребекке, но он оправдывал себя тем, что, когда они встретились, Бен её предупредил, что не был цельным человеком. И она знала это, прежде чем связалась с ним. И хотя он был благодарен ей, и вроде оправился, но не готов был отпустить Грейс, особенно сейчас.

Грейс была единственной, кто мог его исцелить, и он нашёл её снова. Он должен был вернуть своё. Его сердце и душа заслужили эту возможность. Ребекка была достойна, чтобы найти кого-нибудь, кто полностью посвятил бы себя ей. И он прекрасно понимал, что жених Грейс, этот пижон, вероятно, не собирается отдавать её без боя, так что он должен будет целиться прямо в сердце. Ему необходимо привлечь тяжёлую артиллерию, дополнительное подкрепление.

Эмили.

Расхаживая по пустой столовой, он пытался придумать, как сообщить эту новость. Это будет нелегко. Его сестра, вероятно, закатила бы глаза и сказала бы, чтобы он поговорил с терапевтом о своих наваждениях. Но на этот раз, Грейс была настоящей. Он просто расскажет ей обо всем, сообщит очевидные факты. В действительности не нужно ходить вокруг да около, когда приходишь к кому-то рассказать, что их лучший друг жив, но не помнит ничего о своей прежней жизни, до Чикаго.

Итак, он позвонил и на третьем звонке Эмили ответила:

— Приятный сюрприз.

Прошло много времени с тех пор, как двойняшки разговаривали. Бен отрезал себя от своей прежней жизни, чтобы справиться с потерей Грейс, но это не сработало. Ничего не получилось. Ничто не заставило его почувствовать себя лучше. Лишь более одиноким.

— Прости меня.

Хотя он знал, она понимает, что он чувствовал за собой вину из-за того, что больше не разговаривал с сестрой.

— Все хорошо. Ты позвонил. Как дела? — её голос был ласковым, но немного настороженным.

— Я в порядке. Сама знаешь, много работаю.

— Надеюсь, ты также много и развлекаешься. Ты знаешь поговорку. Усердно работать…

— Гм… сейчас не так уж и много, да и вообще.

Это правда. Он не часто отдыхал. Он почти все время работал, и понимал, что его сестра слишком хорошо об этом знает. Когда они говорили в последний раз, она выразила надежду, что с новой подружкой все в его жизни начнет налаживаться.

— Как Ребекка? Мама переслала мне фотографию вас двоих, на каком-то роскошном мероприятии. Ты отлично выглядел в смокинге. Она очень красивая, Бен.

Его сестра всегда меняла тему, когда ей было неловко, но не об этом он хотел поговорить.

— Ей не следовало этого делать. Я послал ей только потому, что она донимала меня, чтобы я отправил хотя бы одно фото.

— Мама любит тебя. Она рада, что ты встретил кого-то, кто тебе нравится. Мы все рады за вас.

— Знаю, но мне нужно кое-что сказать тебе, Эм.

Бен и Эмили были двойняшками. Взрослея, они постоянно шутили о том, что могли читать мысли друг друга и подшучивать друг над другом. Тем не менее, многое было правдой. Эмили могла хорошо его читать даже по телефону. Он пытался говорить спокойно, но когда дело дошло до этой новости, он не смог сдержать своего волнения.

— О чем ты говоришь? Опять насчёт Грейс?

— Да, речь о Грейс. Всегда о Грейс.

— Бен, ты должен попытаться двигаться дальше. Она ушла, и давай посмотрим правде в глаза, она, очевидно, никогда не вернётся. Мы, вероятно, так и не узнаем, что же произошло, но пришло время, отпустить её, — он услышал её резкий вздох, прежде чем она продолжила. — Я тоже любила Грейс. И думаю о ней все время. Я скучаю по ней каждый день. Она была моей лучшей подругой. Она все ещё первый человек, кому я хочу позвонить, когда в моей жизни происходит что-то хорошее, но я не могу. Я не знаю, где она, и после всех этих лет, я устала страдать и плакать из-за чего-то, что мне не подвластно. Ты не можешь это контролировать. Ты уже не исправишь это, Бен.

Даже находясь далеко от Эмили, Бен мог слышать её боль по телефону, и он ненавидел это. До сих пор она была права.

— Но что, если бы я мог? Я имею в виду, — его тон сменился от печального к более оптимистичному, — что если я мог бы вернуть её обратно?

— Откуда?

— С того света?

Молчание.

Тишина.

— Эм, я нашёл её. Она жива.

В то время как Эмили летела из Сиэтла в Чикаго, у Бена было назначено свидание, на которое он боялся опоздать. Он даже появился на двадцать минут раньше. Сидел в ожидании назначенного времени, просматривая на своём телефоне фотографии Грейс.