Итак, я пила с моими мальчиками, не желая возвращаться в автобус и, возможно, наткнуться на Тома и брюнетку.

Я весело проводила время, с удовольствием наблюдая, как Шеннон и её помощница, Эшли, флиртовали с моими мальчиками.

Эшли — симпатичная блондинка, которая носит слишком короткие юбки и топы с глубоким вырезом. «Заниженные» — слово, которое Эшли, кажется, не знает.

Я встретила её перед концертом, когда она и Шеннон подготавливали нас. Шеннон была сосредоточена на мне — волосы, макияж и одежда — а Эшли работала с Ван, Сонни и Кейлом. Им не требовалось много помощи.

Все они имеют качество, какое раздражает такого человека, как я. Независимо от того, что они носят, они выглядят горячо, в то время как я, наряду с большинством женщин, должна хорошенько поработать над тем, чтобы выглядеть потрясающе.

Я неплохо одеваюсь. Просто не очень беспокоюсь по этому поводу. Я счастлива в джинсах и футболке. Конечно, я знаю, как одеваться для концерта. Я одевалась так в течение долгого времени. Но представления Шеннон об одежде отличаются от моих, и я должна сказать, что мне нравится одежда, которую она подбирает для меня. Она как будто просто знает, что именно будет отлично смотреться на мне.

За то время, что я с ней провела, она реально начала мне нравится. Она смешная, когда не пытается украсть у меня ребят, ну, в основном, Тома. К счастью, она не упоминала его или то, что случилось раньше. Я предполагаю, что они выяснили некоторые вещи.

Когда после концерта мы выпивали, Эшли флиртовала с Кейлом. Но я знала, что он не был заинтересован.

Я знаю, какой тип девушек нравится Кейлу, и она не такая. Он предпочитает рыжих или брюнеток. Я никогда не видела его с блондинкой.

Когда Эшли поняла, что он не заинтересован, она переключилась на Вана, который был более, чем счастлив развлечь её.

Я уверена, что он некоторое время развлекал её в уборной.

Шеннон и Сонни долго разговаривали друг с другом. У меня сложилось впечатление, что он понравился ей. И я знаю Сонни. Если горячая женщина проявляет к нему интерес, то он смотрит на неё как белые на рис. Шеннон значительно старше Сонни, ему исполнится только двадцать четыре года, но я знаю, что это его не беспокоит. Я видела, как Шеннон действует с Томом — намекаю на тошнотворный момент — и знаю Сонни, поэтому удивляюсь, почему он и Шеннон не переспали. Я знаю это, потому что Сонни остался со мной и Кейлом. Ван вернулся после того, как закончил с Эшли, и мы вместе вернулись в автобус.

Когда мы прибыли, то автобус был погружён в темноту. Том уже был в своей койке, спал, так как его занавеска была опущена. Он, вероятно, устал от того, что делал с брюнеткой.

Я смыла косметику с лица и переоделась в пижамные шорты, прежде чем лечь в постель. И прежде, чем моя голова коснулась подушки, отключилась.

Я растираю глаза после сна и тянусь к тумбочке за телефоном. Проверяю время — десять часов.

Я голодная, хочу воды, и мне страшно нужно в ванную. Поэтому поднимаюсь с постели и спокойно перемещаюсь по едущему автобусу.

Дверь скрипит, когда я открываю её, и до меня доносится какое-то движение на кухне, так что я проскальзываю прямиком в ванную.

Здесь всё заполнено паром. Кто-то встал пораньше и уже принял душ. Зная своих мальчиков, я не думаю, что они встали бы так рано, так что это, должно быть, Том.

Мой желудок делает маленькое сальто, когда я думаю о том, что он принимал здесь душ.

Я стираю из головы образ мокрого Тома в душе. Я писаю, чищу зубы и завязываю волосы неряшливый узел.

Выходя из ванной, вижу, что занавес возле койки Тома открыт.

Мой желудок оживляется из-за знания того, что он здесь, что является сумасшедшим.

Сколько мне? Двенадцать?

Я выбрасываю влечение к Тому из головы, готовясь к встрече с ним.

Это длится около трёх секунд, пока я не вижу, что он сидит за столом, и мои гормоны включают вторую передачу. С ещё влажными волосами, он одет в старую на вид футболку и рваные синие джинсы. Перед ним чашка кофе и пустая миска, а также коробка Несквика и пакет молока в стороне. У него в руках газета.

Но одна вещь исчезла — борода. Он чисто выбрит.

Он сделал это из-за меня? Из-за того, что я сказала, что ненавижу его бороду?

Не будь такой тщеславной, Лила.

Сделав глубокий вдох, я расправляю плечи и иду к нему.

Его глаза поднимаются от бумаги ко мне. Этот взгляд почти прожигает дыру в моих трусиках.

— Доброе утро, Фейерверк, — растягивает он. Его голос глубокий и хриплый.

Сногсшибательный.

Я игнорирую прозвище «Фейерверк». Полагаю, нет смысла спорить, потому что ему из-за этого станет только лучше.

Я улыбаюсь и заставляю себя говорить нейтрально.

— Доброе утро.

Решив присоединиться к Тому и съесть кашу для детей, я поворачиваюсь к шкафу. На цыпочках тянусь вверх и достаю миску, а потом беру ложку из ящика. После этого занимаю место напротив Тома, высыпаю Несквик и заливаю его молоком.

Когда я гляжу на Тома, то вижу, что он смотрит на мою грудь, а его зелёные глаза горят. Обычно у него нефритовый цвет глаз, но сейчас они словно горят синим.

Именно тогда я понимаю, что не надела лифчик.

Дерьмо.

И именно в этот момент мои соски напрягаются под внимательным и разгорячённым взглядом Тома.

Бл*дь, грёбаное дерьмо.

Хорошо, я могу выбрать один из двух вариантов. Первый: в смущении убежать в комнату и надеть лифчик — но я знаю, что если сделаю так, то это даст ему повод, чтобы дразнить меня. Второй: вести себя спокойно.

Я выбираю второе.

Подняв руки над головой, я притворяюсь, что потягиваюсь, и от этого, конечно, мои девочки выдвигаются в его сторону.

Я должна сдержать смешок от взгляда на его лице. Его глаза так широко раскрыты, что похожи на блюдца.

Затем он проводит языком по нижней губе.

Огонь разгорается между моих бёдер.

Сглатывая, я опускаю руки. После чего говорю сладким голосом:

— Э-э, Том?

Он медленно поднимает свои глаза к моим. Он всё ещё переводит взгляд туда, и я должна перестать извиваться под его похотливым взглядом.

— Если физиология человеческого тела за ночь не изменилась, то глаза здесь, — я указываю двумя пальцами на свои глаза.

Его лицо разрывается от улыбки, и он хрипло смеётся. Он опускает газету на стол.

— Извини. Просто у тебя большая грёбаная грудь. Трудно туда не смотреть, — он кусает зубами нижнюю губу.

Пламя охватывает заднюю часть моей шеи и лицо.

— Ну, попробуй сделать всё возможное. Уважение работает в обоих направлениях.

Он поднимает плечи.

— Ты могла бы носить лифчик. Это могло бы помочь. Хотя на самом деле, нет, это не поможет.

— Боже, ты такая свинья! — восклицаю я. — Серьёзно, ты хотел бы, чтобы я просто сидела и смотрела на огромную выпуклость в твоих штанах весь день?

Неужели я на самом деле просто сказала это? И я действительно называла его выпуклость огромной?

О, Боже.

Широкая ухмылка распространяется по его великолепному лицу.

— Фейерверк, ты спрашиваешь меня, не хотел ли бы я, чтобы ты сидела и смотрела на мой член весь день? — он ухмыляется и вопросительно смотрит на меня. — Ты уверена, что хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? Потому что ты знаешь, что это будет потрясающе…

Я поднимаю руку вверх, останавливая его.

— Стоп! Серьёзно, я не хочу знать, — я смеюсь, когда произношу это, и Том вознаграждает меня мальчишеским смехом.

Улыбаясь, я окунаю ложку в кашу и поднимаю её.

Том наблюдает за мной, но веселья на его лице уже нет, он стал более серьёзным. Его пальцы начинают стучать по столу.

Я глотаю кашу с молоком.

— Всё в порядке? — спрашиваю я, показывая на него своей ложкой.

— Я разговаривал с Джейком прошлой ночью. Он рассказал мне, что Ралли — твой отец.

Каша, которую я проглотила, превращается в булыжник.

Я опускаю ложку в миску.