Его голос ломается, и я прикусываю губы.

— Я люблю тебя, Ли. Всегда любил и всегда буду. И я всегда буду твоим старшим братом, хочешь ты этого или нет.

С тех пор я его не видела.

Мой взгляд встречается со взглядом Кейла, и он одним губами спрашивает: «Ты в порядке?»

«Всё хорошо», — тоже отвечаю лишь губами и улыбаюсь лучшей из своих улыбок.

Его глаза сужаются. Он не ведётся. Я перевожу взгляд в сторону.

Кейл знает меня лучше, чем кто бы то ни было, и он понимает, когда я не в порядке. Меня просто распирает от нетерпения рассказать ему, что Декс вернулся в Лос-Анджелес. Он не очень хорошо это воспримет.

Я просто рада, что мы уезжаем отсюда через неделю, чтобы отправиться в тур.

На этот раз до меня доносится голос Грея:

— Мы начнём, когда ты будешь готова, Лила.

Я поправляю свои наушники, делаю глубокий вдох и встряхиваю руки.

— Я готова.

Я подхожу к микрофону, мои губы парят над тёплой подушкой. Закрыв глаза, я делаю то, что сказал Зейн. Представляю все свои эмоции, всё то дерьмо, что беспокоит меня сегодня, и перенаправляю это в свою песню.

Пение — единственное, что имеет для меня смысл. Это моё безопасное место. Ничто и никто не может причинить мне боль в тот момент, когда моё сердце поёт.

Я слышу музыку, слишком хорошо знакомую мне, приятный звук, вибрирующий через моё тело и мой разум.

Я разделяю свои сухие губы, облизываю их, а затем с лёгкостью пою первую строку. Я пою, пока мой голос не поднимается, достигая высоты, и тогда слова выходят из меня всё мощнее, пока я не выжимаюсь досуха на самой последней строке.

Песня закончена, я открываю глаза.

Зейн не может пожаловаться на что-либо. Это было безупречно.

Я стягиваю наушники и обхожу микрофон, ожидая увидеть полную кабину, однако единственный человек, которого я там нахожу — Грей.

Где все?

Я нажимаю кнопку интеркома.

— Где все?

Грей наклоняется к микрофону.

— В конференц-зале. Зейн сказал, чтобы ты шла туда, когда закончишь.

В мой желудок вторгается колонна танков.

Ненавидит ли он это? Потому что, Иисус, я ненавижу это нервное состояние, когда приходят руководители студии.

— Он не сказал, почему?

— Не-а. Он ответил на звонок и разозлился. После этого он сказал ребятам, чтобы они пошли с ним в конференц-зал, и просил передать тебе то же самое, как закончишь.

Сбитая с толку, я говорю:

— Хорошо.

— На этот раз, кстати, ты сделала намного больше, — говорит Грей. — Отлично. Я могу наложить это на трек, никаких проблем. Вернись позже, я всё сделаю, так что ты сможешь послушать.

— Спасибо, Грей. Увидимся позже, — я выхожу из звуковой будки, пересекаю студию и выхожу за дверь.

Прохожу короткое расстояние вниз по коридору и захожу в конференц-зал. Когда я открываю дверь, в мою сторону поворачивается три головы. У них слишком мрачные лица, поэтому я предполагаю, что, что бы это ни было, они уже знают.

Зейн стоит у окна. Его лицо как всегда лишено эмоций, а руки сложены на груди.

Его напряжённая позиция мгновенно заставляет меня забеспокоиться.

— Всё в порядке? – я стараюсь сдержать нервы в голосе. Вытаскиваю стул и сажусь рядом с Сонни.

— Сегодня утром Дина сломала ногу, когда каталась на лыжах, — Зейн выпрямляется и шагает к столу, где мы сидим. — Я имею в виду, серьёзно? Кто катается на грёбаных лыжах в наши дни? — бормочет он, дёргая стул и садясь.

Я бы на самом деле посмеялась над его комментарием, если бы у меня из-под ног не ушла земля.

Дина — наш менеджер. Она собиралась поехать с нами на гастроли.

Я мечтала об этом туре с тех пор, как взяла в руки свою первую гитару.

Мне известна политика УШ: нет тур-менеджера — нет тура.

Они не позволят, чтобы такие вещи происходили без их поддержки, это не будет иметь смысла.

Новая группа в пути и без какой-либо поддержки — не самая лучшая идея, учитывая количество акул в этой отрасли.

Я сглатываю комок размером с кирпич. Тупой вопрос, но я должна спросить:

— Значит, Дина не поедет с нами в тур?

Зейн барабанит пальцами по столу.

— Нет. Она разорвала переднюю крестообразную связку. Ближайшие дни она проведёт в хирургии.

— А мы не можем поехать в тур без менеджера, — говорит Кейл, глядя на меня.

Он знает правила внутреннего распорядка так же, как и я. И для него это так же важно, как и для меня. Для всех нас.

Я снова сглатываю.

— Итак, что же теперь произойдёт? — я стараюсь сохранить устойчивость в голосе, но он всё равно слегка дрожит.

Не откладывайте тур. Пожалуйста, не откладывайте поездку.

— Тур всё ещё может состояться. Джейк пытается найти замену для менеджера, чтобы поехать в тур с вами.

Джейк Уэзерс — владелец УШ ««Рекордс»» и вокалист крупнейшей в мире группы — «Ужасного Шторма».

Я с облегчением выдыхаю сдерживаемый воздух.

Но я снова терплю неудачу, когда Ван спрашивает:

— Да, но вы будете в состоянии заполучить кого-нибудь в такой короткий срок?

Дерьмо. Я даже не подумала об этом. Мы должны отправиться на гастроли через неделю.

Одна неделя на то, чтобы найти хорошего тур-менеджера. Мне нехорошо от этих возможностей. Большинство тур-менеджеров, особенно хороших, будет уже забронировано.

Суженные глаза Зейна мечут в Вана стрелы.

— Мы найдём кого-нибудь, — его тон резкий. Он встаёт.

— Я выйду на связь в ближайшее время, — и он выходит из комнаты.

Несколькими секундами позже — Студия, УШ ««Рекордс»», ЛА.

— Дерьмо! Это не грёбаное хорошо, — говорит Сонни, когда за Зейном захлопывается дверь.

— Всё будет в порядке. Не волнуйся, — я хлопаю Сонни по руке, надеясь, что это прозвучало более убедительно, чем я чувствую на самом деле.

— Но как, чёрт возьми, он собирается найти нам менеджера? Это чертовски невозможно, если ты меня спросишь, — выпаливает Сонни.

— Он найдёт для нас кого-нибудь, — говорит Кейл уверенно.

Сонни качает головой.

— Я не знаю, мужик.

— Кейл и Ли правы, — настаивает Ван. – Он найдёт нам другого менеджера.

Сонни бросает на него растерянный взгляд.

— Какие? Ты сменил пластинку. Буквально несколько минут назад я слышал от тебя тот же самый проклятый вопрос.

Ван пожимает плечами.

— Зейн может и придурок, но он сказал, что найдёт замену, и мы должны ему доверять.

Я смотрю на Ван, а затем на Кейла. Если бы только я могла чувствовать такую же уверенность, как они, но это не так. Меня, как и Сонни, грызёт беспокойство. Просто я не афиширую это. Лишь делаю то, что умею лучше всего: скрываю свои чувства и избегаю проблем.

— Остаётся лишь ждать каких-нибудь новостей. Я собираюсь ударить в какой-нибудь бар, — Ван стучит костяшками пальцев по столу. — Вы идёте, ребята?

— Я иду, — Сонни встаёт на ноги. — После всего этого мне нужно пиво, и я уже несколько дней не наслаждался какой-нибудь киской.

— Дней? — я наклоняюсь вперёд. — Что случилось с той девушкой, с которой я завтракала сегодня утром? Знаешь, та, от которой ты надеялся сбежать прежде, чем она проснётся.

— Ах, да, я забыл о ней.

Серьёзно? У него что, память как у золотой рыбки?

— Извини, Ли, — он улыбается своей лучшей улыбкой со щенячьими глазками, проводя рукой по бритой голове.

Трудно долго злиться на Сонни.

И готовка завтрака для подружек ребят на одну ночь, особенно это касается Сонни, — не такой уж необычный опыт для меня.

Если Сонни возвращается в квартиру не один, у него есть тенденция «сматывать удочки» до того, как «гость» просыпается. Это по его специальности. Но в такие моменты я чувствую себя просто ужасно и в конечном итоге готовлю девушке завтрак.