образа жизни любого члена общины, в том числе даже и наименее ма-
териально обеспеченного.
Характер власти начал меняться только при третьем халифе —'Османе. Хотя и он предстает перед нами в источниках как носитель
святости и благочестия, представитель совестливости (хайа
1 ), но в то
же время достаточно хорошо известно, что начавшиеся при нем волне-
ния, приведшие к его гибели, были вызваны тем, что он нарушил уста-
новленные его предшественниками правила. Община возмущалась тем, что он завел себе несколько домов, умножил свои стада, захватил зе-
мельные участки и содействовал также обогащению всей своей родни.
Убийство 'Османа послужило началом яростной борьбы за власть, продолжавшейся все недолгое правление халифа 'Али. Междоусоби-
цей воспользовался представитель рода Омайн—- Му'авийа ибн Абу
Суфйан, осенью 661 г. захвативший власть в свои руки. С этого вре-
13
Менй власть халифов окончательно утрачивает религиозный характер
и становится светской. Для укрепления своей власти Омейяды пред-
принимают самые жестокие преследования всех возможных претенден-
тов на халифский престол, в первую очередь потомков "'Али. Никакие
традиции их не останавливают, и даже священная Мекка уже при
Му'авийи становится ареной яростных столкновений и подвергается
осаде. С другой стороны, своих собственных приверженцев и сторонни-
ков Омейяды стараются подкупить щедрыми дарами. Но дары требуют
непрерывного пополнения сокровищницы. Поэтому разграбление за-
хваченных областей усиливается, и при разделе военной добычи уже
не может быть речи об участии в этом дележе всей общины, как это
было при пророке. Начинается резкая имущественная дифференциация, причем положение малоимущей части населения резко ухудшается.
Однако государственные мероприятия Омейядов нуждались все
же в какой- то легализации, согласовании с религиозными, нормами.
Путь для этого мог быть только один. Дело в том, что первые десяти-
летия своего существования мусульманская община никаким сводом
норм, регулирующих общественную жизнь, не располагала. При жизни
пророка в таком своде и не было надобности, ибо всякое затруднение
решалось им лично и подкреплялось божественным авторитетом откро-
вения. После его смерти положение несколько осложнилось. Коран, хо-
тя и был сведен в одно целое и закреплен письменно, давал ответ
далеко не на каждый вопрос, да и не был свободен от противоречий.
Он неумолимо требовал дополнения. Единственным источником такого
дополнения могли быть воспоминания ближайших сподвижников про-
рока о том, что говорил пророк по поводу аналогичных случаев и ка-
ковы были тогда его действия. В первые годы после смерти Мухаммада
найти людей, сохранивших такие воспоминания, было, конечно, легко.
Сподвижники (сахабат) были тут же в центре, и обратиться к ним
за советом было нетрудно. Но завоевательные войны и главным обра-
зом междоусобная борьба после убийства 'Османа быстро привели к
тому, что ряды их значительно поредели. Обращаться к первоисточни-
ку делалось все труднее, приходилось иногда довольствоваться сведе-
ниями, полученными от людей, слышавших то или иное предание из
уст сподвижников, так называемых последователей (таби'ийин), ряды
которых тоже таяли с каждым днем. Собирание и запись этих преда-
ний, так называемых хадисов, делается, таким образом, одной из важ-
нейших задач. Создается своего рода профессия мухаддисов, собира-
телей и толкователей хадисов, для собирания их предпринимавших
поездки в самые отдаленные края все расширявшегося халифата. По-
нятно, что хадис мог обладать достаточной силой лишь в случае при-
знания его достоверным. Гарантию этой достоверности собиратели
усматривали в так называемом иснаде — точном указании имен всех
тех передатчиков, которые слышали один от другого данное предание.
Иснад давался в следующей форме: «Сказал такой- то: слышал я от
такого- то, что он говорил: слышал я от такого- то...» и т. д. Иснад при-
знавался правильным, а следовательно, и хадис достоверным, если из
биографических сведений об отдельных передатчиках было видно, что
они действительно могли встречаться друг с другом, и если первый
из них действительно был современником пророка. Но совершенно
очевидно, что если можно было придумать самый хадис, то создать
подложную цепочку передатчиков было еще проще. Интересно отме-
тить, что создание подложных хадисов отнюдь не воспринимали как
действие позорное или преступное, им даже гордились. Известны име-
на лиц, похвалявшихся тем, что создали сотни таких подложных
14
изречений (например, мединец Ибн Абу Йахйа, багдадец ал- ЁакйДй, хорасанец Мукатил ибн Сулайман, сириец Мухаммад ибн Са'ид). Ха-
рактерны слова куфита 'Абд ал- Карима ибн Абу- л- 'Ауджа, пригово-
ренного в 153/770 г. к смерти
1 . Он сказал: «...и, клянусь Аллахом, со-
здал я четыре тысячи хадисов, и сделал я при помощи их дозволенным
запретное и запретным дозволенное. Клянусь Аллахом, заставлял я
вас разговеться в день, когда надлежало поститься вам, и принуждал
вас к посту в день, когда должны были разговляться вы»
2 . Характерно
разногласие по поводу истинного числа подлинных хадисов, существо-
вавшее между основателями мусульманских толков. По словам Ибн
Халдуна
3 , имам Абу Ханифа подлинными считал только семнадцать
хадисов, Малик насчитывал их триста, знаменитый Абу 'Абдаллах
Мухаммад ибн Исма'ил ал- Бухари, составитель известного сборника
хадисов Ас- Сахих (ум. 256/870), доводил их цифру до девяти тысяч
двухсот, а имам Ахмад ибн Ханбал считал, что их пятьдесят тысяч.
При таких условиях не удивительно, что, не скупясь на дары, Омейяды
легко могли найти среди мухаддисов людей, готовых на любой подлог
для оправдания того или иного действия носителей власти.
Первые мухаддисы пользовались в массах большим авторитетом.
Они были.и факихами (знатоками права), они же обычно знали и все
толкования Корана и чтения его и, таким образом, объединяли в себе
всю сумму богословских и юридических знаний эпохи. Но, когда дей-
ствия Омейядов вызвали резкое недовольство масс, выразившееся
в ряде восстаний (таких, как восстание Ибн Мухтара ибн Абу 'Убайда
Сакафи, Мус'аба ибн Зубайра и др.), и когда массы убедились, что
мухаддисы не только не защищают права общины, но открыто пере-
ходят на сторону властей, положение меняется, и из среды недоволь-
ных выдвигаются мухаддисы иного типа. Эти передатчики и собира-
тели хадисов выдвигают следующее положение: доверие к мухаддису
возможно лишь в том случае, если он не только передает хадисы, но
и соблюдает их. А соблюдать хадисы, как правильно отметил извест-
Fibifl французский исламовед Л. Массиньон, означает пытаться воспро-
изводить в своей личной жизни во всех, деталях жизнь основателя
ислама. Но жизнь эта представлялась прежде всего жизнью аске-
та, полного постоянного трепета перед богом и самым тщательным об-
разом избегавшего всего, что может считаться запретным. Поэтому
понятно, что в среде мухаддисов этого второго типа начинает разви-
ваться аскетическое течение, которое и можно рассматривать как пер-
вый зародыш суфизма. <Хр. стр. 193 наст. изд. — Ред.^>.
Если представить себе, какие настроения должны были господство-
вать в кругах мусульман, находившихся в оппозиции к омейядскому
правительству, то можно легко понять, какую остроту должны были
получить в их жизни вопросы отношения к заветам пророка, о кото-
рых мы говорили выше. Нельзя не признать, чти наибольшей художе-