- Что будет в случае … неудачной операции?

- Необратимая девиация матрицы сознания и полное отмирание участков мозга, отвечающих за осознания себя как личности плюс …

- Да дебилом человек становится! – вклинился в паузу Исмоилов, которого уже порядком утомило словесное словоблудие ученого.

- Ну, в общем – да – подтвердил заявление главы ВКС, Корольков.

- Понятно. Сколько Вам нужно времени на налаживание процесса и отбор кандидатов?

- Это крайне сложные и длительные процессы. Думаю, лет за пять, мы сможем наработать необходимую базу и полностью обкатать технологию.

- Шесть месяцев.

- Но, позвольте …

- Я даю Вам неограниченное финансирование и полный карт-бланш, но, через шесть месяцев должен быть результат! – отрезал император.

- Кстати Вы сказали, что уже стабилизировали…. А черт, воскресили кого-то, кого?

- Спиридонов Г.А. - адмирал из 1770 года погибший в Чесменской битве и Ольшанский К.Ф. – старший лейтенант морской пехоты, погибший в ходе десанта в 1944 году.

- Сейчас пытаемся вытащить капитана летунов с «Муравейника» - этот тот самый авианосец погибшей при первом контакте с Роем.

- Почему такой выбор?

- Я уже говорил, Александр Александрович, пока мы работаем с наиболее сильными и стабильными сознаниями, для остальных и более близкого периода - необходим маяк.

- Кстати, все три случая обладают уникальной особенностью! По расчетам аналитического искина на основе известной биографии – все трое имели потенциал 96,71% достичь карьерных высот, благодаря выдающимся тактическим и аналитическим способностям.

- Проще говоря, Вы вытащили потенциальных, но, не вовремя, погибших гениев военного дела…. Почему тогда не Суворов или, допустим, Сталин?

- Честно говоря, пытались… - смутился Корольков.

- Но, сознание первого было намертво заякорено в своем времени. Предположительно из-за того, что он полностью реализовал свой потенциал военного стратега.

- А второго не разрешил я. Не хватало нам еще повторения истории с революциями – заметил Громов.

- Убедил, Анатолий Остапович – теперь уже смутился император.

- На каком сейчас этапе работа с выдернутыми сознаниями?

- Собираем информацию для моделирования телесной оболочки идентичной, эм... утраченной. Для уменьшения психологического диссонанса. Так же разрабатываем систему адаптации.

- Плюс рассматриваем возможность, так сказать, привить к сознанию несколько дополнительных блоков. Для усвоения информации, за последние пару веков без вывиха сознания.

- Хорошо. Держите меня в курсе событий. Доклад каждую неделю. Все, работайте, господа!

Уже прикрывая за собой дверь, Громов услышал, как император обращается к своему адъютанту.

- Паша, плесни-ка водочки. А то у меня голова кругом, от таких известий.

Директор ГРУ усмехнулся про себя, все-таки император тоже человек, а человеческому разуму сложно переварить такие новости и не сорваться с резьбы. Не каждый же день сообщают, что изобрели эликсир бессмертия и машину времени в одном флаконе.

[1] Лиман – мелководный залив при впадении реки в море

[2] Корабли РЭБ – корабли радиоэлектронной борьбы.

[3] Сверх-пространство – пространство космоса в котором совершаются дальние переходы. Значительно сокращает время перелетов из системы в систему. Аналог гиперпространства.

[4] Тавтология – риторическая фигура, представляющая собой повторение одних и тех же или близких по смыслу слов.

Мгла. Серое безвременье. Абсолютно невозможно следить за течением бесконечных минут. Сколько прошло времени? Я не знаю. Может быть час, а может целая вечность. Тысячи и тысячи белесых субстанций. Они мечутся в этой бескрайней мгле. Им страшно. Их страх пропитывает все вокруг, он разливается в пространстве подобно океану. Накатывает волнами, погребая под собой новые, только что образовавшиеся островки белого тумана. Так было и со мной. Со мной? А кто это - я? ...

Не важно! Если начать думать об этом, я стану таким же. Таким как они! Источающим бесконечный страх и голод – ничто.

Иногда рядом со мной возникают огоньки. В странной мгле они кажутся нестерпимо яркими. Почти все они – холодные, я боюсь приближаться к ним. От них разит чужим. От других – веет теплом и чем-то до боли родным. Такие, я впитываю в себя. Да кто же я? Нет! Нельзя! Нельзя думать об этом! Нужно ждать! ...

Чего ждать? Я не знаю. Но, ждать нужно! ...

Не часто, но, приходят мысли и образы. Например, недавно пришла странная картина. Человек. Человек стоит на коленях в храме. Сотни свечей освещают десятки икон. Он молится. Откуда эта картина?

«Какое странное посмертие, не таким нам его описывал отец Никодим!». Что такое посмертие? И кто такой Никодим? Я не знаю. Нужно ждать….

Что это? … Свет? … Какой яркий свет! … Он движется…. Он идет за мной! Нет! НЕ-ЕТ!! А-А-А-А-А-А!!!!! ...

01 января 3377 года. Планета Новый Петербург. Столица Звездной Российской Империи.

Лаборатория №1 Института передовых технологий.

- Поздравляю, Карл Иосифович! Мы полностью скомпилировали матрицу объекта «Один»! Матрица успешно загружена в носитель.

- Погружайте объект в искусственную кому, Николай.

Корольков устало откинулся на спинку эргономического кресла. Прикрыл покрасневшие глаза, давая себе небольшой отдых, после двенадцати часовой операции, равной которой, мир еще не видел. И эту не увидит. Во всяком случае - не сейчас.

Но таков удел любого гения. Самые значимые открытия – почти всегда похоронены под десятком грифов совершенно секретно.

- Ну, Григорий Андреевич Спиридонов, великий флотоводец её величества Екатерины второй – с новым тебя рождением!

- А что, Коля, очень символично! Новый, три тысячи триста семьдесят седьмой, год на дворе стукнул. Красивое число! А у нас, не побоюсь этого слова, красивые роды!

- Как-то, не очень звучит, Карл Иосифович. …

- Да и пес с ними, с красивыми речами. Все равно кроме нас тут никого. Что с объектом?

- В коме, полностью стабилен, профессор.

- Ну, вот и хорошо. Пойдем слегка вздремнем, минуток так шестьсот – семьсот. А потом возьмемся за второго.

- Это я с удовольствием, а то стимуляторы уже часа четыре как не берут – зевая, отозвался лаборант.

31 января 3377 года. Планета Новый Петербург. Столица Звездной Российской Империи.

Бокс № 2.

Я лежал в большом белом помещении. Ни окон, ни дверей. Прямо как в той загадке. Где я? Мозг усиленно анализировал ситуацию. Я лежу на мягкой медицинской койке, не знакомой конструкции. Почему медицинская? Понятия не имею. Но, раз интуиция подсказывает, что койка медицинская, значит, так тому и быть. Своему внутреннему голосу, я привык доверять. Он столько раз вытаскивал меня из, казалось-бы, безвыходных ситуаций, так почему-бы ему ошибаться сейчас.

Вообще, странно это. Ощутить себя в теплой постели, когда последнее, что я помню, это близкий разрыв артиллерийского снаряда, отправивший меня в красочный полет к противоположной стене. И уже сквозь муть подступающего беспамятства, рокот приближающегося танка.

Стоп. Воспоминания – потом. Когда внукам буду рассказывать, как Берлин брал. Сейчас нужно все-таки понять, куда меня занесло. Мысль о том, что нахожусь в нашей госпитали, я отмел как несостоятельную. Слишком, … не знаю…. Не наша она, и все тут!

И на больничку фрицев, не похожа. Я, конечно, не бывал в них. Но, почему я тогда не связан? Вон руки свободны, ноги тоже, грудь так вообще … этот как так?

Я же четко помню, как Аганнесян перематывал мне грудь! Совершенно точно! Я достал огнеметчика. Неудачно достал. Прошил ему баллоны из своего ппш. Рвануло так, что меня отбросило на полметра, и сильно обожгло грудь. Такие ожоги уже не сходят. Зажить могут, но, исчезнуть совсем – нет. Это антинаучно, в конце концов!