— Как твоя жена, я заслуживаю правды. Я не заслуживаю, чтобы меня обманывали и шпионили за мной. Какова была цель этой шарады? Неужели ты думал, что я наброшусь на первого же привлекательного мужчину, который мне улыбнется?

Кассио прищурил глаза.

— Значит, ты находишь его привлекательным.

С меня хватит. Я подошла к нему и посмотрела вверх.

— Ты это серьезно?

Кассио не удостоил меня ответом. Он расстегнул рубашку с возмутительной небрежностью.

— Посмотри на меня.

Он поднял голову, но взгляд его был суров. Никаких признаков вины. Думал ли он, что его действия были нормальными?

— Не могу поверить, что ты использовал Элия как ловушку, чтобы посмотреть, изменю ли я тебе. Мы женаты.

— Брак никогда никого не останавливал.

— Так ли? — с любопытством спросила я, пытаясь понять, имеет ли он в виду себя.

— Я бы никогда не стал изменять.

— Ох, значит, я должна поверить тебе на слово, но ты можешь использовать моего телохранителя, чтобы проверить меня? Неужели ты не понимаешь, как это неправильно?

— Я делаю то, что необходимо.

— Необходимо? Итак, ты признаешь, что приказал Элия флиртовать со мной, дабы посмотреть, как я отреагирую? Ты должен мне доверять, — в моем голосе звучала боль.

— Я никому не доверяю.

Моим первым побуждением было отреагировать гневно, с резким комментарием, потому что этот день был тяжелым, и у меня не было плеча, на которое можно было бы опереться, только муж, который относился ко мне как к ребенку и не доверял мне. Но мой гнев ничего не изменит. Это только приведет к еще большему негодованию.

— Я не знаю, что произошло между тобой и Гайей. Возможно, ты боишься, что я такая же, как она. Я не знаю ее, поэтому не могу обещать, что я не такая. Но знаю одно: если ты не позволишь себе узнать меня получше, ты никогда не будешь мне доверять, а если не будешь доверять, то наш брак в любом случае рухнет, — я сглотнула, отворачиваясь от его сурового выражения лица. — Возможно, тебе нужно больше времени. Тебе явно не нужна моя близость, кроме тех моментов, когда мы занимаемся сексом. Я не буду давить на тебя, но я не уверена, что смогу это сделать. Не сейчас. Я оставлю тебе комнату, которая тебе необходима, и перееду в спальню рядом с детской Симоны. Таким образом, ты получишь свою комнату для себя.

Кассио

Джулия вышла из гостиной. Я замер, но не потому, что Джулия зацепилась за Элия. Нет, потому что она хотела переехать из нашей спальни. На этот раз это была определенно моя вина. Я не боролся с Гайей, когда она настояла на отдельной комнате много лет назад. Я смирился с этим. Я бы не допустил такой ошибки, и не только потому, что боялся повторения спектакля. Я хотел, чтобы Джулия была в моей постели, рядом со мной.

Я погнался за ней и догнал на лестнице. Взяв ее за локоть, я развернул ее к себе. Она чуть не потеряла равновесие, и ей пришлось ухватиться за мои плечи, чтобы не упасть. Ее глаза наполнились слезами. Это был, по крайней мере, третий раз, когда я довел свою молодую жену до слез. Брак не место для жестокости. Так говорил отец, и я был уверен, что не виноват в этом. Однако жестокость проявлялась в разных формах и действиях. Джулия ничем не заслужила моих подозрений, моей холодности, и все же она была наказана за чужое преступление.

— Я не позволю тебе съехать из нашей спальни, Джулия. Ты останешься.

Джулия внимательно посмотрела мне в лицо.

— Почему? Ты даже не хочешь обнимать меня ночью.

Блядь. Выражение боли в ее глазах заставило меня снова затосковать по этим хлыстам.

— Останься, — я погладил ее по щеке. Она наклонилась к ласке. Я погладил ее по скуле.

— Почему?

— Потому что я тебе так говорю.

Она покачала головой.

— Назови мне другую причину.

— Потому что я хочу, чтобы ты была рядом. Потому что мне нравится засыпать с твоим клубничным ароматом по ночам.

Ее губы дрогнули.

— Клубничным ароматом?

Я наклонился, прижимаясь лицом к восхитительному месту, где ее горло соприкасалось с плечом, впитывая этот сладкий аромат, прежде чем прижаться поцелуем к ее коже.

— Как чертово земляничное поле. Я даже клубнику не люблю.

Она хихикнула, подергиваясь под моими губами.

— Кто не любит клубнику?

— Я. Это ложная упаковка. Они обещают сладость, но большую часть времени они кислые и водянистые.

Джулия попыталась вырваться из моих губ, чтобы я провел дорожку по ее горлу, наслаждаясь ее сдавленным смехом.

— Кассио, щекотно.

Я поднял голову.

Ее глаза загорелись весельем, и один только взгляд на ее неосторожную радость рассеял часть тяжести с моей души.

— Никто не может устоять перед сладкой клубникой.

— Да, — пробормотал я. — Я это вижу.

Джулия покачала головой.

— Я не могу пахнуть клубникой. Мой гель для душа вишневый.

Я усмехнулся.

— Для меня это клубника.

— Конечно. Если ты прикажешь вишне быть клубникой, то так оно и будет.

Я заткнул ей рот поцелуем, не резким, вызванным гневом. А нежным поцелуем. Она держала глаза открытыми, не давая мне сорваться с крючка.

— Ты хочешь, чтобы я была рядом ночью?

— Хочу.

— Хорошо.

Никаких мысленных игр, просто простое «хорошо».

Я поднял ее на руки и понес наверх.

— Кассио…

— Ш-ш-ш… мы поговорим позже.

Она не стала спорить. Как только я положил ее на кровать, она прижалась ко мне всем телом. Устану ли я когда-нибудь от ее запаха и вкуса?

После она растянулась на мне, мои руки покоились на ее упругой заднице. Челка прилипла к потному лбу.

— А теперь поговорим, — сказала она, когда я даже не отдышался.

— Джулия…

— Ты обещал, — сказала она, и ее глаза остановили любой протест, который я мог бы выразить.

— Да.

Она ждала. За признание, за мое признание вины.

— Ты совершенно права. Я попросил Элия проверить твою преданность.

Джулия приняла сидячее положение, оседлав мой живот. Мне нравилось, что она не стеснялась своего тела, и нравилось восхищаться ею. По выражению ее лица было ясно, что она не планирует ещё один раунд. Она хотела занять более высокое положение, чтобы чувствовать себя более уверенно. Я бы дал ей это. Я схватил ее за бедра, желая прикоснуться к ней.

— Проверить мою преданность? Ты сказал другому мужчине, чтобы он начал проявлять ко мне интерес и проверил, готова ли я к измене.

Горечь исказила мои мысли.

— Я никому не доверяю, не только тебе.

— Я твоя жена, Кассио. Мы должны доверять друг другу. Не хочу, чтобы мы были чужими людьми, живущими под одной крышей. Я хочу, чтобы этот брак сработал, не только для нас, но и для Симоны и Даниэле тоже. Им нужна счастливая семья.

— Счастливая семья, — повторил я. У моих детей никогда не было счастливой семьи. Какое-то время нам с Гайей удавалось скрывать неприязнь друг к другу, но в последние пару лет все обернулось к худшему.

— Я хочу этого, — яростно прошептала она, наклоняясь, пока ее лицо не оказалось над моим.

— Я тоже, — сказал я. Но я был реалистом, и через несколько лет Джулия тоже им станет.

— Но ты в это не веришь.

Глядя в полное надежды, доброе лицо Джулии, я действительно желал счастливую семью.

— Это не вопрос веры.

— Именно. Если ты не веришь в это, если не работаешь для этого, тогда это не станет реальностью.

Я грустно улыбнулся, задаваясь вопросом, был ли я когда-нибудь таким оптимистичным.

— Не вини меня за то, что я молода, — предупредила она, раздраженно сверкнув глазами. — Быть позитивной не черта молодых. Ты ведешь себя как сварливый старик по собственному выбору.

У меня вырвался смешок. Джулия улыбнулась. Затем стала неосмотрительно обнадеживающей.

— Кассио, я хочу быть счастливой. Хочу, чтобы мы все были счастливы.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил я, не подумав.

Джулия была молода. Я не буду отвечать за ее несчастье, по крайней мере, не нарочно. Я не был уверен, что у меня имеется выбор в этом вопросе. С Гайей я думал, что сделал все возможное, чтобы сделать ее счастливой. Оглядываясь назад, я понимаю, что этого было недостаточно, но я столкнулся с невозможным вызовом.

— Позволь себе доверять мне.

Я провел ладонью по ее спине вдоль нежных выпуклостей позвоночника, прежде чем обхватить ее голову и притянуть к себе для поцелуя.

— Я постараюсь.

— Ты можешь начать с того, что расскажешь мне, что случилось с Гайей, и почему Даниэле так себя ведет.

Я покачал головой.

— Это прошлое, и оно не имеет к нам никакого отношения.

Джулия грустно улыбнулась. Она знала так же хорошо, как и я, что все это имеет отношение к нам, но прошлое с Гайей не было тем, чем я мог бы поделиться с ней. Это не послужило бы никакой цели, кроме как разрушить ту робкую связь, которая образовалась между мной и Джулией. Она была молода. Возможно, именно поэтому я и хотел попробовать. Я не хотел быть тем, кто разрушит ее красоту.

— Хорошо.

Это не было хорошо. Язык тела Джулии ясно дал это понять.

— Что еще?

— Проводи время со мной и детьми. Семейное время. Возвращайся домой к ужину, оставайся дома в воскресенье. Я хочу узнать тебя, что ты любишь делать в свободное время, что тебе нравится делать.

Я попытался вспомнить, когда в последний раз делал что-то, что доставляло мне удовольствие и не касалось моей работы.

— Только не говори мне, что тебе ничего не нравится, кроме работы. Должно же быть что-то еще, чем ты наслаждаешься, кроме пыток и убийств.

Такая раскованная в своих словах. Это был глоток свежего воздуха. Я промурлыкал, крепче обхватив ее голову.

— Я хорош в обоих.

— Я в этом не сомневаюсь, — прошептала она, дрожа. — Я люблю рисовать и заниматься пилатесом.

Мои пальцы на ее шее разжались.

— Рисовать?

— Да, рисовать. Натюрморт, пейзажи, животных. Я не очень хорошо разбираюсь в человеческом теле, но пытаюсь это улучшить. Вот что было в огромном пакете. Мои холсты.

Я не обратил особого внимания на вещи Джулии. Возможно, мне следовало проявить элементарный интерес к жизни моей жены, прежде чем втягивать ее в эту неразбериху, которая была моей собственной.

— И пилатес помогает мне оставаться в форме, и так же это хорошо для моего психического здоровья, — она замолчала. — Ты смотришь на меня так, будто я несу чушь.