— Мессир, хорошие новости. Раскопки старой марсианской базы подтверждают ваше предположение. Архивы бесконечны, запасы материалов огромны. Мы почти готовы на перевод старинных текстов и инструкций.

Фигура, замершая в кресле, слегка повела головой и тяжело вздохнула.

— Нет необходимости. Пробный экземпляр показал себя отлично. Ищите дальше, больше. Мне нужны все технологии, которые запрятаны там.

— Да, мой повелитель.

Незнакомец поднялся с кресла и не спеша, припадая на правую ногу, подошёл к окну, оперся о стену. Взгляд усталых глаз, лицо, изрезанное морщинами, на миг отразились в окне.

— Вихрь, какого никогда не видела с момента своего основания Конфедерация, пронесется по двенадцати планетам содружества. Капля за каплей, город за городом, они падут перед призраками прошлого.

Гость содрогнулся, припоминая тот день, когда вступил он в группировку этого незнакомца. Ужас, который убийца наводил на своих подчиненных, был далеко не выдумкой ближайших его соратников. А безумие идей, как и неисчерпаемые исторические знания этого монстра, вошли в легенды. Такой, пожалуй, и в одиночку может перевернуть все сложившееся мироздание.

========== Глава 2 ==========

Помню, как Маркус — наш с Вивьен старший сын, учился кататься на велосипеде. Это был по-настоящему тёплый октябрьский день — один из тех, которые дают попрощаться с прошедшим летом.

На небе не было ни облака, солнце грело спину. Лёгкий ветерок аккуратно, как будто боясь нарушить гармонию, шевелил опавшие листья. Раздавался заливистый смех Маркуса, который в очередной раз пытался удержать равновесие. Сын был оптимистом — и любую неудачу с лихвой покрывал смехом, эмоциями и неутомимым позитивом. Рядом с ним, казалось, все неудачи просто должны удалиться куда подальше.

Вивьен шла рядом, с коляской. Там тихо посапывало наше второе чудо — Томас, младший сын. Ему два с половиной года, и он обожает спать на свежем воздухе. Порой, малыш не засыпает, пока не приоткроешь окно детской комнаты.

Пожалуй, мы с Вивьен были самой счастливой парой по эту сторону небес, и ничто, кроме повеления божьего, не могло разрушить наш союз и наше счастье.

Маркус в очередной раз оттолкнулся ногами вперёд, поставил одну ногу на педаль велосипеда, а вот со второй ногой не успел. Опять секунда разочарования, сосредоточенность, взрыв смеха и радости. Пробует снова.

— Наш малыш останется таким же оптимистом и во взрослой жизни, — сказала Вивьен, улыбнувшись. — Будет радовать нас в старости своей улыбкой и улыбкой своих детей.

— Дай Бог, — ответил я. — Дай Бог, чтобы мальчишка не знал расстройств и невзгод, а через трудности переходил также, со смехом на устах.

Я улыбнулся, посмотрев на жену. Столько лет мы знаем друг друга — с самой начальной школы. И столько же лет меня каждый день, каждый раз радует её улыбка. Наверное, это было решено ещё до нашего рождения.

Мы продолжали идти по пустой улице. Здесь, за городом, машин почти не встречалось, оттого здесь было так тихо, воздух был так свеж, а жильё стоило так дорого. Почти заповедник, учитывая ситуацию куда-нибудь ближе к городу, с его гигантскими офисными и жилыми строениями, многоуровневыми автомобильными дорогами, и воздухом настолько тяжёлым, что находиться без воздушного фильтра на нижних ярусах города было просто невозможно.

Кого здесь можно встретить — так это добродушных соседей, всегда готовых откликнуться и помочь — будь то совместная поездка в магазин, пикник или просьба посидеть с детьми. Мы с Вивьен не так часто выбираемся в город, чтобы культурно провести вечер — она не любит оставлять детей даже вместе со знакомыми людьми. Но здесь я её не осуждаю — дети должны расти в семье, а не под крылом матери-кукушки, только и мечтающей сбагрить детей в первое попавшееся гнездо.

Маркус тем временем победил двухколёсного коня и успел вовремя поставить ноги на педали. Даже пару раз успел прокрутить, но равновесие подвело ребёнка, и он упал, заработав ссадины на левом колене.

— Давай-давай, у тебя почти получилось! — воскликнула Вивьен.

Маркус расплылся в улыбке, вскочил на ноги и взялся за очередную попытку. Спустя пятнадцать минут, у него уже сносно получалось кататься по прямой, то отъезжая от нас с Вивьен, то возвращаясь обратно.

Теплый ветер продолжал шевелить опавшие листья, а мы не спеша подходили к границе нашего квартала. Городок постепенно начал тонуть в сумерках — солнце пряталось за далекими горами, разукрашивая природу в тёплые оттенки жёлтого и оранжевого. Холодать и не думало.

У сына уже получалось поворачивать на велосипеде, не останавливаясь и не снижая скорости. Томас сладко спал на свежем воздухе.

— Маркус, здесь давай направо, — я выловил момент, когда сын в очередной раз проехал мимо меня, и показал рукой вперед, на перекрёсток, к которому мы подходили.

— Уже домой? Но у меня только-только начало получаться.

— Давай завтра покажешь ещё раз? Мы же пойдём завтра гулять, а у тебя все силы сегодня закончатся, — сказала Вивьен.

— Не закончатся! Завтра новые будут!

— Значит завтра будут новые. А что нужно, чтобы силы были? Покушать и поспать, — добавил я. — Как раз сейчас повернем, и у дома будем. Да и время уже к ужину приближается.

— Ну ладно. Тогда я мигом! — заявил Маркус, и поехал вперёд, свернул направо, и исчез за перекрестком.

Следом повернули и мы. Вокруг — ухоженные газоны, соседские дома, припаркованные машины. Настоящая идиллия.

После ужина вся семья собралась в гостиной — на диване возле телевизора. Диван мы собираемся убрать — дети скоро подрастут, да все больше времени будут проводить в своей комнате, а Вивьен просит поставить в гостиную рояль — играть перед гостями. Удивительно, но все местные жители не являются просто надутыми от денег и собственной важности индюками, а практически являют собой идеал в меру интеллектуального и интеллигентного общества. Вот только сдружиться, по-настоящему я имею ввиду, Вивьен за время своего декрета ни с кем так и не смогла. Называла людей пустышками, с которыми нельзя поговорить об обыденной, приземлённой жизни. Хоть сошлись на том, что четыре года музыкального образования Вивьен здесь ценились — вживую на инструментах умела играть лишь она, чем всегда поражала гостей.

Раз в месяц мы устраивали у себя званый ужин, приглашая соседей с детьми. В эти дни наш дом превращался в настоящий оплот семейных ценностей, искусного гостеприимства и почитания традиций. Вивьен всю первую половину дня проводила на кухне — никак не могла смириться с доставочной едой, говорила, что в ней нет жизни и души повара. А приглашенные гости никогда не приходили с пустыми руками. Удивительно, но моя Вивьен приучила соседских жен приносить самостоятельно приготовленные угощения. Но эти выходные мы проводили в кругу семьи, решив не обращать внимания ни на кого, кроме наших детей и друг друга.

Домашний уют и умиротворение придавали выходному, проведенному всей семьей, особое значение. После ужина вся семья собралась в большой гостиной комнате, среди детских игрушек и книжных шкафов.

Я бездумно смотрел в экран телевизора, не замечая, что там происходит, погрузившись в ощущение домашнего уюта. Томас сладко посапывал в своей кроватке, Маркус спал, пристроившись на плече у Вивьен, стойко старавшейся не заснуть. Тихо вещал телевизор, а на улице начал подниматься легкий ветер.

Утром следующего дня за окном шел проливной дождь, срывая оставшиеся желтые листья с деревьев. Дорога превратилась в речной канал. Казалось, больше воды быть и не может. Похоже, надвигается шторм, значит, из дома мы выйдем нескоро.

Сегодня у нас и у детей была возможность сладко выспаться перед новой неделей. Вивьен занялась завтраком, пока я прибирался в гостиной после вчерашнего вечера.

За завтраком Маркус сидел слегка опечаленный — по такой погоде мы явно не пойдем всей семьей гулять, а он не покатается на велосипеде.

— Вот поэтому автомобиль лучше велосипеда — под его крышей можно ездить в любую погоду. Вот вырастешь, закончишь школу, и мы с мамой обязательно купим тебе машину, — пытаюсь поднять настроение сыну.