На мое удивление Павел пояснил, что ансамбль работает от Дома культуры города и соответственно, несет культуру в массы, перепевая песни советских и разрешенных зарубежных исполнителей. Художественный руководитель ансамбля периодически составляет список репертуара ВИА и подает его на утверждение художественному руководителю ДК. Это самое легкое - свои люди. Периодически от Областного Управления культуры приезжает комиссия и проверяет их репертуар, поэтому в репертуаре не должно быть никакой «отсебятины». Требуется исполнять песни патриотической направленности, посвященные любви к Родине, победе в Гражданской и Великой Отечественной войне, революции, комсомольские и советские, прославляющие Партию, труд, дружбу и любовь. Можно исполнять уже прозвучавшие на телевидении и радио песни советских ВИА, популярных исполнителей, переделанные народные песни, песни из стран социалистического содружества. Допускается исполнение нескольких песен зарубежных исполнителей, которые не подпадают в специальный список запрещенных и иногда крутятся по ТВ и радио.

Вокально-инструментальный ансамбль Павла участвует в областных и межобластных конкурсах. Даже являются лауреатами нескольких. От Дома культуры они выступают на официальных городских концертах, танцах в горсаду летом и в клубе ГАРО зимой и на полставки работают в ресторане. Там руководитель ансамбля тоже подает в дирекцию ресторана «рапортичку» с репертуаром из числа разрешенных песен, но за реально исполняемым репертуаром там никому нет дела. Конечно, они не зарываются и не поют там блатных и матерных песен, но зачастую исполняют для ресторанной публики неофициальные песни. Также можно неутвержденные песни исполнять на выездных концертах, например, в колхозах и перед удаленными трудовыми коллективами. Там, кстати, неплохо доплачивают за концерты неофициально. Можно петь неутвержденные песни на неофициальных концертах. «А это, что за зверь?» - возник вопрос, но не озвучил.

Неофициальные концерты организуются на дни рождения, юбилеи и других торжествах для «своих», руководителями всех рангов города. Там и «блатняк» можно задвинуть. Так как большинство музыкантов многостаночники, то многие из них на полставки могут подрабатывать в оркестрах на различных праздничных и траурных мероприятиях, вплоть до похорон, а также на свадьбах гармонистами или на синтезаторе. «Это мне не интересно».

Поинтересовался у Павла, знает ли он, как я могу зарегистрировать свои песни. Оказалось, практически никак. Я никто и обо мне никто ничего не знает. У меня нет специального литературного или музыкального образования, не состою в Союзах композиторов или писателей и скорее всего, никогда туда не попаду. Мои песни нигде официально не признаны и нигде не прозвучали, а стихи нигде не опубликованы. Праздничный концерт в городе не показатель.

Вон Высоцкого все в стране знают и крутят на магнитофонах, но все это не официально. Знаменитые в стране поэты-песенники есть, но они тоже мучаются без регистрации своего творчества, если не состоят в Союзах или не имеют фамилии Пахмутова, Добронравов и некоторых других. Правда, некоторые из них печатались или работают с популярными группами. У популярных ВИА уже есть имя, репутация, признание и они имеют возможность преодолевать художественные советы и соответственно, регистрировать песни в ВААПе. Это у поэтов и композиторов, обласканных властью нет проблем.

«Значит, мне в ближайшее время не светит зарабатывать официально на песнях из будущего», - прихожу к выводу. Надо создавать себе имя и выходить на популярных исполнителей или искать влиятельного покровителя в верхах. Хотя, можно в виде эксперимента предложить Пашиным ребятам купить песню для кабака. Все равно, надо просить Павла подготовить партитуру для моих песен. Это я и предложил Павлу:

- Паша, у меня есть несколько готовых песен. Одну из них готов предложить вашему ансамблю, можно от твоего имени, только надо составить партитуру на них.

Паша радостно вспыхнул, а потом смутился:

- Твои песни, пусть и будут твоими, - и продолжил, - можно попробовать предложить. Новое всегда нас интересует. Надоедает одно и то же «лабать», только надо Женю позвать, пусть послушает и оценит.

Я был не против Евгении Сергеевны. У нее, похоже, есть чутье на хорошие песни. Договорились на следующей встрече собраться втроем.

Грузин.

С Груздевым опять довелось встретиться. Я шел по хозяйственным делам по просьбе мамы и внезапно повстречался с компанией Грузина на тропинке стадиона. Рано или поздно это должно было когда-то произойти. Трудно не встретить человека, если живем через два дома друг от друга, ходим в одну школу, в магазины и посещаем одни и те же места. Увидев меня, ребята остановились. Я внутренне подобрался, отступать нельзя, но и драться на узкой, скользкой тропинке с несколькими противниками - заведомо проиграть. Маневра нет, а есть большой риск поскользнуться. Стоит, кому-нибудь из них ухватить меня за одежду или повалить, лишусь преимущества в скорости. Запинают. Надо их растаскивать. Им узость тропинки, лед под ногами и теснота, тоже будут мешать. Не забыть о подлости Грузина! Будет проигрывать - может ткнуть в свалке чем-нибудь острым, значит надо гасить его одним из первых. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове.

Из остановившейся компании вперед вышел Грузин и остановился, поджидая меня. Встал перед ним в нескольких шагах. «Хорошо, что он сейчас один», - промелькнула мысль. - «Есть шанс».

- Ну, вот и встретились, - констатировал он, внимательно оглядывая меня исподлобья.

Я пожал плечами. Зачем отрицать очевидное? Закончив всматриваться в меня, Грузин принял какое-то решение.

- Отойдем, поговорим? - кивнул на городошную площадку, находящуюся рядом с тропинкой.

- Давай, - соглашаюсь и двигаюсь за ним.

«Хоть и поддатый, но вроде, драться он не намерен пока», - отметил про себя.

Перелезли через невысокую ограду площадки. Грузин сел на судейский столик, поставив ноги на скамейку, и показал головой на место рядом. Я остался стоять в двух шагах от него, прислонившись к забору. Тот закурил и поднял на меня глаза:

- Ты знаешь, что мы могли бы сейчас тебя замесить?

- Спорный вопрос. Может быть, а может, нет. Сейчас бы я дрался по-настоящему, мог бы кого-нибудь покалечить, - уверенно заявил.

- Такой крутой? Так в себе уверен? - Грузин напрягся, и некоторое время мы меряемся взглядами.

- Уверен, - спокойно и уверенно смотрю ему в глаза.

Грузин первым отвел взгляд и заметно расслабился.

- Чего ты хочешь? - уже устало спрашивает, опустив голову и сплюнув.

- Я тебе уже все сказал, еще в школе, - отвечаю и не расслабляюсь.

- И перед этими сопляками извиняться? - снова вскидывается.

- Теперь, это уже не обязательно, - пожимаю плечами.

Понимает ведь, что синяки Орла отомщены.

- Я не хочу вражды среди поселковых. От этого хуже всем. Ведь мы раньше, если и не дружили, то уживались все мирно и поддерживали друг друга при необходимости, - пояснил свою позицию.

Помолчали.

- Рано или поздно можем схлестнуться толпа на толпу и не факт, что вы победите. Нас больше, а ты вспомни - сколько у тебя в поселке и городе врагов, обиженных вами в том числе взрослых ребят и мужиков? - продолжил убеждать.

Опять молчим.

- Что ты предлагаешь? - спрашивает.

«Хочет от меня услышать предложение, как ему выпутаться из того положения, в которое сам себя загнал, - понимаю, - а уж принимать или не принимать его, решать ему».

- Если ты согласен прекратить вражду, нам надо в общественном месте на глазах у всех просто поговорить и мирно разойтись, - предлагаю.

Опять Грузин задумался. Наконец принял решение и поднял голову.

- Ладно, на ближайших танцах поговорим, - объявляет и протягивает руку.

Жмем руки, но я настороже и по-прежнему жду подвоха. Обошлось. Поворачиваюсь и собираюсь перелезть через забор. Его ребята смотрю, тоже расслабились. Наверное, ждали в напряжении, чем закончится наша встреча.

- Подожди, - слышу за спиной, - что ты говорил тогда о моем будущем?

«Надо же, услышал! Думал, ему было не до того», - удивляюсь про себя и поворачиваюсь вновь к парню. Смотрю ему в глаза и размеренно начинаю:

- Школу ты закончишь со справкой, но об этом ты и сам догадываешься. Получишь от ДОСААФ права водителя и поработаешь на грузовой машине. Однако работать тебе не понравится так же, как и учиться. Будешь пить и прогуливать работу. Тебя вскоре уволят или снимут с машины. Станешь менять места работ и продолжать выпивать. Друзья уйдут в армию, сядут или женятся, а с тобой останутся одни «опойки» и твоя Наташка. Наконец, ты попадешься на краже кур из ясель, - киваю на виднеющееся через голый парк бледно-желтое задание. - Тебе дадут два или три годы зоны. Там тебе опустят почки или ты их застудишь. Умрешь, не дожив до сорока лет один в голой комнате коммунальной квартиры от болезни почек всеми брошенный, опустившийся и забытый. Даже Наташка тебя оставит. Вот такое будущее тебя ждет. Можешь мне не верить, но знай! Будущее не определенно. Ты можешь его изменить, если поменяешь свои взгляды на жизнь, себя и свои привычки. И следи за почками! И еще! Это я рассказал только тебе. Не хочу для тебя такого конца, а также не хочу, чтобы про это узнал кто-либо еще.

Вижу вытаращенные глаза Грузина.

- Откуда ты это знаешь? - прохрипел он. - А ты и про других…? - ошеломленно спрашивает.

- Я тебе все сказал. До встречи, - поворачиваюсь и перепрыгиваю через забор. Прохожу мимо удивленных пацанов, смотрящих на сидящего по-прежнему Грузина с опущенной головой.

Отойдя обернулся. Саня все также продолжал сидеть на столе. Не знаю - правильно ли я сделал? Но может он изменит свою судьбу и проживет более счастливую жизнь. Тогда все правильно!