Не вдаваясь в описание исторических заблуждений[1] Ганемана и несовершенства патологии, диагностики и фармакологии в его время, но принимая во внимание весь ход развития медицинских наук от Ганемана и до нашего времени, мы должны сказать, что и в настоящее время сходство или подобие между естественными и лекарственными болезнями может и должно быть устанавливаемо на основании точного анализа совокупности всех клинических явлений, т. е. как объективных, так и субъективных признаков и симптомов болезни. Терапевтический принцип и его логическое выражение остались те же, но объём его стал шире и содержание полнее. И так как с одной стороны семиология, т. е. часть медицины, трактующая о признаках болезни и их значении, обогатилась преимущественно объективными симптомами, т. е. такими, которые независимы от самочувствия пациента, а могут быть констатированы врачом и открыты им при помощи микроскопа, химического анализа и вообще посредством физических методов исследования, и так как, с другой стороны, последователям Ганемана неоднократно ставилось в вину, что они пренебрегают объективными симптомами, то я несколько остановлюсь на значении объективных и субъективных симптомов для практического осуществления нашего закона; это очень важно и требует несколько более подробного рассмотрения, потому что послужит к разъяснению того, что мы подразумеваем под словом «подобие».

Объективные симптомы имеют чрезвычайно важное значение для определения родового или патологоанатомического[2] характера болезни, и никто в настоящее время не станет спорить, что всевозможные болезни лёгких, плевры, сердца, почек не могут быть диагностированы, т. е. распознаны без точного анализа объективных симптомов. Кроме того, усовершенствование диагностики, в связи с успехами патологической анатомии, позволяет нам, на основании объективных симптомов, правильно судить о стадии или периоде развития известного патологического процесса и делать правдоподобные заключения о продолжительности и о вероятности того или другого исхода его. Таким образом, мы теперь в состоянии во многих случаях правильно толковать патологическое значение объективных признаков и симптомов, как естественных, так и лекарственных болезней, и это уже большой шаг вперёд, потому что, зная патологический субстрат весьма многих болезненных процессов, мы, вместе с тем, знаем, что эти болезненные процессы могут излечиваться такими лекарственными веществами, которые способны воспроизвести в здоровом человеческом организме тождественную или в высшей степени сходную патологическую картину. Мы, например, имеем болезненную форму, которая называется гиперемией мозга. Мы знаем, что Belladonna также вызывает в здоровом человеческом организме гиперемию мозга. Значит, на основании нашего закона Belladonna и будет одним из лекарственных веществ против гиперемии мозга. Cantharis вызывает конгестивное воспаление почек, следовательно, оно и будет терапевтическим средством против такого воспаления почек. Сулема, Mercurius corrosivus, имеет специфическое действие на прямую кишку, в которой вызывает жестокое воспаление, нередко с крупозным и дифтеритическим экссудатом, с болью и резью внизу живота, с кровянистыми испражнениями, сопровождаемыми сильными натугами, словом, воспроизводит картину болезни, в высшей степени сходную с дизентерией. Следовательно, сулема, в малых дозах, будет гомеопатическим средством против дизентерии, происходящей от каких-либо других причин, хотя бы от предполагаемых микробов. Arsenicum имеет специфическое действие на тонкие кишки, в которых вызывает жестокое воспаление и патологическое состояние, настолько сходное с холерным, что даже сам Вирхов находит невозможным по микроскопическому виду отличить арсеникальное отравление от холерного. Кроме того, и вся клиническая картина болезни, начиная с первичного озноба, затем последующего жара, судорог, рвоты, поноса, задержания мочи, упадка сил и т. д. — всё это представляет разительное сходство с некоторыми формами холеры. Следовательно, на основании нашего закона, Arsenicum и будет одним из лекарственных веществ против холеры, происходящей от естественных причин, например, от предполагаемой, но отнюдь не доказанной в своём значении коховской «запятой»[3], что и подтверждалось уже бесчисленное множество раз во всевозможных холерных эпидемиях.

Таким образом, мы знаем, что всевозможные патологические формы болезней могут излечиваться такими лекарственными веществами, которые способны воспроизвести в здоровом организме тождественную или в высшей степени сходную патологическую форму болезни. Итак, логическая сфера определения закона подобия значительно суживается и ограничивается её патологическим содержанием, но ещё далеко не исчерпывается им.

Во многих случаях патологическая сущность болезней нам неизвестна, и мы ежедневно сталкиваемся на практике с такими болезненными формами, которые не укладываются в категории нозологических классификаций и не имеют определённых наименований, но, тем не менее, имеют весьма реальное существование, составляют предмет жалоб одержимых ими пациентов и требуют излечения. В таких случаях гипотетический «план лечения», построенный на гадательном патологоанатомическом диагнозе, не может верно вести к цели и ни в каком случае не может претендовать на научность, потому что всё дело лечения в таких случаях будет сводиться на игру счастья, удачи или случая, или ограничиваться грубо-симптоматическим или эмпирическим лечением. Мы же в таких случаях, оставаясь верными своему закону, назначаем такие лекарственные вещества, которые вызывают в здоровом организме сходную болезненную картину, хотя бы патологическая сущность их была нам не вполне известна. Как пример такой определённой клинической болезни с неизвестной патологической сущностью, я могу привести так называемую в нозологических таблицах эссенциальную астму. Существует ли при этой болезни спазм бронхиальных мышц, или тоническая судорога диафрагмы, или сосудодвигательное расстройство центрального или периферического происхождения на пути дыхательного тракта, или гиперэретизм продолговатого мозга, или ещё какой-нибудь таинственный X, Y или Z, играющие роль важного фактора в этой болезни — мы не знаем. Но мы знаем, что некоторые лекарственные вещества, например, Arsenicum, Ipecacuanha, Lobelia и др., воспроизводят в своём физиологическом действии полный комплекс объективных и субъективных симптомов, характеризующих астму. Следовательно, на основании нашего закона, эти астмогенные лекарственные вещества, т. е. производящие астму в здоровом человеческом организме, будут в наших руках антиастматическими, т. е. будут в состоянии излечивать астму, происходящую от неизвестных причин. О многочисленных неопределённых болезненных состояниях с неизвестной анатомической сущностью и о лечении болезней без названий распространяться не буду за неимением времени.

С другой стороны, исключительно патологоанатомический принцип, положенный в основу «плана лечения» даже хорошо изученных болезней, также недостаточен и не удовлетворит требованиям истинно научной терапии, потому что врач должен иметь дело не с нозологическими классификациями и номинальными болезнями, а с живыми людьми, с больными субъектами, у которых одна и та же грубо-анатомическая болезнь может представлять весьма различную и индивидуально-характерную симптоматическую картину. По этому поводу известный клинический авторитет, профессор Вундерлих (в своём сочинении «Das Verhalten der Eigenwärme in Krankheiten», S. 336. Capitel Pneumonie), говорит следующее:

«…Это разнообразие температурного хода, которое на основании вышеизложенного ни в каком случае не может представляться в виде беспорядочной случайности, указывает на то, что под именем пневмонии (воспаления лёгких) описываются болезни весьма многоразличные. Анатомическое исследование уже с давних пор стало также приводить к этому заключению, и в этом отношении крупозные, геморрагические, серозные, гнойные, гнилостные, лобулярные и прочие воспаления лёгких представляют столь многозначительные различия между собой, что они необходимо должны рассматриваться как различные болезненные процессы. Но нельзя также оспаривать, что даже такие болезненные формы, которые в настоящее время ещё рассматриваются, как анатомически тождественные, могут, тем не менее, расходиться в весьма существенных пунктах, и что кроме анатомического различия, лежащего в основе патологического процесса, этиологические отношения могут также обусловливать различия, которые существенно разъединяют друг от друга заболевания, описываемые под одним общим именем. Определение известной болезненной формы под именем «пневмония» едва ли менее ошибочно и поверхностно, чем если бы мы захотели свалить в одну кучу под общим названием «dermatitis» (воспаление кожи) все накожные болезни, протекающие при воспалительных явлениях. Первое определение только потому извинительнее, что мы, в большинстве случаев, при жизни не умеем точнее поставить диагноз, не можем различить отдельные, существенно различные проявления болезни; наконец, потому, что эти самые проявления в их существенных различиях отчасти даже ещё вовсе не могут быть распознаны. Правда, симптоматика открыла уже известное число моментов, указывающих на различие процесса в легких при заболеваниях, описываемых под именем пневмонии; но нужно признаться, что вспомогательные средства симптоматики для дифференциального диагноза ещё чрезвычайно скудны».