Как-то сами собою спали страсти по Кэролайн. Люди смогли-таки смирится с потерей, и подрастало новое поколение, которое воспитывалось на светлых идеалах недавнего прошлого - были записи, пусть не передающие всего очарования ее души, но, все-таки, завораживающие, влекущие к прекрасному. Были преступления, но уже значительно реже, чем до Ее появления; войны же только начинались и тут же, как досадные ошибки прекращались - люди с ужасом смотрели на совершенное, вспоминали Кэролайн и плакали. Кто-то знал, что она живет на такой-то планете, но тревожить ее жизнь каждый почитал уже преступлением - все хорошо понимали, что, вмешавшись в ее жизнь, причинят ей неприятности. Ну а этого было достаточно.

* * *

Теперь о Вилторе - просто необходимо рассказать, как он провел эти последние перед Последним Полетом годы. Когда было объявлено, что Она уходит, что Она устала - он сначала, как и многие иные миллиарды не поверил, ну а потом - впал в отчаянье. Незадолго до этого, он защитил важный проект "Об временном уменьшении размеров продуктов питания, для более экономной перевозки их на дальние расстояния". Теоретически все было доказано, теперь требовался последний рывок - несколько недель напряженной работы в лаборатории, и его имя стало бы одним из самых известных в галактике. Но вот не стало Кэролайн, и все эти проекты стали незначимыми, совершенно лишними. Много слез было пролито, несколько раз он находился на грани между жизнью и смертью. Летели однообразные, серые дни - он не двигался больше по своей дороге, постепенно начал спиваться. И тогда на его пути появилась Вера. Как уже было сказано - Кэролайн служила звездой, пришедшей к ней из высшей жизни для всех: и для мужчин и для женщин - это только подтверждает чистоту, возвышенность их чувств. Вера тоже была в печали, но она уже смогла справится с депрессией, и, видя в каком бедственном положении этот, несомненно талантливый человек, все силы направила на то, чтобы помочь ему. Ведь она приметила его еще тогда, когда он защищал свою докторскую работу, тогда же и полюбила. А дальше, а дальше... а дальше дни полетели за днями, и Вилтор, который раньше и представить не мог, что может полюбить кого-либо помимо Кэролайн, полюбил Веру. Точнее, он даже и не отдавал себе отчета, что чувство его - ничто иное, как стремление избавится от возникшего с уходом Кэролайн одиночества, ужас перед той адской бездной, которая распахнулась перед ним тогда. Казалось, что чувство это искреннее, и еще через пару месяцев они сыграли свадьбу. Еще через год у них появились дети. Примерно в то же время Вилтор закончил лабораторные исследования, и теперь один маленький грузовой транспорт за раз мог доставить питание для многомиллионной колонии на какой-нибудь дальней планете. Имя Вилтора загремело, но слава никакого счастья не принесла. Ведь не было счастья и в домашнем кругу. Та первая восторженность прошла, и он хорошо видел, что Вера хоть и прекрасная женщина, но не может заменить тем, кем была в мечтах Кэролайн. Однажды, примерно через год после рождения их первенца, после очередной ссоры у них произошел такой разговор:

- Ведь ты не любишь меня! Зачем же не сказал сразу - ведь ты должен был сердцем почувствовать... - укоряла Вера

- Я был слеп. - угрюмо вздыхал Вилтор.

- Но почему? Почему?.. Что я - уродина, характер у меня подлый? Что... что? Ведь я стараюсь быть лучше...

- Понимаешь: гляжу на тебя, а вспоминаю Кэролайн. И сравнение - ты уж прости, но ты должна же это принять как должное, не в твою пользу.

- С Кэролайн! С Богом!.. Но конечно-конечно - ты должен ее любить - это как храм для души. Позабыть Ее - это все равно, что все самое близкое тебе предать. Но как ты можешь сравнивать меня, простую, но любящую тебя женщину, и Ее?

- Я понимаю - это плохо, гадко... Я должен любить тебя, а Ей только молится как святыне. Звезде нашей. Но как бы не пытался себя переубедить, все равно, вновь и вновь приходят такие мысли: "Ты живешь с Верой, воспитываешь детей, но только обманываешь совесть. Как ты можешь говорить Вере, что любишь ее, когда у тебя одна любовь. А если та любовь к Кэролайн высшая, и так должно, так что же есть любовь к Вере, как не что-то животное, низкое, служащее удовлетворению животных потребностей. Так зачем же так унижаться, зачем же оскорблять святое чувство любви? Надо просто повернуться, уйти..."

Вера тогда вся мертвенно побледнела, и разрыдалась. Вилтору стало ее ужасно жалко, он хотел сказать что-то утешительное, лишь бы она больше так не мучилась, но не находил никаких слов - просто сидел с опущенными глазами, и молчал. Наконец, Вера прошептала:

- А как же Санти? (так звали сына) Ведь он будет очень несчастен без отца...

- Да, да и именно потому я не уйду, и... постараюсь полюбить тебя. Ведь ты действительно прекрасная, удивительная женщина, Вера...

В этом разговоре отражалась суть их отношений не только в тот период времени, но и во все последующие годы. Прошло девять лет их супружеской жизни, а той истинной, зажигающей сердца любви так и не было найдено, и единственное, что удерживало их от развода, был сын. И, хотя они даже не говорили на эту тему, но интуитивно именно потому, что боялись повесить на себя еще большую обозу, они не заводили больше ни одного ребенка. О любви за все это время не было сказано ни одного слова, даже старались не размышлять на эту тему - размышления непременно вели к боли, раздражению. Несколько раз вспыхивали довольно крупные ссоры... Вилтор по прежнему грезил об Кэролайн, ну а Вероника как-то поняла, что полюбила не собственно его душу, но то, что он такой талантливый - именно его умные речи полюбила, но с одними умными речами как известно счастлив не будешь, и вот она переключила всю свою любовь на подрастающего Санти. Да - надо сказать, что с ними еще жила мать Веры - довольно добродушная, но невыносимо для Вилтора говорливая, преклонных лет женщина.

И вот в один вечер они слушали рекламу туристических компаний. Ведь у Санти в школе-университете начинались летние каникулы, и он мечтал посетить какой-нибудь заповедный уголок космоса. Вот началась реклама курортов в центральной части галактики: сияющий под голубым гигантом ласковый океан, живые, ласкающие ветры, а ночью - небо все сияющее от звезд, небо такое яркое, что почти не отлично от дневного. Даже и записанное, это изображение поражало своей красотою, и у маленького Санти так и загорелись глаза. Увидев это, Вилтор добродушно улыбнулся, и проговорил: