- Ну и что дальше там было с собачками? - спросил папа.

- Вот что. Через два месяца одна собачка, самая шустрая, четырёх щенят родила. А кто её просил? Ей склад охранять надо, а она со щенятами. Мы и решили щенят у неё отнять и под окотившуюся козу подложить. У козы молока много - выкормит.

- А нельзя разве было щенят раздать населению? - спросил папа.

- Конечно, нельзя, - ответил оглы, - это же государственное имущество. Так можно и танки раздать.

- И что коза, выкормила? - спросил Матроскин.

- Ещё как! Такие собачки получились - загляденье. Крепкие, активные! Пришла пора их на службу ставить.

- В армию призывать, - сказал папа.

- Не надо их призывать, - объяснил Иванов-оглы. - Они и так в армии. Мы с товарищем полковником вызвали инструктора-дрессировщика. Приехал специалист с помощником, стал их к сторожевой службе готовить. День готовит, два готовит, потом приходит весь в слезах. "Уберите от меня этих собак! - говорит. - Это служебный брак". Мы спрашиваем: "Почему брак". Он говорит: "Смотрите".

Иванов-оглы рванул стакан воды от волненья и продолжил:

- Вывел он собак на площадку и говорит: "Сидеть!" Они сели. Он говорит: "Голос". Они все как заблеют: "Ме-е-е-е-е!" Он им показал: "Гав! Гав! Гав!" Они ему: "Ме-ме-ме!" Он им опять намекает: "Гав! Гав!" Они ему опять: "Me! Me!" Он вывел им помощника и велит: "Взять!" Они как бросятся на помощника и давай его бодать. Он аж зелёный от злости стал. "Всё, - говорит, - списывайте их к чёртовой матери! Это не собаки, это козлы глупые! Вы бы их ещё в курятник поместили, чтобы они у вас кукарекали по утрам!" Плюнул он на землю и уехал. А что дальше было, я вам потом расскажу.

- А там и дальше было? - теперь уже удивилась мама. - Какая-то тысяча и одна ночь.

- Было-было, - ответил оглы. - Это долгая история. Мы с товарищем полковником не привыкли отступать в хозяйственных вопросах. Мы этих собачек к делу приспособили, и ещё как!

Он ушёл на почту ночевать, и все заснули.

Глава одиннадцатая

ОХОТА

Утром Шарик чуть не проспал. Хорошо, что дядя Фёдор будильник завёл на четыре утра.

Вокруг дома ещё темень была, но какая-то светлая. Всё - и деревья и сараи - хорошо было видно. Потому что снег был чистый, чистый, чистый.

Шарик сразу схватил фонарь в лапы и к кабаньему оврагу отправился.

Бежит он и себе под нос бормочет:

- Этот танк лохматый два раза меня на столб загонял, а я его спасать должен.

Бормотал он так, бормотал и вдруг на что-то твёрдое налетел. Это и был "танк лохматый".

Шарик ему говорит:

- Слушай, кореш! Тебе бежать надо. На тебя охотиться идут. Понял?

Кабан встал на передние ноги и сделался огромный, как самосвал. Но никуда не побежал. Шарик ему растолковывает:

- Кабаша, тебе уходить надо. В леса. Там охотники приехали с ружьями. Хотят тебя добыть. Их пятеро. Понял, кореш?

Кореш, конечно, всё понял. Он медленно так стал разворачиваться. Только совсем не в ту сторону, чтобы от охотников бежать. А совсем в другую сторону, в сторону Шарика.

Шарик ему кричит:

- Эй, эй! Ты куда поворачиваешься! Ты что, Кабаша!!!

А Кабаша ничего и слышать не желает. Он так медленно на Шарика развернулся и побежал. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Шарик кричит:

- Эй, ты, свинина, что ты делаешь? Ты что - совсем?

Только что со свинины возьмёшь? Кабан себе паровозом за Шариком летит. А клыки у него острые, и каждый размером в хороший кавказский кинжал. Видит Шарик - погибель его приближается. Кабаша ему уже в хвост дышит. Сейчас его на клыки поднимут!

Шарик как прыгнет на ближайшую берёзу. И не успел понять, как на самых её верхних ветках оказался.

Шарик кабану сверху кричит:

- Эй, ты, окорок полоумный! Вот сейчас охотники придут, из тебя шашлык сделают, а потом чучело. Спасибо тебе третьей степени!

Только свинина знать ничего не хочет. Потопталась-потопталась внизу под Шариком и ушла куда-то за горизонт.

Тем временем Матроскин собрал все ботинки, кеды и тапочки и стал Мурку и Гаврюшу из сарая выводить. Дядя Фёдор ему помогал.

- А что это Шарика нет? - спрашивает дядя Фёдор.

- Наверное, он кабана в соседний район отгоняет, - отвечает Матроскин. - Да я и без него справлюсь. Мне от Шарика мало пользы бывает. Только раздражение одно.

- А от меня тебе не бывает раздражений? - спрашивает дядя Фёдор.

- Нет, - говорит кот, - от тебя мне, дядя Фёдор, одна радость идёт.

- Значит, вместе поедем.

Сели они вдвоём на Мурку, Гаврюшу на поводок взяли и поехали.

Сначала они за околицу пошли с другой стороны деревни. Потом кругами шли. Как только Никитич в сторону леса лосей выслеживать пойдёт, он обязательно на их следы "лосевые" наткнётся.

Так и вышло. Охота началась. Первым из почты Никитич вышел. Глаза в землю опустил и к лесу направился. За ним пятеро охотников с ружьями наперевес. Один другого заспанней.

- Вот, - говорит Никитич, - вижу следы. Лось с лосихой прошли. Лось молодой, лосиха в годах.

- Будем лося стрелять, - говорят охотники. - Пожилую лосиху не будем.

- Они в рощу направились, - говорит следопыт Никитич. - Там сейчас молодой берёзы полно. Они будут её жевать.

Матроскин и дядя Фёдор в это время молодые берёзы не жевали. Они ботинки и кеды к ногам Мурки и Гаврюши привязывали. Привязали и из рощи в поле верхами направились.

- Будем рощу стрелками обставлять, - говорит Никитич. И охотников вокруг рощи повёл.

- Вот, - говорит, - я вижу, из рощи следы выходят. Не знаю, как это понять. Это, наверное, отряд пионеров по следам боевой славы ходил. Следы очень детские.

Расставил он охотников по номерам вокруг рощи, а сам стал в рожок трубить, лосей из леса выгонять. Трубит он, трубит не хуже электрички, а из рощи никто не выбегает. Только Гаврюша на его горячий призыв откликнулся: как замычит в ответ: "Му-ууууууууууууууууууууууууууу!!!"

- Ушли, - сказал Никитич. - Ушли наши лоси. Видно, пионеры их испугали.

- Какие пионеры? - спрашивают охотники.

- Те, которые по местам боевой славы ходят. Помните, мы видели следы детские.

- Да, сейчас пионеров развелось больше, чем лосей, - сказал один охотник. - Шагу не шагнёшь в леса. Всюду пионеры боевую славу ищут или природу спасают в виде костров.

- Никитич, что делать-то будем? - спросил другой.

- На кабана пойдём, - говорит Никитич. - Там в овраге огромный кабанище скрывается. Я вчера следы видел.

Пошли они к оврагу. По сугробчикам идут, от них пар валит. Но ничего, они идут километр за километром. Охотники народ упрямый. Один охотничий поэт так сказал:

Поймёшь охотника тогда,

Когда пройдёшь неоднократно

Надежды полный путь туда

И безнадёжный путь обратно.

Видят они - вдалеке на берёзе что-то темнеется.

- Это рысь, - говорит Никитич.

А это Шарик темнелся. Увидел он охотников и от радости даже залаял. Один охотник удивился:

- В нашей боевой газете "Красная звезда" я однажды читал, что были собаки, которые блеяли на посту. Статья эта называлась "Козобаки или собакозы". Но чтобы рыси лаяли, я такого не знаю.

- Ой, - говорит старший охотник, - да это не рысь. Это Шарик тамаросемёновский. Эй, Шарик, что ты там делаешь?

- На кабана охочусь, - отвечает Шарик.

- Давай слезай к нам.

- Нет, - говорит Шарик. - Лучше вы ко мне залезайте.

- А что - так удобнее смотреть?

- Нет, безопаснее сидеть.

- Что кабан-то, большой? - спрашивают охотники.

- Очень большой, - отвечает Шарик.

- Килограмм сто будет?

- Я думаю, пятьсот, и ещё двадцать на клыки отведите.

- Что-то мне не очень хочется охотиться, - говорит старший охотник.

- Да и нам что-то не очень, - говорят другие. - Главное: мы погуляли, воздухом подышали, пейзажи хорошие увидели. В общем, наприродились по самые уши. Пошли на почту чай пить.