- На кого? - спросил Шарик.

- На кабана, - ответил Иванов-оглы. - У нас в окрестностях кабаны водились. Выследили они этого кабана, напустили на него собак и помчались за ним. Интересно?

- Смотря кому, - сказал папа.

- Вам? - спросил Иванов-оглы. - Вам интересно?

- Нам интересно, - сказал папа.

- И что дальше было? - спросил Шарик.

- А то. Кабан летит, не разбирая дороги. Летит и летит. И прямо на наш склад. Пробил заборчик, потом в стену врезался. А стена-то лёгкая, из алюминиевых листов. Кабан в склад как нож в масло вошёл.

- И что? - подстегнул потрясённый Печкин.

- Стал он по складу носиться и греметь. Тут по его следам собаки и охотники прибежали. И давай лаять.

- А что же ваши собаки? - спросил Шарик.

- Наши собаки хватились, всполошились и стали склад защищать. Они стали здоровыми, а цепи остались прежними, худощавыми. Они враз и лопнули. И наши барбосы как за их собаками погонятся, как начнут охотников с ног сбивать. Вся охота вмиг назад повернула и побежала в гостиницу.

- А что же тётя Тамара? - спросил папа.

- А что тётя Тамара? Она первая поняла, что что-то неладно, схватила ружьё и на охрану склада встала. Потом и мы подоспели. И вдруг...

- Что "и вдруг"? - спросили все.

- Тут кабан наружу вылетает - на клыках у него фонари "летучая мышь", на голове кастрюля, как у фашистов. На ногах валенки. Сзади тормозной парашют. И весь-весь он в краске.

- В какой краске? - спросил дядя Фёдор.

- В зелёной, разумеется, - ответил папа. - Другой краски у военных не бывает.

- А вот бывает, - обиделась тётя Тамара. - У военных все краски есть. Корабли синие, самолёты серебристые, плащ-палатки чёрные. Военные очень романтичные люди. И красивые.

- А голубой цвет у военных бывает? - спросила мама. - Или розовый?

Тётя стала думать. Как ни напрягала мозги, как лоб ни морщила, ничего про эти цвета вспомнить не могла.

Неожиданно в окно постучали. Это были военные пенсионеры, и Иванов-оглы прекратил дозволенные речи.

- А что дальше было? - шёпотом спросил у него Шарик.

- Вечером дорасскажу, - шёпотом ответил оглы.

Военных пенсионеров было пятеро. Правильно предвидели папа и мама. Они были очень романтичные, с ружьями, с патронташами и очень здоровые. На них можно было не только воду, ртуть можно было возить. Они ещё были очень весёлые и добродушные, хотя и пожилые.

Они обнялись с тётей Тамарой, дали дяде Фёдору стреляные гильзы. Иванову-оглы подарили шарф и пошли на почту размещаться. Потому что у дяди Фёдора места уже совсем не было.

По дороге почтальон Печкин спросил:

- А почему вы без собаки? На охоту же с собаками ходят.

- Нам собака ни к чему, - говорят военные пенсионеры. - С нами Никитич приехал. Он лучше любой собаки следы читает. Он нам запросто и кабана и лося обнаружит. Мы его завтра с утра следы читать пустим. К обеду он всех зверей выследит.

- Он тоже военный? - спросил Печкин.

- Нет, он гражданский, из общества охотников. Вон он в кабине машины сидит.

И точно. Там сидел гражданский дядя. Такой сухощавый, весь охотничий, со стальными глазами. Видно, что он очень опытный охотник был. Потому что ружьё у него было самое старое. Да и одежда у него поношенная была, вся в заплатках.

Военные пенсионеры быстро стол накрыли. Выпили водки, закусили варёной картошкой. Печкина угостили. Он им потом весь вечер песни пел про то, как он на почте служил ямщиком. Иванов-оглы тоже хотел на почте остаться, но за ним Шарик прибежал и позвал дальше историю про собачек размером с лошадей и кабана с тормозным парашютом рассказывать.

- Значит, так, - продолжил Иванов. - Кабан с тормозным парашютом выскочил. А на нём ведь кастрюля новая, валенки казённые и фонари на клыках. Это же вернуть надо. Другой бы на нашем месте испугался. Но не товарищ полковник. Она за парашют рукой ухватилась и как на водных лыжах за кабаном поехала.

Все с уважением посмотрели на тётю Тамару.

- А что? - сказала мама. - Мы в детстве на реке жили. И Тамарочка чемпионом по водным лыжам была.

- И не только по водным лыжам, - сказала тётя Тамара, - но и по бегу на коньках. И по математике.

- Да, - подтвердила мама, - вся школа Тамарочкой гордилась!

- А что с кабаном было? - спросил Шарик.

- Вот что, - ответил Иванов-оглы. - Тамара Семёновна за ним ехала, пока с него всё не попадало. А скоро и собачки прибежали. Главный военный так на них ругался. Он говорил: "Надо бы их в чистое поле вывести и к стенке приставить". А что дальше было, я потом расскажу. Нас с Тамарой Семёновной к столу ждут.

- А там и дальше было? - спросил папа.

- Ой, там так много дальше было, закачаешься! - ответил оглы. Тамару Семёновну наградили значком "Спасибо" первой степени. Я потом, вечером дорасскажу.

Они с Тамарой Семёновной ушли на почту к Печкину с военными пенсионерами праздновать. А дядя Фёдор с Шариком и Матроскиным совещание устроили.

- Хоть наш кабан и противный, - говорит Шарик, - а мне всё равно не хочется, чтобы его стреляли.

- А я, - говорит Матроскин, - не хочу, чтобы и лося подбили. Давайте меры принимать.

- Меры, значит, будут такими, - говорит дядя Фёдор. - Ты, Шарик, с утра побежишь кабана предупреждать, чтобы в леса уходил подальше. Туда, к Троицкому. Ясно?

- Ясно, - говорит Шарик.

- И чтоб там лежал тише воды, ниже травы. Пока охотники не уедут.

- Понял, - слушается Шарик.

- Потом ты к Матроскину вернёшься, - продолжает дядя Фёдор. Раненько утром вы сядете верхом на Гаврюшу и такую путаницу из следов сделаете, чтобы у их Никитича глаза на лоб повылазили.

- Я на Гаврюшу сесть не могу, - возражает Матроскин. - Он как бешеный носится. Я на Мурку сяду. Мы с ней душа в душу живём. Пусть Шарик на Гаврюшу усаживается. Они спелись.

- Хорошо, - соглашается дядя Фёдор. - Ты на Мурку садись, а Шарик на Гаврюшу, пусть как бешеный носится. Охотники и подумают, что здесь целое стадо лосей прошло. Ясно тебе?

- Чего ж тут неясного, - отвечает Матроскин.

- С собой вы возьмите все ботинки, какие в доме найдутся. И все кеды и калоши.

- Это зачем ещё?! - удивляется Матроскин.

- Вот зачем. Вы Мурку и Гаврюшу в глубину леса заведёте. Они по первому снегу следы "лосевые" оставят. В лесу вы их остановите и на ноги им кроссовки привяжете и другую обувь. Дальше они в кроссовках пойдут. Следопыт увидит, что в лес следы лосевые пришли, а из леса не выходят. Значит, лоси остались в лесу спать. Они этот лес окружат и будут пустой лес до ночи караулить. К ночи они намёрзнутся и ни с чем уедут. И наши лоси целы останутся.

Этот план коту и Шарику очень понравился. Так они и решили с утра действовать.

...Мама и папа в это время на сеновале мёрзли. Мама говорит:

- Ты знаешь, Дима, я как-то себе жизнь в Простоквашине по-другому представляла. Я теперь поняла, что мне на работе больше нравится. Я там душой отдыхаю, когда мы товар в нашем магазине по прилавкам раскладываем.

- Да и я, - отвечает папа, - больше люблю в нашем гараже тормозные колодки менять, чем здесь на этой холодрыге педагогикой заниматься.

- Давай удерём, - предлагает мама. - Ребёнок наш в хороших руках останется. Тамара за ним приглядит.

- Если он от неё не скроется, - соглашается папа.

- Ну а если скроется, - говорит мама, - он всё равно не пропадёт. У него такой кот есть, до которого тебе расти и расти. Он всё умеет: и температуру мерить, и кашу варить. Если такой кот есть, - пошутила мама, - никакого мужа не надо.

- Что верно, то верно, - согласился папа. - Был бы у меня такой кот, я бы, может, и не женился никогда.

К этому времени фонарь во дворе замерцал. Так здорово колпачок белого света над снегом двигался. И в него то одна нога входила, то другая. Это Иванов-оглы вернулся дальше историю про охотничий случай рассказывать. Все вокруг него собрались. И Шарик, и Матроскин, и дядя Фёдор. И папа с мамой с сеновала подтянулись.