- А она справится? - сомневается Шарик. - Это ж какая работа. Это ж за всю страну думать надо!

- Она и в международном уровне справится, - говорит папа. - Она за всю планету думать может. Она там такое натворит!

- Вот пусть там и творит на международном уровне, - решил Матроскин. - А Простоквашино пусть в покое оставит.

Все за работу принялись. Шарик начал переписку между тётей Тамарой и профессором Сёминым налаживать. Матроскин и дядя Фёдор стали листовки обдумывать для выборов в Государственную Думу. А папу для воспитания на сеновал отозвали.

Тамара Семёновна тоже собрание устроила. Она собрала на сеновале всех взрослых и говорит:

- Можно, конечно, вести растительную жизнь. Жить как живётся: встал, поел, поспал. Снова встал, поел, поспал.

- На почту сходил, - добавил Печкин.

- На почту сходил, - подхватила тётя Тамара. - И всё! Через семьдесят лет жизнь прошла мимо. Люди должны быть куда-нибудь нацелены. На что-то очень важное.

- Мы не ракеты, - проворчал папа, - чтобы нас куда-то нацеливать. Надо просто жить.

- Ох, Димитрий, - сказала тётя Тамара, - ты уже дожился. От тебя сын сбежал. А была бы у него цель, никуда бы он от тебя не ушёл. Ну вот скажи ты мне, на что ты его нацеливал?

- На "книжку прочитать", на "в магазин сходить", на "в шахматы поиграть"...

- И только-то?! А если бы ты его нацелил к двухтысячному году космос освоить, на Луне в футбол играть с китайцами, он бы никуда бы не ушёл, он был бы делом занят.

- Он бы китайский язык изучал, - сказал папа.

Письмо, которое Шарик накалякал профессору Сёмину, было написано на синей бумаге с цветочками. Шарик торжественно его прочитал Матроскину и дяде Фёдору:

- "Уважаемый профессор! Какая хорошая погода стоит в Простоквашине! Одна таинственная женщина любит гулять около речки с собачкой ближе к вечеру. Это одинокая незнакомка средних лет с хорошим знанием жизни. Закачаетесь".

Матроскин спрашивает:

- А собачка тут при чём?

- При том, что пожилые учёные-профессора очень любят дам с собачками. Я по телевизору видел.

- А что ты ей напишешь? Самой тёте Тамаре? - спросил дядя Фёдор.

- Я уже написал, - ответил Шарик. - Вот слушайте: "Уважаемая сударыня! Если Вы возьмёте с собой собачку и пойдёте гулять по берегу, Вас ожидает приятная встреча. Таинственный и одинокий вечерний незнакомец".

Дядя Фёдор такую переписку одобрил:

- У тебя просто таинственный остров получается. Таинственно и романтично. А где она возьмёт собачку?

- Она меня с собой позовёт, - отвечает Шарик. - Не Матроскина же ей с собой брать.

- От такой лишайной собаки любой нормальный профессор в пять минут сбежит куда-нибудь в поля. Ищи потом, свищи этого профессора! - сказал Матроскин и решил Шарика в порядок привести.

Шарик тем временем письма в конверты положил, тоже с цветочками, и на почту побежал. Бросил их в почтовый ящик, и все стали ждать.

Глава пятая

ТАИНСТВЕННОЕ СВИДАНИЕ

К полднику все за столом собрались. Матроскин вынес большой самовар, поставил сливки и хлеб душистый из магазина. Во главе стола села тётя Тамара, а все остальные по бокам. Ждали только почтальона Печкина. Он пошёл свою почту проведать.

Шарика было не узнать. Матроскин вымыл его с шампунем, завил и большой бант привязал к чёлке. Шарик стал похож на сильно увеличенную переспелую болонку.

Вот Печкин пришёл и радостно сообщил:

- Не зря я на почту ходил. Там письма были. Одно письмо для вас, товарищ Тамара Семёновна.

- С нашей товарищем полковником всегда так, - сказал Иванов-оглы-Писемский. - Куда мы ни поедем, ей сразу письма несут. То от начальников, то от товарищей по завхозности. И письма, и телеграммы.

- Телеграмм не было, - испуганно сказал Печкин.

Тётя Тамара вскрыла конверт с цветочками, и глаза у неё полезли на лоб. Сначала она стала зелёная, наверное от гнева. Потом синяя от удивления. Потом пунцовая от неизвестных чувств.

- Откуда это письмо? - спросил Иванов-оглы. - Из Генерального штаба?

- Не совсем, - ответила Тамара Семёновна. - От одного боевого товарища. Из разведки.

И сама на Шарика посмотрела. Шарик подумал, что это конец, что его разоблачили и насквозь видят. Но Тамара Семёновна его насквозь не видела. Ее очень заинтересовало письмо. Она прикидывала: такой нарядный Шарик сойдёт ли за собачку. По её военным понятиям, собачка - это немецкая овчарка, чёрный терьер или, на крайний случай, ротвейлер. Шарик был явно мелковат. Да ещё бант на нём был дурацкий. Но потом она решила, что на первый раз Шарик сойдёт.

На дворе тем временем осенний дождик накрапывать стал. И даже снега немного выпало. Тётя Тамара говорит:

- Ой, дорогие граждане, а есть ли у вас резиновые сапоги и плащ-палатка на третий рост?

Кот Матроскин так ехидно спрашивает:

- А вы что - в дозор собрались?

- Нет, - отвечает тётя Тамара, - но в своей военной части я любила перед сном с собачкой прогуляться у реки. Особенно по снегу босиком.

- Собака у нас есть, - говорит дядя Фёдор, - а со всем остальным плохо. Нет у нас сапогов вашего размера. И снега нет.

- Жаль, - говорит тётя Тамара. - Придётся прогулку отменить.

- Ни в коем случае! - кричит Матроскин. - Вы тр-тр Митю возьмите. Он вам и сапоги и плащ-палатку заменит.

- А кто это такой - тр-тр Митя?

Тут ей всё объяснили. Что тр-тр Митя - трактор продуктовый. Он везде ездить может.

Папа говорит тёте Тамаре:

- Я тебе проще объясню, по-военному.

Он запел:

Там, где пехота не пройдёт

И бронепоезд не промчится,

Угрюмый танк не проползёт,

Там пролетит наш тр-тр Митя.

Тётя Тамара очень обрадовалась такой возможности и по реке погулять с собачкой, и ноги не замочить. Она стала к прогулке готовиться. Надела большую шляпу с цветочками, целый газон. Губы накрасила ярко-ярко. Надела пиджак огромный малиновый вечерний и резиновые сапожки.

Вдруг она говорит:

- Ой, а где моя медаль "За военные заслуги"? Ой, а где мой значок "30 лет в боевых войсках"? Ой, а где мои клипсы в виде позолоченных гранат-лимонок? Ой, а где моя большая брошь, на которой танк Т-34 изображён?

Стали искать её украшения и, конечно, на шкафу у Хватайки нашли. Только попробуй их забери. Хватайка шипит, кусается.

Кое-как у него тётя Тамара медаль "За военные заслуги" отняла. А про остальное сказала:

- Ладно. Раз это так тебе нравится, пусть у тебя на шкафу хранится. Со временем мы из тебя, Хватайка, отличного почтового голубя сделаем. Или галку служебно-розыскную. А на день рождения я тебе, Хватайка, все свои значки военные подарю. У меня их дома килограмма три лежит. Когда у тебя, Хватайка, день рождения?

- У него нет дня рождения, - говорит дядя Фёдор. - У него есть День птиц.

- Вот и отлично, - сказала тётя Тамара. - В День птиц я его значками завалю с головой.

Сумерки ещё и сгущаться не думали, а она уже свистнула Шарика, завела тр-тр Митю и выехала к речке.

Шарик носился по берегу как угорелый. Вокруг пустота - ни души, только красивые поля убегают в разные стороны в окружении лесов.

Тётя Тамара с удовольствием ехала вдоль речки, как пограничник на танке. И думала: "Как хорошо быть наедине с природой".

...А у профессора Сёмина дома целый скандал разыгрался. Бабушка с веником его письмо прочитала и не хотела его никуда пускать.

- Это тебя какая-то аферистка заманивает. Вот женит она тебя на себе, будешь знать.

- Почему обязательно аферистка? - спрашивал профессор. - А может быть, это честная труженица колхозных полей. Или просветлённая природой дачница. Им хочется культурного общения.

- Ага, - говорит бабушка, - их уже двое. Значит, это целая шайка.

Бабушка с веником с горя целый дом подмела и ещё веранду.

- Ты уже не маленький, Эрик. Тебе скоро шестьдесят, ты к женитьбе должен серьёзно подходить.