— Как я скажу маме, что надо еще на целый день остаться в больнице?

Колхознице не хотелось расстраивать больную. Она старалась найти выход. Прикинув что-то, сказала:

— А одна ты довезешь мать? Дорогу запомнила? Надя засияла.

— Понятно, не заплутаюсь и маму довезу хорошо, — с гордостью ответила она.

— Тогда поезжай! Да матери кланяйся: мы с ней в одной бригаде работали. А председателю скажи: я найду себе попутчика и завтра приеду.

Укладывая мать в сани, девочка укрыла ее одеялами и совсем засыпала сеном. Уж очень хотелось ей защитить больную от ветра.

Посвистывая, гонит лошаденку Надя. Уже пять верст отмахали, еще десять осталось. Поднялся ветер.

— Мамочка! Тепло ли тебе? — Ответа нет. «Уснула, наверно!» — думает Надя и гонит еще сильнее.

Лошадка понимает, что домой возвращается — бежит, что есть силы.

Надвигается вечер. Крутится снег в поле. Наде тревожно.

— Только бы метель не застала нас в поле. Скорей же, Серый! — уговаривает она коня.

Стрелой летят они с горы. Ветер крепчает. Дорогу едва видно. Надя вглядывается в даль. Огоньки мелькнули.

— Это соседняя деревня! От нее верст пять останется!..

Дороги почти не видно. Лошадь сама нащупывает путь. Надя бессильна что-либо сделать. Она целиком доверилась коню, и тот бежит в снежной тьме. Куда? — девочка не думает. У нее одна тревога: только бы мама не замерзла! У самой руки и ноги совсем закоченели…

И вдруг — толчок. Розвальни опрокинулись. Мать вылетела в снег. «Скорее уложу ее обратно!» — думает Надя. Она старается поднять сани. Напрягает все силы. Сани словно примерзли. Их невозможно перевернуть.

Выручил конь: он дернул, розвальни приподнялись и встали на полозья. Надя снова уложила мать, закутала ее.

— Мы скоро приедем, совсем скоро! — успокаивает она мать.

И действительно, показались огни. Да и ржание лошади говорило о близости дома. Аня встретила приехавших у ворот.

— Мама! Мамуленька!..

Геня и Валя обнимали, ласкались к ней. Мальчик положил голову на колени матери и глаз с нее не сводил. Худой, прозрачной рукой гладила мать головку сына.

Аня уговаривала Дарью Васильевну лечь.

— Отдохните с дороги!

— Что ты, Аннушка, собираешься меня опять в постель уложить? Я прекрасно себя чувствую. Выспалась на воздухе. Даже не заметила, когда Надя меня в снег вывалила!

Все укоризненно посмотрели на Надю. Та стояла, опустив голову. Не знала, как и ответить.

— Вот так кучер! Возить не умеешь! Если б я поехал, не опрокинул бы маму!

— Не хвастайся, Геня! — строго сказала мать. — В такую метель даже опытный кучер мог сбиться, Надя нашла дорогу. Такой буран! Ничего не видно. Мы едва деревню свою не проехали.

— А письмо от папы ты получила? — спросила Надя.

— Как же! Его привезли на другой день после праздника. Оно мне лучше всех лекарств помогло. Сразу как-то сильнее почувствовала себя.

— А что в городе о войне говорят? — спросила Аня.

— Я в больнице радио слушала. Ленинград окружен врагами. Какие лишения терпит там народ! Мы вот иногда жалуемся на нехватки, а там люди с голоду умирают.

Ребята примолкли.

— Садитесь чай пить! — позвала Аня. — А то самовар совсем остынет.

— Мамочка, а у нас, на Шелони, тоже фашисты?

— Да, весь район занят врагами.

С возвращением матери жизнь потекла ровнее, спокойнее. Зимой в колхозе меньше работы, и Дарья Васильевна по вечерам оставалась дома. Она теперь могла больше внимания уделить детям. Ее тревожило, что Надя не учится.

— Отец спрашивает, занимаетесь ли вы? А здесь только начальная школа. Валю отдадим в первый класс, а с тобой как? Неужели тебе за пятнадцать километров каждый день ходить? Ума не приложу, что делать! — сокрушалась она.

Аня посоветовала Наде заниматься дома.

— Учебники я тебе достану, а если что непонятно — наша учительница тебе поможет. В школу все равно сейчас не примут: запоздала.

Аня не только учебники, но и программу достала и с учительницей сговорилась. Сама она всеми силами старалась, чтоб у Нади оставалось больше времени Для занятий. Она незаметно отобрала у нее стирку. Потом убедила Дарью Васильевну питаться из одного котла.

— Зачем нам порознь обед готовить? Лучше поочередно на всех будем варить. Нас здесь четыре женщины, дежурить каждая из нас будет на четвертый день.

Надя охотно взялась за книги. Она занималась сама и помогала Вале. Способный, любознательный Геня не отходил от сестры и быстро научился читать.

В работе и занятиях незаметно проходит время. Миновал Новый год. Уже март на дворе. Солнышко показывается все чаще и чаще. Дни стали длиннее. Колхозники готовятся к посеву. Ремонтируются тракторы, сельскохозяйственные машины.

Геня подружился с механиком. Он постоянно убегает в мастерские. Мечтает стать трактористом.

Дарья Васильевна вся ушла в работу. Она уже бригадир молочной фермы. Ей выделили небольшой участок земли для собственного огорода.

— Посадим лук, морковь, капусту… Да всего понемногу. Обеспечим себя овощами на зиму, — мечтала она.

— А бабушке что отвечать? Она же зовет нас к себе, пишет, что там ближе к родным местам, — говорила Надя.

— Напиши, что мы пока останемся. Я как-то привыкла здесь. И люди очень хорошие. Отец тоже не советует переезжать. Да вряд ли и разрешат туда…

Надя была очень довольна решением матери. Последнее время Аня, узнав о возможности потерять Надю, места себе не находила. Она не хотела показывать своего горя. Старалась больше времени проводить на работе.

Написав письмо, Надя побежала в ясли.

— Аня, мы остаемся здесь и к бабушке не поедем!

Слепая едва не уронила ведра в колодец, так неожиданно появилась Надя. Она крепко прижала к себе девочку.

— Правда, сегодня — солнце, и небо голубое? — радостно спросила Аня.

— Правда, правда! — отвечала Надя, хотя было пасмурно и небо выглядело белесым.

«Это же неважно! — думает она. — На душе у Ани солнечно, вот что хорошо!»

— Почему-то весной дни светлее и длиннее, а мелькают так быстро, — говорила Надя подруге. — Уже май! Я собиралась всю программу за шестой класс к весне пройти и не успела. Придется все лето заниматься, чтоб в седьмой поступить.

Аня сидела на бревнах недалеко от дома. Она быстро нащупывала глазок и разрезала картофель для посадки. Надя с восхищением смотрела на подругу. Она была очень хороша в синем домотанном платье, освещенная солнцем. Кругом — березки, едва распустившиеся. Тополи с клейкими, душистыми листочками. Вдали — темные, ветвистые ели…

Весна здесь тихая, нежная. Она подошла совсем незаметно. Надя присела на кончик бревна с книгой в руках.

— Почитай, — попросила Аня. Она могла слушать Надино чтение часами. Прежде ей никто не читал. Книги открыли ей новый мир. Она узнала о других странах, городах. Открылась кипучая, полная страданий, борьбы и радостей жизнь людей.

— Ты не знаешь, Надя, как много ты для меня сделала! — сказала Аня, когда, кончив чтение, Надя закрыла томик Лермонтова. — «Мцыри» — замечательная вещь! Мне, как и ему, хочется вырваться из темноты…

Аня остановилась. Первый раз Надя услышала в ее словах эту тоску по свету.

— Понимаешь, Надя, я свободна и в то же время, как закованная. Я не могу побежать, как ты. Никогда не знаю, что передо мною. Откуда грозит мне опасность… Ну, пойми! Я не вижу, не вижу ничего!.. А для вас все так просто. Книги, они как бы раздвигают темноту. Вот я сама, вместе с Мцыри, лежала и смотрела, что делается там, внизу… И так хорошо понимала его отчаяние, когда ее снова привели в келью! Закрылся свет, свобода, жизнь… Ты думаешь, я жалуюсь тебе? Нет! Я только хочу, чтобы ты хоть немножко поняла, как я живу…

Аня вообще умела глубоко чувствовать прочитанное. Невольно она и Надю заставляла больше думать. Они много разговаривали, и герои книг, как живые, входили в их жизнь.

Взяв Аню под руку, Надя часто уходила с ней далеко в лес. Она рассказывала девушке о местах, где они проходили. Срывала ей цветы, ветки деревьев. Наде все больше хотелось сблизить подругу с красотой окружающего ее мира.