Сегодня он шел к той. Это был последний его шанс. Так он думал.

Он встал. Отряхнулся. Бархан с напряжением, с гулом плыл сквозь ветер, и длинные волосы мальчика летели в этом пыльно-алом ветру. Опершись левой рукой на дыбом стоящую шероховатую глыбу, из которой торчали ржавые, перекрученные обрывки арматуры, мальчик еще раз огляделся. Тоска, тоска… Долина была раздавлена и опалена, точно об нее затушили чудовищный окурок. Горизонты меркли в стылой сизой дымке. Сухими обглоданными костями виднелись там и сям развалины. Над Тухлой Рощей стлалось плоское туманное море – там, в тепле прорвавшихся термальных вод, мутировали и плодились хищные хвощи. Слева шагала к гряде курганов линия электропередач – с торчащих вразнобой жеваных опор кое-где свисали ниточки проводов, они невидимо покачивались в порывах ветра и время от времени взблескивали стеклянными искрами изоляторов. С круглых вершин курганов слетали призрачные пылевые шлейфы и тянулись в зеленом небе. Красное солнце догнало голубое, сейчас они висели рядом – громадный неяркий оранжевый пузырь и неистовый бриллиант, острый, как летящее в переносицу острие иглы. Мальчик глубоко вздохнул и стал спускаться – песок осыпался под босыми ногами, его подхватывал ветер.

– …Итак, господа, завтра у нас знаменательный день, – проговорил в заключение премьер. – Нельзя сказать, что день этот мы могли бы счесть радостным юбилеем или национальным праздником, – члены кабинета почувствовали шутку и заулыбались, – но и оснований для траура у нас нет. Завтра исполняется ровно год с того памятного момента, который все уже давно называют без излишней аффектации моментом ноль. Мы имеем право сказать, что этот год мы прожили не зря и что положение наше не столь… далеко не столь плачевно, как могло бы быть. Искра цивилизации не угасла. Задачу первого этапа мы исполнили, – это была фраза, которую в прежние времена газеты набрали бы курсивом, а иллюстрированные еженедельники жирным шрифтом, и члены кабинета похлопали.

– Следующая задача не менее сложна и ответственна: заставить эту искру вновь разгореться гордым всепобеждающим огнем. А для этого, господа, нам прежде всего необходима позитивная программа. Конструктивная, нацеленная на много лет вперед. Грандиозная идея, способная увлечь население, дать ему перспективу и надежду! – Это опять была жирная фраза, и в небольшом зале опять заплескались короткие аплодисменты. – Я жду ваших рекомендаций вечером, с двадцати до двадцати двух. Завтра я выступлю с речью по всеобщему оповещению; объявлено о завтрашней речи будет уже сегодня. Реалистичность и размах программы должны нейтрализовать всякого рода слухи о грядущем спасении извне. Люди будут ждать эту речь. Мы должны оправдать их высокие и… оправданные ожидания.

Члены кабинета стали подниматься с кресел, кто-то уже заговорил вполголоса.

– Господина министра внутренних дел и господина командующего подразделениями спецназначения попрошу задержаться еще на несколько минут, – громко сказал премьер.

Пока остальные расходились, оставшиеся сохраняли молчание, стоя вокруг небольшого круглого стола в углу. Когда закрылись двери, премьер устало опустился в кресло и нервным рывком ослабил узел галстука. Сунулся в тумбу стола, достал бутылку коньяку и три рюмки, пачку сигарет.

– Прошу, – сказал он с улыбкой и сам закурил первым. Министр покосился на командующего, усмехнулся и достал из своего необъятного саквояжа миниатюрный, как книга, магнитофон.

– Ты совсем не изменился, – сказал министр. – Ничего тебя не берет, щелкнул клавишей. Раздалось слабое шуршание, потом бодрый голос премьера заговорил:

– Храбрые защитники свободы! Ракетчики и пилоты! Моряки! Астронавты! За вами – вся мощь самого богатого и самого развитого государства в мире! За вами – духовная сила нашего великого народа, сплоченного конструктивными идеалами демократии! В этот тревожный час мир, который мы отстаивали как могли, снова под угрозой. Но наша богом избранная страна должна последовательно выполнять свою миссию и ни на миг не ослаблять психологического и политического давления на противника. Вы должны смотреть в будущее с бесстрашием и надеждой! Нация полна решимости победить и выжить после победы!

Министр снова щелкнул клавишей, и стало тихо, только позвякивало стекло и побулькивала бутылка – командующий, не теряя времени, расплескивал коньяк по рюмкам.

– И заметь – я был прав! – Премьер на миг выбросил в сторону министра руку с дымящейся сигаретой. – Скорее всего, мы победили. И явно выжили. Вот с этого, кстати, я, пожалуй, и начну речь…

– Думаешь, тебе что-то принесут… с двадцати до двадцати двух?

– Нет, разумеется… Черт с ними. Ну, будем.

Они выпили.

– Вкусно, зараза, – перехваченным голосом пробормотал командующий. Эх, виноград, виноград…

– Все, – энергично сказал премьер. – Хватит болтать. Есть что-нибудь по пятнистой смерти наконец?

– Есть, – ответил министр. – Осталось всего две версии. Версия первая: это не болезнь.

– Так, – сказал премьер. – Твои биологи – они что?..

– Это, так сказать, все болезни разом. Просто от такой встряски лопнула к свиньям иммунная система.

– М-м, – с неудовольствием сказал премьер. – Не нравится мне это. Безнадежно как-то.

– Ну, тогда тебе должна вторая понравиться, – ехидно оскалился министр. – Выскочило что-то из наших же военных лабораторий. Ну, мутировало, разумеется…

– Тьфу, черт! Г-гадость! Ладно, не будем об этом. Командующий, не зевай. – Командующий с готовностью налил по второй. – Что там со штабами?

– Минутку, – сказал министр и извлек из саквояжа какой-то небольшой, но странный с виду и – так и чувствовалось – невероятно сложный прибор. Поставил на стол. – Для твоей коллекции. Экспозиции, вернее. Приобщи.

– Како-ой, – восхитился премьер. – Что это?

– Ни малейшего представления. Загадка второй природы. Патрульные нашли в дальнем рейде – там что-то взорвалось еще вначале, черт знает, что именно. Сильно взорвалось. Но это вроде цело, лежало поодаль. Обеззаражен полностью, не бойся.

– Како-ой… Спасибо!! Как живой, правда? – министр усмехнулся. Живой! И чего только не напекли высоколобые, черт бы их побрал… Премьер бережно переложил прибор со стола на мягкое кресло. – Свернулся клубочком и спит, чувствуешь? – погладил прибор. – Мур-р, мур-р… вздохнул, отвернулся от подарка. – Жду ответа.

– Готовят путч, – проговорил министр. – Подробностей пока нет. Но, в сущности, мы готовы к любым вариантам.

– Ой ли, – сказал премьер. – Насколько продвинулась проработка упреждающей акции?

Министр с неудовольствием сморщился.

– Безнадежная затея…

– Я не тебя спрашиваю! – резко оборвал премьер, глядя в глаза командующему. Тот чуть развел руками.

– Действительно так, – сказал он. – Без тяжелой артиллерии штурм немыслим.

– А у них она есть? – быстро спросил премьер.

– Откуда? Нет, оптимальна сейчас стратегия булавочных уколов. Я уже представлял разработки. Перехватывать патрули, уничтожать машины из засад – отщипывать по человеку, по двое, по трое… Но тут еще проблема "верхачей". Их опросы дают очень много и в смысле выявления маршрутов патрулей противника, и в смысле поддержки агентурных мероприятий. Поэтому нельзя исключить широкомасштабных акций противника, направленных именно против наших "верхачей". Их мы защитить не сможем.

– Твои отработали вариант "Сбор"? – премьер перевел взгляд на министра.

– Да, – ответил тот. – Здесь порядок. В непосредственной близости от нас заброшенных убежищ достаточно, чтобы сосредоточить лояльное население внутри практически защищаемого периметра.

– Палка о двух концах, – буркнул командующий. – Это увеличит их безопасность и зависимость от нас, но уменьшит их ценность как пассивных агентов.

– Придется выбирать, – задумчиво сказал премьер. – Впрочем, выбор дальнейшей стратегии сам подскажет выводы по тактическим аспектам. А вы, он выбросил в сторону командующего руку с дымящимся остатком сигареты, покамест выколачивайте из них все, что можно. "Сбор" ведь, как я понимаю, дело не одного и не двух дней.