– Плановый срок реабилитации убежищ и переселения – восемь суток с момента отдания приказа, – сказал министр.

Повисла напряженная тишина. Премьер несколько раз всосался в застрявший в углу рта окурок. Потом, едва не обжигая пальцы, вытащил его, ткнул в пепельницу.

– Приказ будет, – сказал он решительно, и министр кивнул. – Если ничего кардинально не изменится – приказ будет. Ориентируйтесь на послезавтра.

– Послезавтра? – переспросил министр, сделав ударение на "после". Командующий втянул голову в плечи и сказал с изумлением:

– Ну, ребята… Вы что – верите…

– Завтра выждем, – сварливо сказал премьер, пряча глаза. – Посмотрим, как пойдут дела. Речь… и все такое.

Министр покивал задумчиво и с пониманием.

– Выдыхается, – разряжая обстановку, командующий указал на рюмки.

Они выпили по второй.

– Пункт второй, – требовательно сказал премьер.

– Сегодня мы должны его взять, – ответил министр не задумываясь.

– Ах, даже так? Это очень важно – сегодня! – премьер даже облизнул губы от волнения. – У тебя есть какие-то специаль…

– Нет. Просто уверен. Ждем, – командующий кивнул, подтверждая. – Да и жилище его локализовано, по слухам, вполне однозначно. Так что в крайнем случае пошлем транспортер с группой захвата в район этого так называемого Корыта, прочешем квадрат… до сумерек, конечно. Сегодня я это сделаю.

– Это очень важно – сегодня. Вы понимаете?

– Разумеется, – нестройным хором ответили министр и командующий.

– Отлично. И вот еще что… – Он потер шею, наклонив набок голову. Кажется, установлено, что первые месяцы он проживал в убежище штабов. Верно? Не исключено, что он может оказаться… не то чтобы агентом, но… как бы это…

– Сторонником, – подсказал командующий.

– Да. Сторонником.

– Мы это учитываем.

– Отлично. Что ж… кажется, все, – но по его тону приближенные понимали, что это еще не все, и не двигались с мест.

– Вот еще… так. Чисто по-дружески. Как вы сами относитесь к этим слухам… относительно завтрашнего исхода?

Командующий крякнул, мотнув седой головой, и уставился в угол. Министр внутренних дел ожесточенно защелкал зажигалкой у себя под носом сигарета, торчащая из его тонких бескровных губ, прыгала вверх-вниз.

– Ну что тут можно сказать, – проговорил он невнятно, раскурив наконец и едва не жуя фильтр. Премьер, снова пряча глаза, налил еще по рюмке. – Судя по уровню заражения всех сред… по длительности эффекта ядерной зимы, – министр выпустил целое облако дыма, – по некоторым косвенным данным… На планете нет мест, пригодных для открытого обитания. Это я могу гарантировать.

– Так, – сказал премьер ядовито. – В тоне вашем я слышу нечто. Чего же вы, в отличие от этого, не можете гарантировать?

Министр пожал плечами.

– Людям хочется чуда. В нынешней обстановке вряд ли можно их за это винить. Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант – это мессия, мы столкнулись с фактом второго нисхождения, так называемого ядерного. Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант является комиссаром иногалактической сверхцивилизации. Как прикажете относиться к таким вариантам? Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант уведет нас в океан. Магическим путем отрастит нам всем жабры, что ли, и мы погрузимся в придонные глубины, где вода не активна. Спруты, которые там живут и которые, собственно, его послали, нас любят и ждут не дождутся. Зарегистрирована версия, согласно которой Мутант – материализованный сгусток этической астральной энергии… Продолжать?

Отрывистыми движениями пальцев премьер вращал на полированном столе полную рюмку.

– А вам, – спросил он глухо, – хочется чуда?

Командующий вдруг с шумным вздохом встал и, засунув руки в карманы брюк, так что полы кителя безобразно задрались, медленно, слепо пошел наискось через зал. У противоположной стены, сплошной, как все стены, он остановился и застыл, едва не упершись лбом в свою сгорбленную тень. Плечи вздрагивали под сверкающими эполетами.

– Брось эти каверзы! – звонко отчеканил министр, глядя премьеру в лицо и сидя очень прямо. – Какой смысл?! Это не конструктивный разговор!

– А мне хочется, – сказал премьер, и стало очень тихо.

Крупномасштабная карта была нарисована так тщательно, что казалась отпечатанной в типографии. Длинная указка грамотно ползала по ней, отстранялась и вновь со стуком клевала то одну из синих стрелок, скрутившихся вокруг объекта "А-2", то причудливый пунктир минных заграждений, то красный кружочек возле пункта "Отметка 97 (Корыто)".

– …Итак, господа, – сказал в заключение председатель комитета начальников штабов, – выводы неутешительны. Политическая наша программа остается неизменной. Она естественна и проста, она доступна сердцу всякого солдата. С карикатурными пережитками парламентарной системы должно быть покончено раз и навсегда, – он пристукнул указкой по столу. Распределение продовольствия станет более рациональным. Централизованно пайки будут получать только военнослужащие. В свою очередь, каждый из них будет на свою ответственность выделять ту или иную долю тем гражданским лицам, которые сумеют так или иначе снискать его расположение. Таким образом, кадровый состав, – я не беру, конечно, в расчет силы, оставшиеся верными министерскому правлению, для нас они приравнены к гражданским, будет обеспечен двойными и тройными пайками, и каждый сможет оставлять из них себе столько, сколько сочтет нужным. С другой стороны, вокруг каждого сложится узкая группа абсолютно преданных ему гражданских лиц, контроль над которой, благодаря ограниченности ее состава, сможет легко и оперативно осуществлять сам ее кормилец.

– Консервный феодализм… – без одобрения пробормотал начальник артиллерии.

– Назовите как хотите, – резко ответил председатель. – В сложившихся условиях это единственная разумная мера.

– Я могу уточнить, – поднимаясь, произнес сутулый человек в пятнистой полевой форме.

– Прошу вас, майор, – сказал председатель и острием вверх прислонил указку к стене под картой.

– Если мы не получим доступа к складам министерского бункера, то… Майор встряхивающим движением развернул просторный лист бумаги, другой рукой поднося к глазам очки. – Либо мы уже сейчас должны уменьшить ординарные нормы на пятнадцать-семнадцать процентов – в пересчете на калории, – либо через пятьдесят шесть суток мы столкнемся с необходимостью полностью прекратить прикармливание верных нам индивидуалов. И без того немногочисленных.

Начальник корпуса тылового обеспечения негодующе мотнул облысевшей головой и промокнул носовым платком сизый, казалось, грозящий лопнуть, загривок.

– Значит… Да, с водой пока нормально, работы в шахте идут согласно графика. – Лист в руке майора чуть дрожал на весу. – Но это, господа, только одна сторона вопроса. – Майор поднял голову. – К концу подходят ионообменные составы. Через восемьдесят – восемьдесят пять суток мы останемся без фильтров.

Прокатился возмущенный ропот, кто-то даже привскочил со своего кресла, тут же, впрочем, усевшись обратно.

– А ваши не подторговывают там? – натужно повернувшись назад, к майору, крикнул начальник корпуса тылового обеспечения.

– Нет. За это я ручаюсь.

– Мне не известно ничего об утечке реагентов "налево", – негромко подтвердил начальник спецслужбы.

– Я хочу напомнить, что наш комплекс создавался как вспомогательный при министерском и оснащался соответственно, – сказал майор, аккуратно складывая листок и засовывая его в нагрудный карман. В другой он пропихнул очки. – Не так уж давно, увы, мы сменили нумерацию на картах и из объекта "А-2" стали объектом "А-1", – он сел.

– Благодарю вас, майор, – поднялся с кресла председатель. – Вот плоды близорукой довоенной политики, господа! – он чуть развел руками.

– О чем только думали… – утробно проворчал начальник корпуса тылового обеспечения.