Девушка рассмеялась, а он, выжидая, пока с путей разъедутся автомобили, поднял вверх правую руку, приглашая её к прикосновению.

- Дай хоть прикоснуться к тебе, сто лет не виделись! – Эва успела только положить свою ладонь в его, когда Мартино снова убрал руку на панель управления. Оживлённый перекрёсток и крутой поворот впереди требовали не только внимания, но и обеих рук в управлении. – Как ты, Эва? Не поверишь, только вчера о тебе вспоминал.

- В самом деле? – удивилась она, глядя на дорогу впереди.

Тёмные очки позволяли Мартино беспрепятственно рассматривать её в отражении, не сильно отвлекаясь от дороги. Как замечательно ей подходил этот насыщенный оттенок красного, подчеркивая вьющиеся тёмные волосы и оживляя глаза. А улыбка на давно знакомом лице поднимала настроение.

- Где ты выходишь? – спросил он, пытаясь понять, сколько у них есть времени, чтобы пообщаться.

- На Витор Кордон. – Это следующая остановка.

- Ты работаешь там теперь?

- Нет, работаю я рядом с больницей Сан-Хосе, а здесь у меня встреча. А ты давно на двадцать восьмом маршруте?

- Уже года четыре точно тут. Иногда на двенадцатом подменяю, но как правило здесь. Мне двадцать восьмой больше всех нравится! – улыбнулся Мартино, - Столько туристов, что иногда кажется, будто побывал в другой стране, пока с ними разговаривал.

- Я в последнее время редко тут бываю, в основном на метро передвигаюсь. Хотя видела тебя однажды, года три назад, как раз у церкви Святого Антонио.

- И даже не поздоровалась? – драматично спросил он, изображая обиду.

- Обстоятельства не позволили, прости, Мартино! – рассмеялась Эва.

Трамвай распахнул двери на остановке, и, быстро попрощавшись, бывшая жена водителя вышла из вагона. Её каблучки уже стучали по брусчатке, когда Мартино неожиданно даже для самого себя открыл двери с левой стороны от водительского сидения и прокричал:

- Эва!

- Да, Мартино? – откликнулась она, повернувшись так резко, что подол её приталенного плаща приподнялся и слегка закрутился вокруг ног.

- Когда мы увидимся? – подняв с глаз очки, произнёс он.

- Не знаю, скоро, наверное, - радостно ответила Эва, широко улыбаясь, - хорошего тебе дня!

Глубоко и удовлетворённо вздохнув, Мартино повернул ручку реостата по часовой стрелке и поехал дальше. Весеннее солнце светило в окна, пассажиры сходили и подсаживались на каждой остановке, у кого-то в салоне играла музыка, и Мартино не мог не насвистывать ей в тон, улыбка сама собой жила на его лице. Он поднимал большой палец правой руки вверх каждый раз, когда проезжал мимо встречного трамвая, махал туристам и детям на улице и с удовольствием вступал в беседу с пассажирами.

Кто бы мог подумать, что встреча с Эвой и лёгкий разговор оставят у него такие приятные ощущения. Они не виделись несколько лет, никогда не созванивались, и он даже не знал ничего о её жизни от их общих знакомых. Только сейчас он подумал, что, вероятно, их друзья осознанно не обсуждали Эву при нём. Направляя небольшой жёлтый вагончик по узким улочкам старого Лиссабона, Мартино вдруг вспомнил, как однажды в начале лета ещё до свадьбы они с Эвой ездили на побережье Атлантического океана и встречали рассвет, попивая портвейн. Какие счастливые были времена! Когда каждое прикосновение вызывало восторг, поцелуй – бурю эмоций, и даже сидеть на берегу в состоянии приятного опьянения, глядя на рассвет, - воспоминания, которые остались на всю жизнь. Это уже потом появились волосы по всей квартире, следы от кофейных чашек на комоде в прихожей, захват личной подушки и прочие моменты, которые перевернули айсберг отношений подводной частью вверх, а лодку семейной жизни отправили на дно. Мартино словно наяву увидел, как Эва лежит на его плече, в его объятьях, смотрит снизу вверх смеющимися карими глазами, а тонкие волоски, выбившиеся из прически, от каждого её движения щекотят его лицо.

Оставшаяся смена прошла с приятным послевкусием от встречи, и днём, возвращаясь домой, Мартино насвистывал весёлую мелодию. А следующие несколько дней он высматривал её повсюду, надеясь, что на одной из остановок она войдёт в его вагон. Но час проходил за часом, дни сменяли друг друга, а Эва не появлялась. Однажды ему показалось, будто она идёт в одном из переулков под руку с высоким мужчиной, но поскольку эта мысль совсем не понравилась Мартино, он решил, что обознался.

Проведя неделю в бесплодных ожиданиях случайной встречи, Мартино, окончив дневную смену, решил перейти к действиям. Узнав у общей знакомой номер телефона Эвы, он позвонил ей и предложил выпить кофе на праса Мартим Монис. После непродолжительного молчания, которое однако было весьма заметным, она согласилась и час спустя появилась.

Мартино видел, как она спускается по длинной лестнице возле супермаркета, словно девочка, сбегая по ступенькам вниз. Тёмные волосы убраны в пучок на макушке, всё тот же красный плащ, туфельки на шпильке, подчёркивающие линию изящных икр, одна рука придерживает небольшую чёрную сумочку, вторая скользит по перилам. Ощутив необъяснимый жар, он ослабил тёмно-синий галстук на синей рубашке униформы.

- Ola, Мартино! – приветливо помахав рукой, прокричала Эва, преодолевая последние ступеньки.

- Ola, синьора да Силва! – ответил он, раскрывая руки для дружеского объятия и целуя её в обе щеки.

Пройдя по площади, они выбрали кафе и сели за столик.

- Прости, у меня совсем немного времени, около получаса, а потом надо ехать на другую встречу, - сразу предупредила Эва.

- Да, у меня тоже ещё есть дела, - соглашаясь, покачал головой Мартино, наслаждаясь каждым её словом, адресованным ему. Ветер раздувал в стороны очаровательные кудряшки вокруг её лица, а глаза лучились теплом родного огня. – Где ты всё-таки работаешь?

- В цветочном магазине, тут, наверху, рядом с больницей. Мы с Паолиной открыли его почти три года назад, я думала, ты знаешь, - удивилась Эва, отпивая кофе из миниатюрной белой чашечки и ставя её обратно на блюдце.

- Нет, я не знал. Ты не говорила мне, - шутливо ответил Мартино, понимая, что она и не могла ничего ему говорить, ведь они не общались совсем.

Эва рассмеялась, и её хрипловатый смех снова вернул его на несколько лет назад, воскрешая воспоминания о минутах близости, когда никого роднее не было и быть не могло, потому что она заполняла весь его мир. Мартино протянул к ней правую руку, повернув ладонью вверх, приглашая к ответному прикосновению. Казалось, он тянется не к ней самой – девушке в красном плаще, - а к тому общему и тёплому, что было у них когда-то. Эва несколько секунд молча с улыбкой смотрела на его ладонь, а потом подняла взгляд, чтобы встретится глазами, и, словно прочитав что-то в его мыслях, вложила свою руку в его. Улыбка на её лице сменила оттенок, но не исчезла, и Эва произнесла:

- Почему ты позвонил мне, Мартино?

Он молча смотрел на неё, снова и снова проводя большим пальцем по руке в его ладони. И когда она без слов повторила свой вопрос, на секунду приподняв тёмные брови, он ответил:

- Захотелось выпить с тобой кофе, посмотреть на тебя поближе. Столько лет не виделись, а я только недавно понял, насколько давно это было.

Эва отняла свою руку из его ладони и подняла ею чашку. Умело замаскированный повод разорвать рукопожатие не укрылся от Мартино, но он не придал этому значения.

- Где ты теперь живёшь? – снова произнёс он.

- Снимаю квартиру недалеко от технического института. А ты?

- Всё там же, у кладбища, - улыбнулся Мартино. – Хосе говорит, что стал слишком стар, чтобы подыскивать новых жильцов, и разрешил мне жить хоть до самой смерти, его или моей, я, правда, не уточнил.

Эва снова рассмеялась.

- Ты смешной, Мартино, пассажиры, наверное, тебя очень любят?

- Если только некоторые, но я не спрашивал.

- Проводишь меня до остановки? – допив кофе, спросила она.

Мартино поднялся без слов.

Они расстались, поцеловав друг друга в щёки. Эва села в автобус, а Мартино в трамвай номер двадцать восемь. И, только проехав половину пути до дома, он понял, что несколько дней назад видел именно Эву с мужчиной под руку. Хотя она не была холодна с ним при встрече, он чётко осознавал, что его попытки приблизиться хоть на капельку к её новой жизни, не принесли плодов. Потому что в её жизни уже нет вакантных мест, даже для бывшего мужа, даже если он не предлагает ничего конкретного, а просто пытается отогреть замерзшее сердце у огня её души. «Что отогреть, - сам себе удивился Мартино, - замерзшее сердце? Давно ли оно у меня?» И ответ пришёл на ум сам собой – давно. Так давно, что уже перестал это замечать, научился жить, не обращая на это внимания. Просто двигаться дальше, как когда-то советовал ему отец, преодолевая трудности. Не стоять со склонённой головой, ожидая изменений, пока залечится рана, а идти вперёд, иногда даже не оглядываясь, двигаться, словно трамвай на своих путях. И Мартино шёл. А теперь обнаружил, что и через много лет больное место саднит как прежде, и никуда он от него не делся, как ни старался уйти.