— Кани?..

— Давайте, миссис Ларсон, вы сможете, — ободряюще сказала девушка.

— Ты правда так думаешь?

— Ну не зря же вы всё это задумали. Вперёд!

Кани осторожно её подтолкнула, направляя к столу Джона. Мэй, сердце которой начало трепыхаться как птичка, сделала шаг. Потом ещё один. Ей хотелось подойти к мужу без трости, но она поняла, что без неё просто упадёт, так её начало трясти.

Когда она вышла в центр комнаты, несколько стариков недоверчиво посмотрели на неё, но быстро потеряли интерес, вернувшись к своим нехитрым делам. Джон тоже посмотрел, но не отвернулся, как остальные.

Его взгляд скользнул по ней и замер на лице. Мэй медленно приближалась, тоже во все глаза рассматривая мужа, надеясь увидеть в нём признаки узнавания. Наконец она остановилась рядом с ним.

— Здравствуй, Джон, — тихим голосом сказала она. — Сегодня наша пятидесятая годовщина. Ты помнишь?

Он молчал.

— Этот наряд был на мне в тот день, когда мы познакомились, в день лей. Джон?

Его имя из её уст прозвучало настолько жалко и умоляюще, что Мэй не выдержала. По щекам побежали слёзы, она услышала, как за спиной всхлипнула Кани.

Джон смотрел на неё неловко и с лёгким испугом. Он поправил очки, голубые глаза за стеклами которых были большими и детскими.

— Уже пора пить лекарства? — спросил он.

— Нет, ещё не пора. — Мэй казалось, что она не сможет сделать очередной вдох. Он не помнит. Она потянулась к гирлянде, висящей на шее и осторожно сняла её. Взяв лей поудобнее, надела его на Джона, так как было правильно — чтобы часть цветов свешивалась за спину. Густой аромат плюмерии теперь окутывал их обоих. — Я люблю тебя.

Её изуродованные артритом руки бессильно упали вдоль тела. Она наклонилась, чтобы поцеловать мужа и их взгляды встретились. Дрожащие, мокрые от слёз губы ткнулись в сухие и жёсткие. Когда она отстранилась, Джон опустил голову, разглядывая лей. Мгновение спустя он снова посмотрел на Мэй, но уже другим, пытливым взглядом. Рястерянный старик отступил, на его место пришёл другой, тот, кто её знал.

— Мэй? — тихо спросил он. — Мэйлеа, это правда ты?

Он протянул руку и коснулся её лица, а Мэй заплакала ещё сильнее. Она качнулась вперёд, обхватив его шею, прижалась лицом к тёплой щеке. В голове билась только одна мысль: он её помнит! Помнит!

— Ну что ты? Что ты плачешь? Моя Мэйлеа, мой Дикий Цветок...

Слушая неловкое бормотание Джона, Мэй улыбалась сквозь слёзы. Теперь она знала, что пусть его мозг её не узнаёт, сердце его по-прежнему любит. Так же как и пятьдесят лет назад.

— Алоха, Джон, — прошептала она.