Тот тотчас появился, и не один, а со своим кузеном, наставником и по совместительству кумиром Гаем Радклиффом.

– Чудесный вечер! – сделал он комплимент главному организатору мероприятия.

– Пока все идет своим чередом, – сдержанно отозвался Гай и, изобразив на лице крайнюю серьезность, обратился к Алане: – Лана, нам нужно обсудить кое-что с глазу на глаз. Срочно.

– Да, конечно, – отозвалась она и поспешила за ним.

Уединение состоялось в ближайшем подсобном помещении.

– Что случилось, Гай? – тревожно спросила девушка.

– Лана, я вне себя! – объявил он.

– От чего? Что произошло? Ты объяснить можешь? – зачастила она с наводящими вопросами.

– Сам не знаю. Не разобрался еще. Но происходит что-то неладное, – сбивчиво забормотал он.

– Да что ж такое?

– Это ты мне скажи, – попросил он.

– Но ты мне толком так ничего не объяснил. Что тебя расстроило?

– Странное чувство. Никогда такого не испытывал. Вот здесь. В этом самом месте, – похлопал он ладонью по своей груди.

– А что там? – испуганно спросила Алана.

– Не знаю. А ты-то как думаешь?

– Что-то с ребрами, с легкими, с сердцем… – засыпала она его своими предположениями.

– Скорее всего с сердцем, – подтвердил Гай. – Послушай-ка сама. Она словно оступается, обрывается, заходится. Слышишь? – спросил он, прижав ее ладонь к своей груди.

– Аритмия? Но ты еще так молод…

– Нет-нет, – покачал он головой. – Вряд ли это аритмия.

– А когда это началось? – сосредоточенно спросила девушка.

– Буквально пять минут назад. Ну, в тот самый миг, когда я тебя увидел. Я просто обомлел. Ты не поверишь, Лана. Думаю, это невероятно! Я, конечно, знал, что девчонка у Кэллаханов красавица. Но не мог представить, что ты способна сразить меня в самое сердце. Уж и не знаю, радоваться мне этому или печалиться… – обреченно заключил он.

Гай Радклифф и Алана Кэллахан покинули место своего уединения, взявшись за руки и весело болтая.

– Отменил бы сейчас этот балаганчик, да не могу, – шепотом посетовал ей на ухо хозяин мероприятия. Он провел ладонью по спине девушки. – Закрылся бы с тобой в своей спальне… Как же давно я этого ждал… – мечтательно проговорил Повелитель Долины. – Но прежде дело, а затем…

Он отпустил Алану и поднялся на уготовленное для апофеоза открытия фестиваля возвышение. Этот момент всегда ознаменовывался объявлением Королевы фестиваля, которой должна была стать всеми признанная, победившая в результате тайного голосования, самая красивая девушка долины.

Гай взошел на подиум. Ему передали конверт. С конвертом в руке он подошел к микрофону со словами:

– А теперь, дамы и господа, разрешите представить победительницу этого года, нашу новую Мисс Уонгари. – Он надорвал край церемониального конверта и извлек небольшой лист выведенным на нем председателем счетной комиссии именем победительницы. – Итак… Ею стала… Да! – с искренней радостью крикнул он. – Ею стала Алана Кэллахан. Мисс Алана Кэллахан – наша новая Королева! – провозгласил он и пригласил опешившую победительницу на подиум.

– Поздравляю, Лана. Я не сомневался, – смущенно целуя ее в щеку, проговорил Саймон.

– Давай, беги получать свою корону, – подстегнула ее Роуз Денби.

Алана медленно приближалась к возвышению, пробираясь сквозь толпу искренне поздравляющих и беспардонно льстящих. И то и другое конфузило ее одинаково. Гай протянул ей руку и помог подняться. На нее была надета памятная ленточка и водружена диадема, призванная символизировать корону.

– А теперь скажи речь, – попросил Гай, не желая больше отпускать ее от себя.

– Да я и не готовилась, если признаться, – виновато проговорила она в микрофон.

– Таков порядок. Ты должна сказать свое слово победительницы, – потребовал хозяин торжества.

Речь Аланы была короткой. Она сказала об Аннабел Кэллахан, урожденной Денби, которую в долине знали все и даже спустя три года после гибели, любили. Она вспомнила о женщине, которая была зримым олицетворением красоты плотской и образцом душевной чистоты. Этот первый за годы траура счастливый день она посвятила светлой памяти своей безвременно ушедшей матери.

Вопреки сладострастным предвкушениям Гая Радклиффа, после своего триумфального бала Алана Кэллахан отправилась к себе домой.

Отец уже лег, ее встретил Киран.

– Как папа?

– Вроде нормально. Он смотрел футбольный матч по телевизору, когда ты позвонила. Сказал, что иначе и быть не могло, ведь ты так похожа на его Аннабел… После этого, не дожидаясь окончания второго тайма, сослался на усталость и отправился к себе. А Бадди, так тот вообще пустился в пляс, а потом заявил, что станет теперь обращаться к тебе не иначе как Ваше Величество.

– Бадди никогда не повзрослеет, – рассмеялась девушка.

На следующее утро Алана проснулась необычайно для себя поздно. В восемь утра она понесла в отцовскую спальню поднос с завтраком, сервированный помимо привычных столовых приборов всяческими микстурами.

Она тихо прошла в комнату, поставила на приставной столик поднос и присмотрелась к отцу.

Алан Кэллахан лежал на боку, одна его рука покоилась под головой, другая лежала поверх покрывала, как бы с усилием прижатая к груди. Глаза были плотно закрыты, лицо казалось необыкновенно умиротворенным.

– Папа, – прошептала Алана. Отец не отзывался.

– Папа! – громче повторила девушка.

Она осторожно притронулась к его руке и вскрикнула.

– Лана? – появился в двери Киран, подоспевший на крик.

Сестра смотрела на него глазами полными слез. Ее губы дожали, звуки не складывались в слова.

Киран понимающе покивал и тихо произнес:

– Отец никогда не был бы счастлив. Его жизнь оборвалась с гибелью мамы.

В день похорон стояла необыкновенная жара. Все жители долины были вялы и немногословны. Собравшиеся проводить Алана Кэллахана в последний путь двинулись из прохладной церкви к местному кладбищу. Отец Брэннан прочел над могилой псалом. Гроб опустили, прозвучали тихие слова соболезнования, люди потянулись прочь. Алана и Киран остались, наблюдая, как под слоем земли исчезает темная крышка гроба. С ними остался и Гай, не спешила уходить лучшая подруга их матери, застыл в растерянности и Саймон Радклифф. Он чувствовал себя лишним.

Алана больше не плакала. Она лишь с изумлением смотрела на то, как появляется еще один могильный холмик. Отец присоединился к своей единственной возлюбленной. Алана понимала, что именно к этому он и стремился последние три года…

На поминки в дом Кэллаханов в «Шиповной гряде» собрались все те же, что прибыли утром на кладбище. Дом еле вмещал всех, кто считал своим долгом проститься с некогда славным земляком, на долю которого выпали немалые испытания.

Александра Радклифф появилась в трауре, который придавал ее точеной фигуре еще больше изящества. Она тотчас присоединилась к Кирану, взяла его за руку и больше не отпускала.

– А ты спрашивала, кто та таинственная женщина, – сказал Алане Гай Радклифф, кивнув на вновь образовавшуюся пару.

– Ты знал? – спросила девушка.

– Нет, для меня это такая же неожиданность, как и для тебя, – отозвался он.

Но ничего удивительного в их воссоединении не было, достаточно было взглянуть на них обоих, всмотреться в их лица, сквозь нелицемерную печальность которых проглядывал торжественный покой и умиротворение.

Вообще у всех, не только у посторонних, способных оценивать ситуацию непредвзято, но и у брата и сестры Кэллахан, явилось отчетливое ощущения логического завершения, которое ознаменует собой начало их новой жизни.

Денби тоже явились в числе поминающих. Их дядя Чарлз пребывал в странном взвинченном состоянии. Он решительно подошел к Алане и заключил опешившую племянницу в объятья. Чуть не плача, он пробормотал:

– Алана, девочка моя, как же ты похожа на свою мать! Я обожал твою мать невзирая ни на что. Ты должна это знать… Можешь во всем на меня рассчитывать! – пылко объявил он.