Полина в самом деле еще не вставала. Она лежала, зарывшись в "пену" разовой постели, на изголовье откуда-то падал неяркий свет, и первое, что заметил Илья, так это золотистое пламя волос и зеленый насмешливый глаз.

- Быстро вы меня вычислили, - сказала девушка, оставаясь недвижной. Меня, кстати, можно разглядывать и сидя.

Илья улыбнулся. Пророчества Помощника начинали сбываться.

- Я к вам, собственно, по делу, - начал он.

Лоран повернулась на спину, выпростала руки, и они трогательно забелели на фоне темной пены.

- Готова исповедоваться.

"Ребенок, - подумал он, любуясь девушкой. - Умный, капризный ребенок, наверное, любящий нравиться. Инженю... И в сущности - одинокий. Беда таких людей в том, что их иронию и сарказм частенько воспринимают всерьез. А это всего лишь способ самоутверждения. Всего лишь..."

- Начнем, - сказал Илья. - Итак, уровень стабильности психики коллектива?

- В пределах нормы, - быстро ответила Лоран. - Естественно, по максимальной шкале Рутмана - для стрессовых ситуаций.

- Каковы индивидуальные показатели?

- Здесь дела хуже. - Полина нахмурилась. - Есть значительные отклонения. Сказываются усталость, раздражительность, рудименты эгоцентризма... Патологии нет.

- Об этом я знаю, - перебил он Лоран. - Крайнев рассказывал. Насчет рудиментов. А патология все-таки есть. Диагноз - сомнамбулизм.

Полина прыснула, отвернулась. Черная "пена" немного сползла, открыв маленькие округлые плечи. Илья опустил взгляд.

- Судья, оказывается, не знает элементарных вещей. Как вы думаете, почему наша Станция болтается именно здесь, а не в любом другом уголке Окна?

Илья покачал головой.

- Зачем вы так, Поль? - он машинально употребил это сокращение на французский лад, одновременно доверительное и чуточку мужское, и тут же понял, что вышло удачно: собеседник оценил, ему понравилось. - Зачем вы так, Поль? - повторил Илья. - Я знаю о волноводе "Сигма-7". Знаю о существовании медиумов, которые частично воспринимают хаотичную информацию волноводов. Знаю даже, что их у вас сорок восемь из ста шестидесяти членов экипажа, фактически каждый третий, и что большинство специалистов считают "прослушивания" занятием бесперспективным. Информация волноводов явно не имеет земных аналогов. Верно? Но вот о сомнамбулах знать не знал и слышать не слышал.

- Лунатики и наши медиумы - одно и то же. - Девушка вновь стала серьезной. - Неведомое излучение, когда его воспринимаешь, как бы экранизирует сознание - таков вторичный эффект. Прием информации - явление спорадическое, хуже всего, когда застает тебя за едой, с полным ртом. Так и ходишь потом...

- Хождение тоже вторичный эффект?

- Да. Причем нас обычно тянет в Пустыню. Наверное, там больше места, можно по кругу путешествовать. Да что рассказывать, сейчас я вам все покажу. По утрам там обязательно кто-нибудь кружит. Не бойтесь, я помню о вашем целомудрии. Отвернитесь, пожалуйста.

"Вот чертенок, - с улыбкой подумал Илья. - В самом деле не упустит случая сыронизировать".

Через полминуты Полина предстала перед гостем в строгом, спортивного кроя, темно-красном костюме, тряхнула головой, чтобы волосы упали на плечи, и кротко сказала:

- Пойдемте.

Пустыня располагалась на первом ярусе Станции.

По дороге Лоран рассказала Илье, что три года назад исследователи решили упразднить один сад (хватит, мол, и того, что на втором ярусе), а вместо него создать уголок дикой и неблагоприятствующей человеку природы. Исаев убедил всех, что лучше пустыни ничего не придумаешь, хотя климатологи предлагали смоделировать там сейсмически активную зону. Он их высмеял. "Для вулкана, - говорит, - места мало, да и Крайнев на настоящую магму никогда не согласится. А возле подогретой пластмассы и дети топтаться не станут..."

Они вошли в обычную дверь, а вышли уже из какой-то полуразрушенной то ли мечети, то ли крепости.

В Пустыне был вечер. Та благодатная пора, когда дневной жар поостыл, а холодная ночь еще на наступила. Тускло светились верхушки далеких барханов, посвистывал ветер, а в ложбинке, в зарослях саксаула, слышалась возня и писк неизвестных зверюшек.

- Сюда бы, - Илья глянул на Полину не без улыбки, - для вящей убедительности еще бы десяточек тарантулов и скорпионов, а?

- А что, это идея, - охотно согласилась Лоран. - Надо будет покопаться в генной кладовой...

Илья только рукой махнул: безнадежный случай.

Сумерки сгущались медленно. А холод наступал слишком быстро, неестественно быстро. Ефремов поделился своим наблюдением с Лоран.

- Это все климатологи. Или напутали что-то, или нарочно... Одно название - пустыня. А на самом деле тут такое творится... И ливни бывают, и грозы. Да, да, - Полина развела руками. - Во-от такие молнии бьют. А однажды меня тут снежный буран прихватил. Во время приема... Очнулась потом, и ног уже не слышу. Могла вообще замерзнуть.

Девушка остановилась, поежилась.

- Давайте лучше присядем, - предложила она. - Песок еще теплый, да и мечеть отсюда видна. А то вдруг "лунатик" из-за той гряды выйдет - мы и разминемся.

Она обхватила руками колени, положила на них подбородок. Зеленые глаза Полины погрустнели, стали влажными и глубокими.

Илья присел на песок, поискал звезды. Звезд не было. То ли их забыли зажечь при сотворении этого мира, то ли в небесах готовилось ненастье.

- Вы... все годы одна? - негромко поинтересовался он и тут же добавил: - Извините, если вам неприятно, можете не отвечать.

- Почему же, - равнодушно сказала Лоран. - У нас сходные профессии: я ведь тоже привыкла людей изучать... Так о чем мы? Ах да, был у меня муж, давно. Я его в семнадцать лет полюбила. А потом ушла. Ревнивая я.

- Извините, - повторил Илья, досадуя, что поторопился с расспросами. "Не отголоски ли это, - подумал он, - той "бесцеремонности хирурга, с которой я начал работу Садовника и которая сыграла тогда со мною довольно злую шутку?"

Полина вдруг улыбнулась.

- Да не ищите вы женщину. Не было ее. И быть не могло! Совпадение было. Я ревнивая, а он - целеустремленный. Словом, цель у него большая была, сверхзадача. А я свою любовь тоже великой целью считаю. Вот и не ужились соперницы.