А потом, когда упал четвертый, я все-таки почувствовал, что слабею, причем, слабею резко, стремительно до тошноты. Рука сразу взвыла от перенапряжения, и локоть заныл, и одеревеневшие пальцы, к тому же дневной свет погас, я почти ослеп. Уворачиваясь от удара, я переложил меч в левую руку.

Еще троих мне было не осилить. И я бы никогда с ними не справился, если б один из моих врагов, тот, что всё время держался в стороне, тот, в черном плаще и рыжей лисьей шапке, не пришел мне на помощь. Он разделался с двумя остальными быстро и деловито, пока я вытирал рукавом вспотевший лоб.

— Долго же ты думал, — проворчал я вместо благодарности.

— Я хотел посмотреть на тебя, — сказал он, убирая меч в ножны.

И я, кажется, догадался, с кем говорю, хоть и не видел почти ничего. Сердце сжалось.

— Кто ты?

— Теперь это не имеет значения. Ты дрался как лев.

И он снял шапку, а я свою давно уж где-то потерял. Мы смотрели друг на друга. Я удивился, что это с моими глазами: я не только плохо вижу, я еще и не узнаю его! Он совсем на меня не похож! У него было широкое лицо простого и мужественного деревенского парня. У нас только шевелюры были похожи, и то стараниями Флоры.

— Ты… Бриан?

— Нет, — сказал он, — это ты Бриан. А я Брисли-Рыжий. А мне давно пора домой. К жене и детям.

— Но… как же?

— Эта ноша тяжела. Взвалил ее, так неси.

— Я устал, — признался я, — я всего лишь актер.

— Так и я — не воин. Главное, что тебя любит Бог. Ты просто на удивление удачлив, Бриан Второй.

— Дальше некуда! — усмехнулся я.

— Прощай, Бриан! — сказал он и торопливо вскочил на коня.

— Прощай, Бриан, — проговорил я ему вслед.

Он скрылся в темноте, а я всё смотрел в темный переулок, пока не смолк и топот копыт. Потом только вспомним про своего Циклуса.

— Кир! — крикнул я ослабевшим голосом, — Кир, ты где?!

Он не отзывался, он лежал под каменной оградой, шапка спала с головы, и длинные черные волосы рассыпались по снегу. Он был как мертвый.

— Что с тобой? — перепугался я, — ты ранен, мальчик мой?

— Нет… Я устал…

И я понял наконец, откуда взялась моя бешеная сила.

……………………………………………………….

""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""

////////////////////23

Эрна вздрогнула, когда мы столкнулись с ней в коридоре.

— Ты как будто меня боишься? — спросил я с досадой.

Мне было понятно, что дрожали жена Карлоса и его дочери, но сама Эрна!

— Я тебя не боюсь, просто не ожидала.

— Что я живой?

— Ну что ты говоришь!

Рука у нее была совсем холодная, безжизненная, она выскользнула из моей руки.

— Ты торопишься куда-то?

— Да, извини…

Еще вчера всё было так прекрасно…

Кир лежал на моей кровати, я накормил его до отвала, чтоб он поскорей восстановил растраченные силы.

— Я помогал тебе всегда, — поведывал он, — я был создан для тебя. Но враги не дремлют! Твоего деда убили, и ты не успел узнать мою тайну. Я ждал, пока ты догадаешься, но ты сбежал от меня, я попал в чужие руки, а потом вообще началась война. Я понял, что ты можешь вернуться ко мне только с войском.

— Ты хочешь сказать…

— Конечно, ты на него не похож. Я им это внушил.

— Ты?!

Кир посмотрел на меня, как всегда, невинно.

— Если быть точным, то мы все. Мы. Песок. Ваши мастера называют нас — Морох.

И я понял, что не Бог меня любит, а кое-кто другой. И никакой я не великий полководец!

— Откуда вы взялись? — спросил я?

— Ты не поймешь. Я не знаю, на каком языке тебе это объяснить.

— На любом. Как-нибудь.

— Нет, Бриан. Не сейчас. Сначала я буду долго тебя учить. Извини, но ты хоть знаешь, что Земля круглая?

— Вот только этого еще не хватало! — развел я руками возмущенно, — и так проблем по горло, а тут еще с земли того и гляди свалишься!

Оставив его отдыхать, я наконец пошел к брату Клавдию и предложил ему напиться. Он уже начал обижаться, что я про него забыл и, конечно, не отказался. Проснулись мы потом поздно, и то потому, что разбудил гонец от Кастора Железной Лапы, тот срочно требовал помощи.

Я долго и подробно его расспрашивал и совсем забыл про Амильо Алонского, с которым собирался крупно поговорить. Этот любитель пырнуть ножом заинтересовал меня так, что дальше некуда: врал мне всю дорогу, прятал свою жену, приходил меня убить, сам разобрался с пленным инквизитором… Куда он, черт бы его побрал, подевался?!

Впрочем, искать его мне было некогда. Я начал готовиться к выступлению. До обеда мы совещались, кому идти, кому задержаться. На кого-то надо было оставить город, но уж не на Алонского, это точно! Решение я отложил на вечер, мне хотелось сначала с ним поговорить.

Стемнело быстро. За окнами летел снег, быстро, наискосок, погода портилась. Думать ни о чем не хотелось, только ходить вдоль этих окон по длинному коридору взад-вперед, сложив руки, стиснув зубы, отмеряя шаги. Зря Брисли-Рыжий уехал! Я бы с ним поменялся. Назад бы! В келью! К братьям монахам! Накостылять им по зубам и успокоиться…

Еще через час я не выдержал и пошел к Эрне, чтобы выяснить всё раз и навсегда. Нет так нет. Пусть скажет прямо! Не нужны мне эти вежливые отказы, опущенные глаза и холодные губы. И агонии не нужно.

Я был настроен решительно, но меня опередили. Пропавший было герцог Алонский тоже направлялся к Эрне и вошел к ней прежде меня спокойно и уверенно. Я не удивился, у меня не было сомнений, что они знают друг друга и довольно неплохо: Эрна слишком сильно его ненавидела. Тем интересней было послушать, о чем они говорят. Но они молчали.

Не знаю, сколько я стоял под дверью, пока молчанье не показалось мне подозрительным и даже страшным. Уж не прихватил ли с собой этот отчаянный мститель еще один нож?! Я испугался! Я вошел, вбежал, ворвался к ней в комнату. И остолбенел.

Алонский не нападал на Эрну и не угрожал ей, он целовал ее так самозабвенно, что даже меня не заметил. Задохнувшись от возмущения, я поднял стул и грохнул им об пол, чтобы заявить о своем присутствии.

Немая сцена продолжалась долго. Эрна смотрела с ужасом, Алонский — с вызовом, а я сам не знаю как, всё смешалось у меня в голове. И всё рухнуло. Так мы и стояли, и он всё держал ее в объятьях, и глаза мои на это смотрели, и возмущение мое нарастало как волна. Чего я только не передумал за эту бесконечную минуту!

— Эрна, выйди, — сказал я наконец.

Она как будто очнулась, оттолкнула Алонского и быстро вышла, закрыв лицо руками. Мы остались с ним вдвоем. Голос мой от волнения и боли был глух.

— Я же тебе говорил, что это моя женщина. Или ты не понял?

— Найди себе другую, Бриан.

— Что ты несешь! Другую?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю за такие слова?!

— Опомнись, Бриан! — он всё же попятился, — остановись! Это моя жена!

— Что?.. Как ты сказал?!

— Это моя жена, несравненная Анриетта Алонская!

Как же меня трясло от этого имени!

— Да ты спятил, видно.

— Я?!! Спроси у нее сам!

Я поднял брошенный стул и присел на него, ноги уже не держали. "Мне надо верить на слово… Я никогда тебе плохого не сделаю!" Неужели я нашел тебя, моя мучительница, виновница всех бед моих? Королева колдунов! Так вот в чем дело…

— Почему глаза у нее черные?

— Не знаю, я сам был сбит этим с толку! Может, от боли потемнели, может, от горя… Сам знаешь, что такое Серая Башня! Ее трудно узнать, это правда.

— Зачем ночью приходил?

— Я поклялся убить каждого, кто прикоснется к Анриетте.

— Что ж не убил?

— Безоружного… не могу.

— Ладно, уйди с глаз! Я потом решу, что с тобой делать.

////////////////////////////////////////////////////////////////24