Пролог

Разграбление могил никогда не было в списке того, что я хотел бы сделать, но сегодня вечером, с холодным Вашингтонским ветром, дующим со стороны озера Кушман, я нахожусь по талию в грязи с лопатой в руке. Странное дело, как жизни иногда нравится издеваться над тобой. Есть многоженство других мест, где бы я мог находиться сегодня вечером, и вот он я, здесь, мышцы на моей спине изнывают от гребанной боли, когда я вскидываю лопату над головой и вновь погружаю ее острое основание в жесткую, вымерзшую землю.

«Dorme, Passerotto».

(прим.пер. с ит. Ш-ш-ш. Пришло время идти в кровать)

Я игнорирую мягкий шепот, что раздается в моих ушах. Тот голос давно уже в прошлом. Я не обязан помнить его, но... забыть его было бы неправильно. Забыть его ощущалось бы подобно предательству.

Копаю, откидываю. Свист производимой работы прорезает ночной воздух. Реки пота стекают по спине. Мое тело привычно к физическому труду, и я благодарен себе, что продолжаю работать, когда я устремляюсь вперед, откидывая очередную партию холодной грязи через голое плечо из этой глубокой ямы. Это работа была бы намного тяжелее, если бы я не был в отличной физической форме. Нет, не так... это было бы практически невозможной задачей.

Я не верю в зомби, вампиров, призраков или любые другие потусторонние проявления, но в этом месте есть что-то такое, что пугает меня. Да, это кладбище, умник. Ты окружен гниющими телами. Я закатываю глаза на свой внутренний монолог, вновь высоко подкидывая могильную почву, хорошо ухоженной травы справа от меня. Вполне естественно, что у этого места будет зловещая атмосфера. Оно заброшено, в поле зрения нет ни души (что очень удобно для меня), но в то же время здесь повсюду знаки царящей жизни: глянцевые фото в рамках, в которых видны улыбающиеся лица детей, венки, что находятся на стадии увядания, чучела животных, мех которых спутан и покрыт коркой, что образовалась от мороза. Люди, которые оставили эти безделушки и сокровища, прямо сейчас находятся в безопасности, в своих теплых домах. Но тут, сейчас, ощущение конца света - покинутое место, наполненное забытыми воспоминаниями. Полная луна, что висит в ночном ясном сентябрьском небе, отбрасывает длинные тени, заставляя видеть копья из надгробных камней.

Вытираю в лоб тыльной стороной предплечья, песок и глина размазываются по коже, и я задумываюсь над тем, как долго мне еще нужно копать. Здесь, в округе Грейс-Харбор, они хоронят людей глубже, чем обычно. Я прочитал это на веб-сайте кладбища вчера утром, когда присматривался к этому месту. Там рассказывалось, что это делается из-за медведей. Серьезно, это полная херня. Стараюсь не задумываться об этом, в то время как начинаю работать в более быстром темпе, стремясь быстрее достичь своей цели и убраться отсюда ко всем чертям.

Громкий, металлический лязг в конечном счете сигнализирует о том, что я достиг своей цели, найдя то, что искал, и теперь наступает время самой тяжелой работы, самой отвратительной и мерзкой части моих вечерних приключений. У меня занимает некоторое время очистить гроб и сообразить, как же открыть эту чертову штуковину. В фильмах это всегда выглядит так просто, но на самом деле, это далеко не так. Я едва не срываю ноготь с указательного пальца, когда стараюсь открыть тяжелую крышку гроба.

- Figlio di puttan! (прим. пер. с ит. Чертов кусок дерьма!) Я практически засовываю палец в рот, чтобы немного облегчить боль, но затем вспоминаю, что под ногтем находится долбанная могильная земля, и решаю, что лучше этого не делать. Просто грязь или земля еще ладно, но, мать вашу, могильная земля... Нет, спасибо.

После тщательного рассмотрения гроба, я прихожу к заключению, что нет ни одного способа открыть его без применения давления, поэтому прибегаю к грубой силе, ударяя вновь и вновь по крышке, пока не доносится звук раскалывающейся древесины и крышка открывается, издавая неприятный скрип, когда ее наконец открываю.

Внутри находится тело мужчины приблизительно пятидесяти лет, одетого в красную, застегнутую на все пуговицы, рубашку и черный галстук. Пиджака нет. На его лице, которое так хорошо знакомо мне, царит такое же жесткое, хмурое выражение, как это было при жизни.

Крючковатый нос, выдающийся вперед лоб, глубокие, впалые линии щек, губы, сжатые в тонкую линию, перекошенные злостью. Его руки находятся в сложенном положении на груди, под его ладонями располагается копия Гедеоновской Библии (прим.пер. Гедеоновская Библия – бесплатный экземпляр, распространяемый Ассоциацией Евангельских Христиан Гедеон, для донесения Евангелия до каждого человека). Дешевое, универсальное издание, которое вы можете найти в ящике ночного столика в Мотеле номер 6. Я хмурюсь от того, что предстает моего взгляду, и хорошо знакомый, гладкий, узел стягивается в груди. Ах, черт побери, это гнев, приятель. Очень приятно видеть тебя здесь, ты, грязный, мерзкий, кусок дерьма.

Вести разговор с трупом не так уж странно, как вам могло показаться.

— Что ж Гэри, кажется, пришло время платить по счетам? — Пот жжет мои глаза. Нагибаясь, в то время как ноги стоят с двух сторон от гроба, я вытаскиваю футболку с заднего кармана, куда затолкал ее, чтобы не замарать и использовать позже, чтобы вытереть лицо. Прежде чем прийти сюда сегодня вечером, я уже подготовил себя к отвратительно-сладковатому запаху смерти, был готов столкнуться с ним, но, когда меня отделяет пара шагов от Гэри, единственная вещь, которую я могу ощущать прямо сейчас – зимний аромат хвои на ветру. — Полагаю, все мы окажемся здесь, в конце концов, — говорю я ему. -— Хотя не думаю, что это будет в ближайшем будущем, но эй… я и не жалуюсь.

Неудивительно, что Гэри не произносит ничего в ответ.

Я рассматриваю его лицо, его впалые щеки и его ссохшиеся, безжизненные черты лица, и задаюсь вопросом, когда он стал таким изможденным. Или же он всегда был таким, или же процесс смерти отнял двадцать фунтов у парня. Я полагаю, это останется загадкой, которую мне никогда не постичь. Прошло уже примерно шесть месяцев с момента нашей последней встречи, есть отличный шанс, что ублюдок мог присоединиться к Дженни Крейг в течение этого времени (прим. пер. Компания «Jenny Craig, Inc» была основана в 1983 году в Мельбурне, Австралия. За долгие годы своего существования она стала лидером в сфере фитнеса и диетических продуктов).

Я склоняюсь над ним и вытягиваю палец, тыкая его в щеку, ожидая, что он погрузится в нее, но ничего такого не происходит. Его тело твердое. Жесткое, как окаменелая оболочка. Как я уже сказал, я пришел сюда неподготовленным. Гэри мертв уже на протяжении четырех дней, поэтому мне показалось логичным прочитать, в каком состояние будет пребывать ублюдок, когда я выкопаю гроб. Его труп не раздулся, язык не торчит между зубов. Он выглядит... нормально. Даже макияж, который работники похоронного бюро наложили на него все еще держится.

Это все, вероятно, заслуга холода. Должно быть так и есть. Нет ни шанса, чтобы он так хорошо сохранился в других условиях. Если честно, я немного расстроен. Часть меня ждала момента, когда увидит, как кожа этого мерзавца будет отваливаться от костей.

Спешно я принимаюсь за работу; первое, что я делаю, вытаскиваю Библию из его рук и кидаю обратно в могилу, издавая шипение сквозь стиснутые зубы. Затем приходит черед рук Гэри. Я развожу их в стороны, потом опускаю их по швам, чтобы у меня появилась возможность расстегнуть его рубашку и откинуть материл в стороны. Он одет в жилет, но это не так важно. Я резко поднимаюсь на ноги, затем опускаю руку в карман и вытаскиваю карманный нож с коротким лезвием, который ярко блестит при свете луны. Острая сталь разрезает тонкий материал полиэстера за две секунды.

Узкая, выпяченная вперед грудная клетка Гэри не выглядит жесткой и твердой, как его лицо, вот тут я и нахожу доказательства разложения, которые ожидал увидеть ранее. Его кожа бледная, нездорового синеватого оттенка, испещрена, словно мрамор, красноватыми венозными прожилками. Практически в центре его торса, чуть правее, расположено крошечное, аккуратное черное отверстие со сморщенными краями.

Взимают ли отдельную плату похоронного дела мастера за сшивание огнестрельных ран при подготовке к похоронам? Если да, то брат Гэри из Миннесоты - скупердяй, зажопил деньги на дополнительную дорогостоящую услугу. Я никогда не встречал его брата. За все три года, что я жил под крышей его двухсекционного дома, я слышал голос его брата лишь по телефону, и даже тогда я знал, что мне не понравится ублюдок.

— Должен был убедиться, Гэр, — говорю я. — Должен был увидеть своими собственными глазами. Теперь, приятель, куда же ты его припрятал, мм? — Я похлопываю по карманам его дешевых штанов, тщательно ощупывая...

Я приехал сюда только за тем, чтобы убедиться, что Гэри Куинси был мертв, хотя большая часть моих интересов была сосредоточенная на том, что я сейчас делаю. Проведя последние несколько часов, откидывая гребанную грязь, надрываясь и раскапывая могилу, потому что у него есть что-то, что принадлежит мне, что-то, что он украл у меня, и я хочу это обратно.

Его карманы оказываются пустыми. Прооостооо, вели-мать-его-лепно. Я приподнимаю его голову только для того, проверяя горло, чтобы окончательно убедиться. Но там так же нет ничего.

— Ты что его проглотил, Гэри? — спрашиваю я, посматривая на нож, который положил на край гроба. — Я бы не исключал такой возможности, зная тебя, ты, еб*нный психопат. — Я беру нож, и ужас пронзает меня, когда оглядываю его вогнутый живот, задаваясь вопросом, даже если найду камни, смогу ли я воплотить в жизнь такую ненормальную идею? Вскрыть Гэри, распрямить его кишечник, в это же время ощущать его внутренности, что будут повсюду окружать кишечник; это не то, что я смогу с легкостью забыть. Подобные вещи меняют человека, и, я держу пари, что не горю огромным желанием подвергнуться такого рода переменам прямо сейчас. Мне нравится спасть по ночам.