— Нет, — сказала Марьяна. — Спасибо.

— Стойте, — голос Дика донесся глухо, издалека. — Скалы.

Хорошо, что пещеру никто не занял. В ней мог бы прятаться медведь или кто похуже, из тех сумеречных и ночных тварей, которые призраками ходят вокруг изгороди и даже иногда шатают ее, тянутся к человеческому жилью и боятся его. Как-то года три назад Марьяна притащила из леса козленка, маленького, еще по пояс. У козла был занудный голос, хуже чем у близнецов, зеленая трава волосами свисала до земли, он топал покрытыми панцирем ногами и вопил.

— Блеет, — сказал тогда с удовлетворением Вайткус. — Обожаю голоса домашних животных.

— Значит, будет козлом, — сказал Томас, который и тогда давал имена неизвестным вещам и тварям.

Козел дожил в поселке до зимы, когда ночь тянется почти без перерыва. Он привык к людям, почти не кусался, торчал все время у мастерской Сергеева, там было тепло. В мастерской Сергеев делал мебель и вырезал посуду. Олег любил ему помогать, он любил делать руками вещи. А потом ночью пришли ночные твари. И увели козла с собой. Марьяна нашла несколько клочков зеленой шерсти за кладбищем. Но это уже было весной. Она могла ошибиться.

Вайткус тогда сказал:

— Развитие животноводства отложим на будущее.

— Тем более, — заметила Эгле, — что от него, как от козла молока.

У пещеры был один недостаток — широкий вход. Поперек входа натянули палатку из рыбьих шкур, зажгли костер — ночные твари не любят огня. В пещере было почти тепло, и Олег с наслаждением растянулся на гладком каменном полу. Марьяна — рядом.

— Как я устала, — сказала она. — И страшно было.

— Мне тоже, — ответил Олег тихо. — Мне казалось, что кто-то идет сзади.

— Хорошо, что я не знала.

Дик раскалывал чурбачки. Они взяли с собой самые хорошие дрова. Те, что медленно горят. Томас раскрыл мешок с сушеными грибами, достал котелок на треноге и распорки, чтобы держать его над огнем.

— Олег, подай воду, — попросил он.

Вода была у Олега в мешке, в сосуде из тыквы. Томасу всего-то надо было сделать два шага и взять воду самому. Олег понял, что Томас говорит в воспитательных целях. Не хочет приказывать Олегу, чтобы тот встал и занялся каким-нибудь делом, не хочет укорять. Хотя что за работа — палатку вместе повесили, костер горит. В следующий раз меньше устану, займусь хозяйством, ведь я Марьянин мешок волочил…

Но Олег ничего, конечно, не сказал вслух. И не успел подняться, как Дик протянул длинную руку, подхватил мешок Олега и подвинул его Томасу.

— Пускай отдыхает, — сказал он без всякого чувства, равнодушно. — Он уморился. Два мешка тащил.

— Пускай полежит, — согласился Томас.

Олег сел.

— А что надо делать? — спросил он. — Когда нужно, я всегда делаю.

— Погоди, Томас, — сказала Марьяна. — Я сама кипяток заправлю. Ты не знаешь, сколько грибов класть.

— У меня было чувство, — сказал Дик, — что за нами кто-то шел.

— И у тебя? — спросил Олег.

И тут они услышали чьи-то тяжелые шаги у двери. Дик метнулся к арбалету. Томас наклонился к костру, готовый схватить полено. Шаги смолкли. Было очень тихо. Слышно было, как редкие капли дождя срываются с козырька над входом в пещеру.

— Мы вовремя успели, — сказала Марьяна.

— Тише.

Но за блестящим пологом из рыбьих шкур, на котором метались отсветы пламени, было тихо.

Дик, держа копье наготове, подошел к пологу, осторожно отогнул угол, выглянул.

Олег смотрел на его широкую напряженную спину и ждал. Надо бы тоже взять копье… Но ведь здесь костер… Это дело Дика. Несправедливость этой мысли была очевидна Олегу, но думать иначе он не мог, потому что его дело было в другом. Он должен был увидеть то, что не интересно видеть остальным. Старик надеется на него. Хуже, когда не знаешь, оправдаешь ли ты надежды, тем более, что они с годами становятся для Старика все абстрактнее и достижение их все иллюзорней.

Марьяна возилась у костра, разбирая грибы и сушеные соленые ягоды, она их всегда варила отдельно, а потом смешивала. Она стояла на коленях, рукава куртки закатаны, тонкие руки все в ссадинах и шрамах. Олег подумал, что руки Марьяны красивые, а шрамы — это пустяки, у всех шрамы.

Томас тоже смотрел на быстрые руки Марьяны, смотрел, как девушка углубилась в священнодействие, которое для него, пришельца в этих краях, не имело смысла, видел шрамы на ее руках, цену, что лес взял за учение, и думал о пропасти, вырытой деревней между ним и этими подростками, дикарями, которые сейчас отлично заснут на каменном полу, не накрывшись и не чувствуя влажного, промозглого холода, а запах этих растительных каракатиц, прозванных грибами, им не противен, они с этим запахом свыклись… Впрочем, здесь дети пахнут иначе, чем дома. Даже свои дети. И рут в свои восемь лет, попади в лес, может и не пропадет, по крайней мере не умрет с голоду — лес, хоть и опасное, коварное место, но свое. И если он, Томас Хинд, в этом лесу — человек, то они — оленята, зайцы или даже волчата — не самые сильные, но хитрее многих, не пропадут. Марьяна оскалилась по-звериному, надкусила сомнительный гриб, пискнула, отбросила его в угол. Гриб как гриб, все они — отрава. Снова кто-то тяжело прошел, чуть не коснувшись полупрозрачной занавески. Чертовы призраки тьмы. Ходят слоны, не удивлюсь, если ядовитые… Ребята устали, хотя черт их знает, устали ли. У Дика такой вид, будто сейчас готов гоняться за шакалом по чаще. Олег, конечно, послабее. Парень неплохой, неглупый, только зря Борис внушает ему свои идеалистические теории. Поселку предстоит выжить. сегодня, завтра. Я не знаю, когда мы начнем строить города и запускать спутники. Через тысячу лет? Но даже для этого нужно выжить сегодня.

Занавес колыхнулся, ночной гость, видно, решил сорвать его. Томас поднял головешку и опередил Дика, выглянув в сумерки, в туман. Темная тень отплыла вдаль, растворилась в сером тумане, словно шутник утянул к себе воздушный шар.

— Не знаю, — сказал Томас. — Я такого раньше не видел.

— Придется дежурить у костра, — сказал Дик.

— Я совсем не хочу спать, — сказал Олег.

— Сейчас бы хороший пистолет, — произнес Томас. — Хороший, постоянного действия.

— Через пять минут будет суп, — сообщила Марьяна. — Вкусный суп. Тетя Луиза нам все белые грибы отобрала.

Далеко-далеко что-то чавкнуло, ухнуло. Потом раздался легкий топот многочисленных ног и блеяние. В несколько голосов. Отчаянное блеяние.

Марьяна вскочила на ноги.

— Козлы!

— Твоего уже съели, — сказал Дик. — Кто же их гонит?

— Ядовитый слон, — неожиданно для самого себя сказал Томас.

— Кто? — удивилась Марьяна.

Дик засмеялся.

— Так и будем звать, — сказал он.

Блеяние перешло в высокий крик, как кричит ребенок. Потом все стихло. И снова топот.

— Я думаю, их выпускает белый гриб, — сказал Олег.

— Кого? — спросил Дик.

— Ядовитых слонов.

— Это злые духи, приведения. Кристина рассказывала, — сказала Марьяна.

— Злых духов нет, — заявил Олег.

— А ты в лес подальше заберись, — сказал Дик.

— Помолчите. — Приказал Томас.

Совсем близко промчались козлы. Следом, мягко и редко ступая, двигался преследователь. Люди отступили за костер, оставив его между собой и занавеской. Приготовили оружие. Незнакомые звери страшны, потому что не знаешь их повадок.

Занавеска рванулась в сторону, распоролась наискосок, и в пещеру ворвалось зеленое волосатое существо ростом с человека, но округлое, на четырех ногах, с костистым гребнем вдоль спины, торчащим из шерсти, как цепь крутых холмов из леса.

Зверь быстро и мелко дрожал. Его маленькие красные глаза смотрели бессмысленно и обреченно.

Дик прицелился из арбалета, стараясь бить наверняка.

— Стой! — закричала Марьяна. — Это же козел.

— Правильно, — прошептал Дик, не двигаясь с места и даже не шевеля губами. — Это мясо.

Но Марьяна уже шла к козлу, обходя костер.

— Погоди, — попробовал остановить ее Томас. Марьяна стряхнула его руку.