Алексей Смирнов

Жители мутных миров

...Когда б вы знали, из какого сора

растут стихи, не ведая стыда...

Анна Ахматова

Из цикла "Тайны ремесла" 

Мой интерес к сновидческой реальности очевиден для всякого, кто читал мои рассказы. В течение двух лет я записывал те немногие сны, которые мог вспомнить. От некоторых из них я просыпался, испытывая дикий ужас, и несколько секунд спустя славил Бога (к Которому, как нетрудно заметить, я обычно отношусь довольно непочтительно) за то, что это - сон. Правда, я до сих пор не знаю, является ли это обстоятельство утешительным, потому что не понимаю, что такое наши сны. Настоящее произведение интересно прежде всего мне самому. Моим немногочисленным читателям, возможно, будет любопытно узнать происхождение многих моих вещей. Тем же, кто с этими вещами не знаком, я не советую читать то, что представлено ниже - в этом нет никакого смысла, поскольку сами по себе эти галлюцинации способны, возможно, заинтересовать психоаналитика, но не больше; прочие же могут и сами без особенных усилий написать нечто подобное. Чтобы стали более понятными мои намерения, привожу пример: в сказке "Место в Мозаике" присутствует красный кирпичный мостик. Это все, что осталось от грандиозной сказочной эпопеи, которая мне приснилась - когда я спал и видел ее, у меня было кощунственное убеждение, что все! я побил не только Андерсена, но и Толкина - лишь бы не забыть, лишь бы сохранить, проснувшись. Но, когда проснулся, от многотомной фэнтэзи остался только мостик. И я его поставил - уж не знаю, удачно ли - в одном из Сандриных миров, как вечную память. Были и успехи: сумбурный рассказ "Белый карандаш" есть сон от начала до конца. И не только "Карандаш" - настоящее предисловие могло бы растянуться Бог знает на сколько страниц, но я предусмотрительно ставлю точку. Мы не знаем, что есть сон. Бываем ли мы действительно где-то еще, как утверждал Кастанеда, повинуясь сдвигу "точки сборки"? Переживаем ли события покойного дня? И Фрейд, и Юнг уже стоят наготове, счастливые по случаю высокоумного научного толкования. А кое-кто из многомудрых старцев уж точно вертится в гробу, поскольку не учитывал в своих оценках человеческого опыта способность спать и мыслить во сне иными категориями, вне пространства и времени. С другой стороны, если сны - полноценный опыт, то почему они, будучи перечитанными заново, остаются прочно забытыми? Пусть на эти вопросы ответит тот, кто насылает их, эти сны.

1

...Новая ветка метро, проходящая через юг и юго-запад Санкт-Петербурга. Снилось не однажды, причем - одинаково, с небольшими от сна ко сну отклонениями. Два эскалатора на спуск между двумя же такими - на Большеохтинском мосту. Часть маршрута: Шушары - Старая Деревня - Зоопарк, а там - пересадка на трамвай. Вторая часть сна: алкогольный бар-павильон где-то на Петроградской стороне, там толпятся люди из любимой больницы номер 40, в том числе - доктор Спирин, достойная личность. Сумерки. Что-то разливают, затем - по очереди - приведены три (четыре?) женщины, в т. ч. одна из двух давних моих знакомых (которая - неясно). Я принимаю решение взять их всех с собой на "пикник". Те - заждались у телефона-автомата, их имена сложились в слово mort, записанное в квадрате из четырех клеточек. Явный намек на знаменитую "четверицу" К. Юнга. (В дальнейшем я постараюсь воздержаться от комментариев и оценок, помещая их только там, где они абсолютно необходимы).

2

Собираюсь на встречу с одноклассниками. Иду по мосту через Обводный канал, а там стоит наш комсомольский вожак А.Х. : насмешничает. Потом нападает. Я испытываю страх, бью его по лбу, а после этого прыгаю под мост на палубу какого-то судна, желая искупаться в ядовитом озере. Со мною прыгает В.С. , еще один одноклассник. Плыву по реке вдоль берега по кругу, река превращается в озеро. Озеро - в непонятном "снегу", это даже не снег, а какая-то белая ткань, ею прикрыли разный мусор. Итак, мы имеем: озеро-пруд, там же - простаивающий завод, все молчит, окутанное дымкой, сзади кладбище. Вода очень теплая, мелко, повсюду - водная взвесь пепла. Меня охватывает чувство брезгливости, купаться следует очень быстро, не нырять с головой. Неподвижно, группами по 4-5 человек в воде по пояс стоят люди. В пейзаже есть что-то буддистское, светит нездоровое солнце, вода отвратительна.

3

Сон-пьеса, в основу которого положен сюжет гоголевского "Носа" (правда, от "Носа" ничего не остается). Вокруг не люди, а лишь тупые отломки тел. Запомнилась одна сцена: украинские девичьи посиделки с песнями, девицы помогают неудачнице-подруге. Сначала ее баюкают, потом роняют со скамьи прямо на здоровенного парубка в картузе (в этом состоит некий обряд, оба теперь должны пожениться). Совокупляются. Парубок уводит девицу и на ходу все больше ее ругает, сам же становится все уродливее. Словами превращает невесту в куклу, отламывает верхнюю часть, размахивает ею. Дальше - скачок зрителей во времени (не знаю, что это значит, но иначе не выразиться), и только двое из них остаются людьми среди застывших голографических носов, выменей, рук, ног.

4

Невидимый луч смерти: все, подпавшие под его воздействие, застывают на месте. Полутемный вокзал. Неожиданно быстро приближается ярко освещенная зона - против часовой стрелки, бесшумно. Я попадаю в этот светлый участок и сам себе говорю: теперь - небытие, и оно наступает, но затем как бы возвращается сознание, полностью управляемое извне. Таким оно и остается, но тягостное ощущение контроля вскоре пропадает.

5

С левой кисти полосками снимается лейкопластырь, там - гноящаяся рана. Похоже на полное разложение, а еще - на салат с майонезом и кольцами лука (лук положил для дезинфекции). Кисть постепенно разлагается, но боли нет.

6

Вооруженная команда человек в 1000, набранная для захвата фармацевтического завода фирмы "Ферейн". Подразделяется на группы по 7 персон с различными функциями и степенями допуска. Собираются постепенно : "Я - второй", "Я - шестой", как будто существуют тайные общества вторых и шестых. Учебный лагерь. Сам я - шестой, но почему-то близок к главному. А прообраз предводителя - некто сборный из кавказских боевиков. К нему подходит некто, одетый в камуфляж, и заявляет: " я - шестой". Почтительно целует главаря в подмышку - тайный ритуал.

7

Тюрьма (это место снится особенно часто), в которую постепенно преобразуется то ли место воинских "сборов", то ли еще что-то, столь же радостное. Из тюрьмы был виден мартовский лес, до которого очень далеко. Размытое воспоминание об экскурсии, на которую нас в этот лес отпустили. В тюрьме - темный холл, там и мужики, и бабы вперемежку. Одна из надзирательниц (?) подавала строгие, но дружеские знаки (фраза из Рабле, которого читал накануне - речь шла про Панурга). В какой-то момент отворились двери на оживленную улицу, домой. Двоим, одетым в белые халаты на голое тело, можно было убежать. Но я не убежал, так как понимал, что поймают. Двери захлопнулись. Видел альбом с фотографиями зэков в наколках, типа дембельского (не исключаю наслоения колхозных воспоминаний, благо обстановка там была весьма похожая). Вид у сокамерников не очень устрашающий.

8

Сон из числа поразительных по своей связности. "Кинематографичный" как принято, увы, выражаться в медицинских кругах, когда речь идет о проявлениях запойного пьянства. Приснился вскоре после внезапной кончины бабушки и состоит из двух половинок.

А). Больница 40. Театрализованный праздничный вечер, спектакль. Соседи с улицы Красных Текстильщиков (там, в коммунальной квартире, я жил с родителями на протяжении шестнадцати лет); они наряжены в роскошные костюмы - камзолы, шляпы. Изображают придворное общество образца 17 - 18 веков. Ждут царицу - покойную Марию Васильевну, соседку из той же квартиры (умерла в 1992 году). Она вот-вот прибудет, двери распахнуты, на полу расстелена ковровая дорожка. Зрители расположились на длинных скамьях, их немного, а сам я настроен по отношению ко всему происходящему высокомерно. Я полон скепсиса - дескать, профаны, дилетанты. Вижу, что далеко в поднебесье мчится в санях царица - в меховой шубе, лица не видно, нахлестывает (коней? Или - кого?). Скепсис, по-моему, быстро улетучивается, дальше - провал.