Едва Макс замолчал, как прибыл Мюррей. Рыжая борода блестела от пота. По-видимому, еще днем он распустил галстук и расстегнул все пиджачные пуговицы. Рубашка, сшитая на заказ с учетом необъятного живота, выбилась из брюк. Подходя к столику, он делал безуспешные, отчаянные попытки заправить ее за пояс.

– Какой еще там блестящий молодой человек? – требовательно заорал он вместо приветствия. – Надеюсь, это вы не меня отпевали?

Я представила его Максу, уточнив:

– Друзья Мюррея очень пекутся о нем, говорят, что он чересчур застенчив и стыдлив. Как тут выживешь в джунглях журналистики?

Мюррей ощерился:

– Да, это большая проблема.

Подбежала официантка, Мюррей заказал бутылку пива.

– А лучше принесите сразу две, – добавил швед. – И что-нибудь закусить. Один из ваших изысканных сыров, а также фрукты... Я вас не заставляю ждать, ребята?

– Нам было не до еды, – покачала я головой. – Но пора и закусить. Как вы считаете, Макс?

Он согласно кивнул и сказал:

– Лотти вряд ли захочет чего-либо существенного. Но давайте отведаем паштеты, они лучше всего подойдут к сыру.

После того как принесли пиво «Хольстен», мы пересказали Мюррею предшествующий разговор. Его глазки возбужденно заблестели. Он держал бокал в левой руке, а правой лихорадочно записывал что-то в блокнот.

– Вот это бомба! – радостно воскликнул он, закрывая блокнот. – Я уже влюблен в статью. Так-так... Заголовок – «Жажда наживы толкает на зверское умерщвление девочки-подростка: такова цена прибыльности?».

– Вы это не напечатаете, – сказала Лотти. Вид у нее был понурый.

– Но почему? Это же потрясающая статья!

Лотти основывала свое утверждение на том, что грех нарушать покой Консуэло. Мюррей не был в этом убежден. Подождав, когда они утихнут, я убедительно сказала:

– Да, это очень важная часть программной статьи. Но у нас нет неопровержимых доказательств.

– Я же все это поставлю в кавычках. Суд не придерется, если мы будем цитировать «очень надежный источник информации». – Мюррей провокационно подмигнул мне. – Не так ли? Подчеркиваю: очень надежный.

– Согласна, что в качестве обвинения суду это предъявлять бесполезно. А вот Лотти придется объясняться. Ее обвиняют в преступном небрежении, в отказе лечить Консуэло. А досье было украдено во время разгрома клиники...

Я хлопнула себя по лбу.

– Конечно. Ну, не опростоволосилась ли я? Как же так?! Смотрите: Хамфрис подбивает Дитера на организацию марша протеста. Затем подсылает своего человека в ряды громил и заставляет украсть досье. Кто бы ни был этот человек, особенно разбираться ему на месте некогда, он сгреб все бумаги, где значилась фамилия Эрнандез. И ясно, что искали также отчет Малькольма. Вот почему адвокат «Дружбы» взял на себя защиту Дитера Монкфиша. Отношение Хамфриса к абортам тут вообще не имеет никакого значения. Это – частичная оплата долга Дитеру.

– Ну а нападение на Малькольма? – грустно спросил Макс.

Я заколебалась на какой-то миг, поскольку не могла себе представить, что Хамфрис или Питер могли убить кого-то. Но если это было так, если «Дружба» старалась таким образом скрыть неспособность и нежелание оказать всестороннюю акушерскую помощь, которую они столь яро рекламировали…

Не ответив, я резко повернулась к Мюррею.

– Ну а ты что сегодня раскопал?

– Ничего более жареного, чем у тебя, деточка. – Он снова полез в блокнот. – Так, Берт Мак-Майклс, заместитель директора департамента экологии и людских ресурсов. Возраст – 50 лет, на государственной службе очень давно. Сначала работал в сфере экологии, потом – в здравоохранении, причем его подсадили на эту лошадку в последнем туре конкурса. Особой поддержки в медицинских кругах у Мак-Майклса нет, зато обширные связи в государственных учреждениях, сфере финансов, правительстве штата и так далее.

Он отхлебнул пива, вытер губы ладонью и продолжал:

– Ну, ладно. Для вас, ребята, конечно же представляют интерес его связи в Спрингфилде. Так вот, Берт тесно связан с Клэнси Мак-Доуэллом. Это средней руки депутат от северо-западного округа. Но у него масса шакалов-лоббистов. Они собирают ему голоса избирателей, а он пристраивает их на теплые местечки. Таким образом, он и сам становится значительным поставщиком голосов, а потому у него очень крепкое положение в правительстве.

Лотти пыталась что-то возразить, но Мюррей поднял руку:

– Я понимаю, это отвратительно. Ужасно. Шокирует безмерно. Такому типу, как Мак-Майклс, нельзя давать возможность решать вопросы об организации больниц или выдаче им лицензий. Но, увы, тут вам не какая-нибудь Миннесота. Это – Иллинойс.

Казалось, он не очень-то расстраивался по этому поводу. Да и как можно убиваться по ситуации, привычной еще со школьных лет?

Мюррей говорил не останавливаясь. Уж зачем он при этом то и дело сверялся с блокнотом, неизвестно. Все ведь и так знал наизусть. Может, таким приемом утверждал себя как журналист...

– Как бы то ни было, – заявил он, – ваши приятели в «Дружбе» внесли весомый вклад в переизбрание Клэнси Мак-Доуэлла в течение компаний 80, 82 и 84-го годов. Каждый раз по десять тысяч монет. Конечно, не ох какие суммы, но дороже депутат и не стоит, главное – сама идея, конструкция. – Он с треском захлопнул блокнот. – Хочу что-нибудь съесть. И еще пива.

«Дортмундер» не блещет быстротой обслуживания, поэтому считается подходящим местом для неспешного семейного ужина. Вас не стараются побыстрей спровадить, а вы не поднимаете крик, если блюдо приносят через какой-то часок...

Лотти была очень подавлена.

– Я понимаю, что вы и Вик считаете это в порядке вещей. А я не могу воспринимать все с такой легкостью. Да как они смеют – подкупать политического деятеля с целью сэкономить пару долларов?! Да еще подвергать риску жизни людей! Такой подход к медицине? Ну, знаете, это все равно как если бы автомобильная компания решила выпускать машины без тормозов...

Все промолчали из уважения к ее чувствам. Какой удар для нее – наткнуться на гниль в своей гуманной профессии. И никогда ей не укрыться под панцирь цинизма!

В конце концов Макс нерешительно сказал мне:

– А вдруг это дружки Клэнси или Берта решились убить Малькольма? Чтобы не допустить разоблачения, не рисковать лицензией? Или, возможно, права полиция – спонтанный, неспровоцированный взлом?..

– Не думаю, – возразила я. – Сомневаюсь, чтобы Мак-Майклс пошел на такой риск, даже из-за лицензии. Он же присягнет, что принял рекламу клиники за чистую монету либо его обманули. Нет, тут ставку делали сами люди из клиники. Они не могли допустить, чтобы отчет Малькольма попал на глаза Лотти. Когда не нашли его дома, устроили налет на клинику...

И все-таки, где этот отчет? Мы нашли диктофон, но без пленки... Так кто же в действительности убил Малькольма? Вряд ли Хамфрис решился бы на такую грязную работу. Тем более Питер, с его чувствительностью и комплексами...

Макс снова взял Лотти за руку.

– Дорогая, сколько раз я говорил тебе: обращайся ко мне, если очень трудно пришлось. Я знаю, где отчет.

Мы хором потребовали, чтобы он объяснился, но тут подплыла официантка с подносом, где возвышались сыры, салями, паштеты и фрукты. Мюррей немедленно воспользовался оказией, чтобы потребовать пива, а я сказала Максу, что выпью еще вина.

Он любезно согласился.

– Только не «Кло д'Эстурнель», Вик. Меня с души воротит, когда ты его глотаешь, словно воду.

Он поднялся и торжественно прошествовал к стеллажу с бутылками, а Лотти набросилась на меня:

– Сумасшедшая! Зачем тебе потребовалось вино? Ты же знаешь, что он теперь провозится там целую вечность...

Я отхватила добрый кусок паштета по-деревенски и принялась уплетать его с горчицей и корнишонами. Лотти обкусывала яблоко, она так нервничала, бедная, что ей было не до еды. Мюррей уже слопал чуть ли не полкило сыра «бри» и с вожделением поглядывал на «чеддер».