Сборка танка началась тут же, плавильней работал я – делал с помощью Силы отливки. Радар АФАР пришлось снять с беспилотника, слегка переделав. Автомат заряжания был, по технике, унифицирован с уралботами. Защита от ЭМИ обеспечивалась защитным слоем внутри брони, плюс, довольно дорогая, но простая в техническом плане защита от кумулятивных снарядов – секции алмазной брони. Алмаз – самое твёрдое вещество на земле. Секции защиты от кумулятивного боеприпаса представляют из себя вплавленные в броню алмазные пластины трёхсантиметровой толщины. При попадании кумулятивной струи алмазная пластина разрушается, но пробивающего эффекта не получается – разрушение алмаза поглощает немало энергии за счёт распределения энергии по кристаллической решётке. Поэтому алмазная броня не крепкая, хрупкая, но от одного проникающего удара защищает лучше, чем любой земной металл. Синтез алмазных пластинок, размером с книгу, был налажен на ЛК. Кристаллическая печь – довольно простое устройство. Загрузил туда полтонны угля, обратно вышли аккуратные блестящие пластинки выращенных алмазов, абсолютно прозрачные. Слойка из графена увеличивала прочность брони к разрывам, распределяя удар по большей площади. Эти же графеновые соты действовали и поглощая удар от противотанкового оружия. Классические БОПСы и стальные бронебои не имели шанса вообще. Бронекапсула своим весом уравновешивала тяжёлый двигатель в корме – броня капсулы была ещё одним слоем, таким же, как и внешний. Танк получился узкий – ширина вписывалась в максимальное значение по правилам ГАИ. Это облегчило процесс регистрации – в частности, на танке можно было ездить по городу без дополнительного эскорта, так как он проходил по категории гусеничной техники, предназначенной для движения по асфальтовому покрытию – то есть с гладкими гусеницами и приемлемой массой – до сорока тонн.

Про внешние системы я промолчу – компьютер, радар, четыре камеры внешнего обзора, лазерный импульсный дальномер и радиостанция… всё довольно скромно для такой махины. Но самое главное – машина могла десантироваться с самолёта. То есть по массе и габаритам вполне вписывалась в транспортные возможности основного грузовоза армии – ИЛ-76. Хотя самолёт мог сбросить всего один танк, но всё же, не БМП, а настоящий танк с большой и тяжёлой пушкой, крепкой бронёй…

К вечеру лихорадка отпустила. Но разрешение от ГАИ так и не было получено – бюрократия-с. Разрешение на то, на это, соответствие тем и тем нормам, в общем, настоящий бред. Вершиной бреда было требование соответствия условиям безопасности движения. Что бы, значит, проезжающий запорожец не помял мой танк. Я плюнул на это всё и решил ехать так. Гаишникам можно будет дать и взятку, если потребуется, а видео с камер наблюдения подчистить.

Десять часов утра. Танк, шумя двигателем, выехал из грузового отсека аэроспидера. Шикос! Мы были в подлеске, около дороги. Я отошёл в сторону – управлял всем пока что Арес. Над нами кружили БПЛА-разведчики, которые оценивали маршрут следования танка и искин знал, где сейчас пробки. Пробки были.

Я, в форме танковых войск, без знаков различия, забрался через люк на место мехвода. Тут было уютно – кресло анатомическое, посадка довольно плотная, как в спорткаре. Передо мной – два джойстика, которые имитируют рычаги торсионов. Конечно же, управляла танком электроника, но принцип был основан на минимальном времени реакции. Джойстики вперёд – танк поедет вперёд, джойстики назад – поедет назад. Разница между джойстиками – разница в скорости вращения гусениц. Резкий рывок джойстика – гусеница застопорится и танк резко уйдёт в поворот, вплоть до переворачивания. Прямо передо мной – три дисплея.

Одел очки виртуального присутствия. Мигнуло и передо мной появилась вполне чёткая картинка, как будто я высунул голову из танка. Камера была установлена в шаровой гироскопической установке, их было четыре – две передних, одна задняя и одна сверху, которая может выдвигаться высоко вверх. Перископическая. Тут же замаячили перед глазами цифры – «Топливо 95%» «Состояние 100%», «Скорость 0 км\ч», «БК:30\500\500», «Моторесурс: 100%», «Ресурс гусениц:100%».

Я убрал весь этот интерфейс, оставив только скорость и тихонько дал рычаги вперёд. Действовали они по принципу компьютерной мыши – медленно двигаешь – точнее позиционирование, быстро двигаешь – быстрее идёт. Коробка-автомат переключила меня на вторую передачу и движок медленно начал разгоняться.

Выезд на дорогу произошёл чуть с запада от Москвы, с какой-то второстепенной дороги. Проблем не было – танк легко въехал на дорогу, я занял место за каким-то паркетником. На меня пялились все, кому не лень. Хорошо в России ездить на танке! И ни один гаишник меня не остановил – танк вполне себе аккуратно ехал по одной полосе дороги, не задевая другие машины. Не знаю, что они там подумали, но никто так и не тормознул. Я съехал с шоссе и круто вписавшись в поворот, взял курс на министерство обороны. Одиннадцать часов. Час я ездил, наслаждаясь. Танк ехал очень уверенно, благодаря обратной связи на джойстиках можно было чувствовать как двигаются все его механизмы – как мелко вибрирует двигатель, как туго набирают обороты гусеницы. Это очень, очень-очень помогало при управлении. Виртуальные очки помогали ещё больше – я крутил головой, а при попадании в поток – переключался на верхнюю камеру. Слегка странное ощущение, что вроде бы сидишь тут, но вместе с тем глаза видят, как едешь по улицам. Похоже на одну игру, в которую я играл в детстве… тут её не было, а название я уже давно и прочно забыл. Но там тоже можно было ездить на машине, переключаясь на вид от первого лица, с капота машины.

На МКАДе разогнался до девяноста километров – танк с натугой набрал скорость. Разгон до сотни – тридцать восемь секунд, довольно много. Кресло позволяет почти не чувствовать вибрации машины. Сперва даже немного подташнивало от рассинхронизации между реальностью и виртуальностью, но очень быстро всё пришло в норму – адаптировался. Как человек может адаптироваться к видеоигре, воспринимая виртуальный мир, вроде бы понимает, что это виртуальность, а всё равно в животе ёкает, когда внезапно попадает пуля в голову или виртуальный персонаж падает с большой высоты.

Последний поворот… Министерство обороны. Вот оно. Я снял очки, посмотрев на мониторы и высунулся из люка, остановившись на проходной. Воздух Москвы был грязным, попахивал бензином, особенно по весне. Снег уже кое-где стаял, было прохладно.

– Эй, парни, открывайте.

Вперёд вышло два солдата, с автоматами.

– Кто такой? Какого хера тут происходит? – он подошёл ближе, посмотрев на танк, – это чо ещё такое? Быстро имя назвал!

– Хьярти я. Хьярти Николсон, может, слышал? Меня Зотов пригласил, сказал, сегодня верховный приезжает, попросил захватить что-то для демонстрации. Ну вот, танк. Так что, пропустишь?

– Да ты одурел? – крикнул постовой, – какой танк? Мы же в городе.

– Тю, ты посмотри, какой он узкий. Меня даже гайцы не остановили ни разу. Короче, солдат, позвони министру, скажи, что Хьярти приехал.

– Ага, щас…

– Берси, – обратился я к своему искину, – позвони Зотову, скажи, что я на внешней проходной, меня постовой не пропускает.

– Уже звоню. Секунду…

Пока солдат с автоматом за спиной обходил танк, из будки вылетел другой и шлагбаум тут же поднялся. Министр, видимо, быстро отреагировал. Я шутливо поклонился ему и соскользнул обратно в танк, люк за мной закрылся.

Пришлось включить внешнюю камеру – иначе хрен бы я смог припарковаться, не подавив всю эту толкотню лимузинов и машин охраны. Танк вызвал нездоровое оживление – я подъехал к главной проходной. И, вылезя, нажал на брелок. Сигнализация пикнула, как и положено. Результат – ошалевший взгляд у двух солдатиков, вышедших с проходной.

Зайдя внутрь, я протянул паспорт на ресепшен – солдат, за бронестеклом, принял документ и зарегистрировал меня. И парковочное место тоже, отдал честь, почему-то. Я машинально повторил его жест, благо, на голове был танковый шлем.