- Это надо делать умеючи.

Нет, нет, нет, тетя Клара.

Вчера все было не так. И сегодня тоже.

Мы бы еще жили на деревьях и прыгали с ветки на ветку. Волосатые обезьяны, все в блохах. Но вы верите, что бог щелкнул пальцами, и вот они мы - люди, какой-то миг, и работа закончена. Нет, тетя Клара. Не так было. Все шло гораздо труднее. И наша заслуга гораздо значительнее. Мама говорит, бог в большей степени создан нами, чем создал нас. Почему я должен благодарить его за свое возвращение? Я вернулся сам. Благодарить за это его - значит умалять себя. Мы плачем и стенаем, мы бьемся за правду и страдаем и ненавидим себя за то, что не помогли несчастному кролику. И это и есть бог. Мама говорит, бог в нас самих, и, по-моему, она права. Я думал об этом, тетя Клара. Я много об этом думал.

Пусть я сгорю, я не могу иначе. Лучше я буду лить слезы по бедному кролику, чем уничтожать тысячи египтян только за то, что они поклонялись другому божеству. Что здешним ребятам жалеть кролика, если вы им говорите: все есть дело рук божьих. Просто, я думаю, есть такие ребята, как я, и есть такие, как они. Они тоже не могут иначе, они принимают все как должное и живут открыто, душой нараспашку, на солнце. Но если кто-то живет на солнце, то кто-то должен жить и в тени. И я, тетя Клара, выбираю для себя тень.

Вы замечательный человек, тетя Клара. Я так думаю, тетя Клара, я, честное слово, так думаю. Ведь каково вам было читать мои стихи. Ну, то есть вы же старая дева, никогда не были замужем, и все такое. А эти стихи, уж их-то не напечатают на детской страничке в субботнем номере "Геральда". И все-таки вы их поняли лучше, чем мой папа, вот что меня совершенно потрясло. И я теперь знаю, почему вы взяли их читать: просто думали, я их для этого и привез. А я в это время спал без задних ног. Да уж, тетя Клара, то-то вы, наверно, были потрясены. Но как же все-таки обстоит дело с кроликом? И со всем остальным? И в том числе со мной - помнится, когда я был маленький, я играл на солнце и поливал кипятком муравьев, которые ползали по нашему крыльцу. Какая ужасная игра. Но даже маме было все равно. Иначе откуда бы я мог взять этот чайник? Она же наверняка знала, чем я там занимался.

Можно я поплачу заодно и об этих муравьях? Поплачу теперь, раз не плакал тогда?

Вы-то садитесь за свою фисгармонию и играете гимны, и вам кажется, что так можно все исправить.

16

Обхватив колени, Джош сидит на земле и шмыгает носом, потому что не хватает твердости духа достать носовой платок. Куда это он забрался? В самую гущу. Сюда и солнце с трудом пробивается. Со всех сторон стена зарослей. "Настоящая змеиная страна, этот Райен-Крик. Просто Змеиная яма". Похоже, однако, что сегодняшнее утро эти пресмыкающиеся отвели для домашних дел вострят свои жала.

Мысли Джоша вернулись к событиям дня. Он поднялся на ноги. Стало немного легче.

Я поплакал о тебе, кролик. Кому-то было не все равно.

Высморкался.

Пожалуй, тетя Клара права. Так и сгореть можно.

Еще раз высморкался - словно автобус фыркнул.

Что обо мне подумают ребята? Только мне наплевать. Как это меня угораздило пойти на охоту? Я - и ружье, оружие... Да попади оно мне в руки, я бы против них же его и повернул. Бабахнул бы по тому месту, откуда ноги растут.

Неуверенно покружил на месте, высматривая просвет в зарослях. Я стану вегетарианцем. Буду грызть орехи. Жевать салат. Мне сегодня что-то важное открылось. Откровение - вот как это называется. Может, я мистиком становлюсь? Достопочтенный Джош Плаумен, полоумный монах. Живет в крольчатнике, в Долине эвкалиптов. Питается орехами. Впадает в транс ежеутренне в десять часов. Желающие могут удостовериться. Вход свободный. При выходе не забудьте опустить пенни в ящик для бедных. Господи, какие только ужасы не угрожают человеку, пока он растет.

Двинулся наудачу по тропинке вдоль журчащего ручья.

Если ты монах, то нельзя иметь жену. А как же Бетси? Я и она. Жениться на таком голосе? Надо послать ее к учителю дикции. Будет твердить разные скороговорки и упражнения. Бетси и я. Вот была бы жизнь.

Джош идет, легко ступая по земле и напряженно вслушиваясь, не раздадутся ли снова голоса ребят. Только, ради бога, не надо больше кроликов в капканах. Хватит с него капканов. Сколько этих гнусных ловушек они здесь понаставили? Застрекотали цикады, цикады или сверчки? Ритмично, как сердцебиение. На том берегу ручья в отдалении показалась земляная насыпь. Железнодорожное полотно, по которому, раскачиваясь, проносится поезд, когда пытается наверстать перед остановкой упущенные минуты.

Бедный крольчишка. Пусть они подавятся твоими косточками.

Видите ли, тетя Клара, я собираюсь стать поэтом. К нам в школу приходил как-то один человек. Не такой, каких обычно приглашают выступать. Не футболист и не крикетист, и не полицейский, и не пастор с воротником задом наверед. Этот был весь скрюченный и опирался на палку. Если хотите писать книги, сказал он, надо, чтобы вы умели чувствовать боль. Когда вы плачете, вы плачете о ком-то другом. Когда смеетесь - смеетесь над самим собой. Когда поступаете жестоко - это вы свою жизнь коверкаете. Так он стоял, тетя Клара, сгорбленный, скрюченный, и подшучивал над собой. Мы хохотали как сумасшедшие. Я хотел бы, когда вырасту, стать таким, как он. Он чуть не все время смотрел на меня, должно быть догадался. Остальные ребята почти никто ничего не поняли. Среди всего этого хохота - и вдруг сказать такое.

Джош встал как вкопанный: прямо ему в лицо смотрел прадедушка Плаумен. Джош даже растерялся от неожиданности. Впереди виднелся прадедушкин мост, который как поставили здесь в 1882 году, так он и стоит до сих пор, поджидая Джоша. Ну что тут скажешь? Семейная гордость и мишень для семейных шуток.

По-моему, прадедушка, ваш мост выглядит совсем неплохо, хотя готов пари держать, что сами вы не надрывались, только глотку надрывали, командуя, где какое бревно укладывать. И как же это вы не изобразили себя на картине держащим мост на плечах?

Итак, дорогие друзья, в Райен-Крик пришла железная дорога. Пришла благодаря отцу города, который таким образом, и более ничем, добился своего избрания в парламент. Прадедушка на подножке движущегося поезда. Цилиндр и фрак. Лицо в угольной пыли. "Теперь, - голос прадедушки разносился над толпой, - по стальным рельсам и дубовым шпалам Райен-Крик со своими мужественными обитателями движется вперед. Сегодня нас нанесли на карту, завтра мы станем большим городом". Что же вышло не так, прадедушка? Кто просчитался?