Скиннер легонько толкает меня в бок, указывает на комбикоптер дружинников и вопросительно смотрит на меня - по крайней мере, я думаю, что это вопросительный взгляд, потому что солнцезащитные очки, как всегда, скрывают его выражение лица.

- Сканнер отпечатков пальцев, - шепотом говорю я.

Скиннер быстро кивает и снова переключает внимание на двух мужчин, которые нас ищут. Первый из них почти уже возле нас, я могу разглядеть его лицо сквозь листву. Серьезные черты, вспухшее лицо из-за большого количества слишком плохой еды. Его форма защищает солнечное сплетение, но шея почти полностью открыта. Одним целенаправленным, твердым ударом я могла бы на некоторое время обездвижить его.

Я смотрю на Скиннера, чтобы дать ему понять, что я собираюсь сделать, но не успеваю. Внезапно он выталкивает меня из кустов и бросается на меня, коленями прижимая мои запястья к земле. Затем его руки обхватывают мою шею и сжимают.

Когда падала на лесную землю, я инстинктивно выдохнула. И также инстинктивно теперь вдыхаю воздух, но всё напрасно. Я настолько растерялась, что в первый момент просто неподвижно лежу под ним. Только потом начинаю защищаться, и выворачиваться.

- Хватит дёргаться! - огрызается он. - Тогда будет быстрее.

Скиннер сжимает мою шею. Он невероятно силён.

Я хватаю ртом воздух и пытаюсь сбросить с себя его тяжелое тело, но с каждым движением мои легкие ещё больше требуют воздуха. Автоматически я пытаюсь дышать и слышу свой измученный хрип. Затем я чувствую головокружение, верхушки деревьев над моей головой начинают кружиться. Вся моя грудная клетка горит, и я собираю все свои силы, чтобы как-то защитить себя.

В следующий момент два электрода внезапно впиваются в плечи Скиннера, и электрический удар отбрасывает его в сторону дороги.

- Купид! - радуется один из дружинников.

Меня тут же поднимают.

- С вами всё в порядке? Вы не ранены?

Я не в состоянии что-либо ответить. Вместо этого я смотрю на Скиннера, который подвергается второму жестокому разряду электричества. Он задыхается, снова падает на заросшую травой землю и, тяжело дыша, остаётся так лежать.

- Вы меня понимаете? - спрашивает дружинник.

Другой поднимает Скиннера и надевает наручники, черные кольца из карбона, которые выглядят как восьмерка и плотно прижимаются к его коже. А затем они отводят нас обоих в своему комбикоптеру. Я все еще слишком ошеломлена, чтобы ясно думать или отвечать на вопросы дружинников.

- Малышке нужен врач, - кричит он своему коллеге. - Лучше всего полетим прямо в город.

Скиннера усаживают на заднее сиденье, которое отделено от передней части стеклом, а рядом с ним садится один из дружинников. Другой предлагает мне место второго пилота.

- Проклятые купиды, - говорит он, как только мы оказываемся в воздухе.

Я не сразу отвечаю ему, сначала мне нужно собраться с мыслями. Я вспоминаю пожар, который устроил Скиннер на Финистерре, думаю о том, как смело он сражался бок о бок с нами против своего отца.

- Да, - тихо говорю я, немного погодя. - Спасибо за спасение.

- Это наша работа.

Дружинник улыбается. Он молод, моложе своего опухшего коллеги. На его шее проступили нервные пятна.

- Могу я вас кое о чем спросить?

- Конечно.

Я украдкой смотрю вниз на свою одежду. Даже не верится, что он принимает меня за одного из промышленников. Нужно быть слепым, чтобы не замечать дырки и места, в которых материал уже протёрся.

- Вы… Вы целительница? Ведь если этот купид так сильно вами интересовался…, - я перевожу на него взгляд. - Моя мать очень больна, - быстро и с надеждой в голосе говорит он. - Из-за этого она потеряла работу на текстильной фабрике. Мы не можем себе позволить лечебницу и…

Я вижу, как подскакивает его адамово яблоко, когда он тяжело сглатывает.

- Купид похитил меня, потому что думал, что я целительница, - говорю я. - Потом обнаружил, что это не так. Поэтому попытался убить.

- Понимаю, - отвечает дружинник после короткой, неприятной паузы. - Простите. Я не хотел...

- Всё в порядке.

Хотя в последние несколько месяцев охранники промышленников все больше и больше становились нашими врагами, мне вдруг становиться его жаль.

Сквозь тишину прорывается резкий гудок, который, кажется, доносится из арматуры летательного аппарата.

Дружинник нажимает на кнопку на своих очках.

- Слушаю, - говорит он. Его голос снова принял серьёзный, официальный тон. - Хорошо. Да, хорошо.

Он быстро переводит взгляд на меня, а сам нажимает какую-то кнопку. Я не знаю, что означает этот взгляд и отвечаю на него как можно более простодушно. Затем, внезапно, два ремня из карбона выскакивают из сиденья и обхватывают верхнюю часть моего тела.

- Что это значит? - ошеломленно спрашиваю я.

Похоже, этот же вопрос задал и дружинник номер два, сидящий на заднем сиденье, поскольку мой сосед отвечает, не смотря на меня:

- Я только что получил код 24 из штаб-квартиры.

«Код 24». Я не имею ни малейшего понятия, что это может значить, но тот факт, что я больше не могу пошевельнуться, наверняка не сулит ничего хорошего.

- Послушайте, я не знаю, что вы думаете, но...

- Не пытайтесь со мной спорить.

На лбу пилота появились капельки пота. Внезапно он выглядит очень нервным, почти испуганным. Я в который раз убеждаюсь, что дружинники - это просто сотрудники, работники, которых далеко не так хорошо обучают, как нас, созерцателей. Они поступают на службу уже взрослыми. Если бы я не была связана, тогда человек, сидящий рядом, был бы беззащитен. Да и сейчас снова станет беззащитным, потому что ногой я могу дотянуться до кнопки, с помощь которой он наложил путы.

Я несколько раз делаю глубокий вдох и выдох. Моя шея болит из-за нападения Скиннера, но это меня сейчас меньше всего беспокоит. Я напрягаюсь, выпрямляюсь, насколько могу, вытягиваю ногу и...

Внезапно на заднем сидении комбикоптера начинается драка. Я понятия не имею, как Скиннер освободился от своих оков, но краем глаза вижу, как дружинник рядом с ним извивается от боли, когда его поражает его же собственный электрошоковый пистолет. Это мой знак. Целенаправленным ударом я нажимаю на кнопку, которая убирает ремни, обхватывающие верхнюю часть моего тела. Затем размахиваюсь и наношу мужчине рядом со мной сильный удар по подбородку. Он теряет сознание.

Комбикоптер тут же начинает падать, и я рада, что уже успела разобраться в инструментах. Я хватаюсь за руль высоты и почти без усилий беру под контроль летательный аппарат. Если бы это был вертолёт, то, вероятней всего, всё выглядело бы по-другому. Но комбинированные авиаторы в обращении не сильно отличаются от «Сессны». Я поднимаю самолет ввысь и оглядываюсь назад. Дружинник номер два тоже поник без сознания на своем сиденье.

В конце концов, план Скиннера всё-таки сработал.

Глава 9

Мне нужно некоторое время, чтобы найти рычаг, который опускает стекло между мной и Скиннером.

- Мог бы меня предупредить, - говорю я, как только стекло исчезает из виду.

- Тогда твоя реакция была бы не настолько естественной.

Он наклоняется немного вперед. Вероятно, чтобы осмотреть мою шею.

- Болит?

- Немного.

Мы оба молчим некоторое время, затем я неохотно признаю:

- Это было хорошей идеей. Без комбикоптера мы бы ни за что так быстро не выбрались из Севеноакс.

Наверняка, у нас ушло бы пол дня, а то и больше, чтобы добраться до центра - а столько времени у меня нет. Мне всё ещё неизвестно, как долго я могу находиться вдали от Пейшенс, прежде чем умру. Два дня в любом случае есть, столько нам понадобилось, пока мы снова подобрали Пейшенс в Лиссабоне. А вот больше вряд ли, будет.

- Я знаю, я великолепен.

Я сердито смотрю на Скиннера и пугаюсь, когда вижу кровь на его руках.

- Ты ранен?

Вид ярко-красной жидкости на его белой коже на несколько мгновений отбрасывает меня назад в ту ночь, когда в офисной башне его отца его сердце на мгновение перестало биться. Внезапно страх за него возвращается.

Скиннер протягивает руку и показывает сломанное лезвие, выглядывающее из-под рукава. Видимо, он спрятал его там на всякий случай. Я замечаю, что он сам поцарапал им своё запястье.

- Свежая кровь — это лучшая смазка, чтобы избавиться от оков из карбона. Трюк, который нужно запомнить, если хочешь стать порядочным преступником.

Несмотря на весёлость в голосе и тот факт, что рана на его руке неглубокая, перед глазами всё ещё стоит воспоминание, как он умирает. Раздавленный кабиной лифта, униженный, приговоренный к смерти.

- Скиннер, - начинаю я, смотрю на потерявшего сознание охранника рядом с ним и только потом продолжаю: - Как ты?

- Я не истеку кровью.

- Я не это имею ввиду. Я говорю… ну, ты знаешь… О твоём отце.

Скиннер на секунду замолкает.

- Прежде чем спросить, как дела у меня, - говорит он, - лучше спроси, как ты сама.

Я снова оборачиваюсь к нему. Его лицо ожесточилось.

- Что ты имеешь ввиду?

- Не притворяйся. Ты очень рассеяна, Джо.

- Чепуха.

Меня бесит то, что он хочет отвлечь от себя, снова переводя тему разговора на меня с Сайем. Я отворачиваюсь и сосредотачиваюсь на ландшафте под нами, который становится все более похожим на городской.

- Ах, да? Неужели это такая ерунда? Ты, сломя голову, хотела покинуть остров. Без какого-либо плана. Не зная, куда я тебя повезу. Без каких-либо гарантий. Ты даже сейчас не знаешь, что у меня на уме. Каков наш следующий шаг.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но молчу. Он прав. Мне вспоминаются слова Сая о камикадзе-выходке. Я отправилась в путь со Скиннером только потому, что тот думает, будто его отец ещё жив и что мы как-то сможем заставить его стереть наши данные. Но как именно мы это сделаем, куда пойдём сначала, об этом я и вправду не задумывалась. О чём я вообще думала? Что мы как-то выкрутимся? Что избавиться от того, чем мы, созерцатели, были на протяжении десятков лет, будет детской игрой?