— Хорошо.

Дрю встал и, снова взяв её за руку, потянул за собой. Они все вернулись в комнату с диваном и телевизором. Дрю устроился на диване, Дженевьева неподвижно сидела рядом с ним, пытаясь вести себя естественно и правильно, когда он положил ей руку на плечи.

Похоже, Филлипс настроился прочитать им очередную лекцию, шагая туда-сюда перед диваном, скрестив длинные руки за спиной в позе сильной задумчивости. Наконец он остановился и развернулся к ним.

— Язык тела, — сказал он сильно нахмурившись. — Язык тела говорит мне как терапевту всё, что нужно знать о здоровом отношении какой-либо конкретной пары. И то, что я увидел здесь, меня беспокоит, очень сильно беспокоит.

— Не понимаю. — Дженевьева скрестила руки на груди и, нахмурившись, смотрела на высокого доктора. — О чём вы говорите?

— О чём я говорю? — Филлипс развел руками в явном раздражении. — Я хочу, чтобы ты увидела себя со стороны, Дженевьева, и мне вообще не придется отвечать на этот вопрос.

— Да, но так как у нас нет зеркала в полный рост, повсюду следующего за нами, мы будем признательны, если вы всё же объяснитесь. — Дрю вопросительно приподнял бровь, а Филлипс снова начал вышагивать перед диваном.

К сожалению, сарказм Дрю, казалось, не оказал никакого воздействия на эксцентричного психотерапевта.

— Едва увидев вас двоих, я сказал себе: «Их отношения разваливаются». — Нахмурившись, он смотрел на них обоих. — Ваши тела говорят мне, особенно твоё, Дженевьева, что вы эмоционально отчуждены друг от друга, и физическая близость вас не интересует. Отвечайте, быстро... — Он обернулся к Дрю. — Когда в последний раз вы занимались сексом? Не задумываясь, просто ответьте мне.

Дженевьева чуть не подавилась, но невозмутимый Дрю даже глазом не моргнул.

— Прошлой ночью, — спокойным тихим голосом ответил он. — Пока летели сюда, мы обсуждали в самолете возможность присоединиться к клубу любителей секса на высоте не менее одной мили. Дженевьева обычно довольно сдержанная, но идея оказаться пойманной в такой пикантной ситуации возбудила эту маленькую проказницу. Не то чтобы Джен совершала нечто подобное раньше, но притворяться оказалось весьма забавно.

Дрю улыбнулся застывшей на диване Дженевьеве.

Откуда он всё это взял? Он что рехнулся?

Филлипс на мгновение растерялся, и Дженевьева подумала, что тот не привык ошибаться. Затем он посмотрел на них обоих:

— Либо вы лжете мне, мистер Уэллс, либо вы двое поругались по дороге сюда.

— Минутку. — Дженевьева подняла руку. — Как вы можете утверждать подобное?

— Из-за того, что я вижу, — Филлипс указал на них. — Просто посмотри на то, как вы сидите! Ваш муж обнимает вас — жест любви и защиты со стороны мужчины. Большинство счастливых в отношениях женщин прижмутся к своему мужу, хоть чуть-чуть. Но вы, Дженевьева, сидите, словно шест проглотили.

— Ну, я... — начала она, но Филлипс перебил её:

— На первом этаже, в фойе, вы позволили мужу взять вас за руку, но без особого энтузиазма. Как только мы добрались до номера, он повел вас вперёд, положив руку на поясницу — собственнический и успокаивающий жест со стороны мужчины к своей женщине. Опять же, вы не наслаждались его прикосновением. На самом деле вы сбежали от него при первой же возможности. Признайтесь, Дженевьева... — он прищурился и нахмурился. — Вы вообще не хотите интимной близости с мужем. На самом деле от одной этой мысли вы испытываете неловкость.

— Это не так, — Дженевьева быстро покачала головой. — Я... я просто устала с дороги. И голодная. И... и...

— Хорошо, хорошо. — Филлипс поднял руку, останавливая её. — Очень хорошо, давайте проведем интимные экспресс-упражнения.

— Что? — нахмурился Дрю в явном замешательстве.

Дженевьева сама оказалась в замешательстве. Как они перешли от обвинений её во фригидности к какой-то терапии?

— Интимные упражнения. Не волнуйтесь, ещё до конца вашего прибывания здесь вы привыкнете к ним. — Филлипс улыбнулся. — Теперь, Дрю, возьмите вашу жену за руки и, смотря ей в глаза, скажите, что желаете физической близости с ней.

«О Боже, мы уже начинаем? Я думала, мы, по крайней мере, распакуем чемоданы, прежде чем окунемся во все эти интимные вещи».

Чувствуя нарастающую панику, Дженевьева позволила Дрю взять себя за руки, попыталась сохранить на лице спокойствие, стоило им посмотреть в глаза друг друга.

Она чувствовала, как запульсировала каждая частичка её тела. Единственное, что мешало ей спрыгнуть с красного кожаного дивана и сбежать отсюда, была мысль о том, что навешать Филлипсу лапши на уши — последний способ сохранить работу.

— Дженевьева, — бархатным голосом произнес Дрю, казалось, совершенно искренне смотря ей в глаза. — Я сегодня вечером желаю заняться с тобой любовью. Хочу прикасаться к тебе, вкусить тебя, доставить тебе невероятное наслаждение. — Он слегка прикрыл глаза веками и прорычал тихим собственническим голосом: — Хочу услышать, как ты будешь стонать мое имя, хочу знать, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя, — прошептал он.

— Отлично, Дрю. — Филлипс на самом деле зааплодировал.

Если бы руки Джен были свободны, она бы присоединилась к нему. Нужно признать, Дрю может и нахал, но заслуживает Оскара за свое представление.

Она почти поверила ему. На самом деле его нежный, низкий голос и интимные слова вызвали в ней нежеланное возбуждение. Её соски превратились в тугие комочки под кашемировым блейзером, она крепко сжала бедра в вместе, мгновенно ощутив, насколько вдруг горячим и скользким стали её складочки.

Чёрт побери, откуда вдруг появилось эта страсть к её ассистенту? Или, возможно, впервые она призналась самой себе, что её влечет к нему. Дженевьева быстро выбросила эту мысль из головы.

Игра, напомнила она себе, стараясь оставаться спокойной. Это просто игра.

— Хорошо, Дженевьева. Твоя очередь, — низкий голос Филлипса уничтожил все усилия Джен сохранить спокойствие, и паника вернулась, когда она поняла, что настала её очередь.

Многое зависело от того, как она сыграет свою роль, и тем не менее смотреть в бездонные голубые глаза Дрю, держать его за руки и произнести эти слова оказалось невероятно трудно.

— Дрю... — она, смущаясь, прокашлялась, а потом просто решила разом покончить с этим. — Я, э-э-э, хочу близости с тобой сегодня вечером. То есть я... хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, — поспешно закончила она, не в силах встретиться с ним взглядом.

— Для меня это большое удовольствие. — Дрю слегка улыбнулся ей краешком губ, как будто понимал, насколько неуютно она себя чувствовала, но ничего не могла изменить и продолжала играть.

— Эм... для меня тоже, — запинаясь, ответила она.

— Нет, нет, нет!

От вспыльчивого восклицания Филлипса Дженевьева вздрогнула и выпустила руки Дрю.

— Что? Что я сделала на так?

— Пассивно-агрессивно. Крайне пассивно-агрессивно. — Филлипс указал на неё. — Дженевьева, послушай себя, как ты только что попросила о близости? Ты сказала: «Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью». Другими словами, ты будешь принимать прикосновения Дрю, ничего не давая взамен. Именно так ты восприняла моё рукопожатие в вестибюле — не вернула его.

— Если вы намекаете, что поняли, насколько я хороша в сексе только по одному рукопожатию...

Филлипс снова заговорил с ней, ещё сильнее раздражая.

— Поцелуй его! — потребовал он.

Она выгнула одну бровь:

— Извините, что?

Филлипс нетерпеливо махнул рукой:

— Поцелуй своего мужа, Дженевьева. Продемонстрируй ему свою близость.

Дженевьева рассердилась:

— Я не привыкла проявлять личные чувства по первому требованию, доктор Филлипс.

Филлипс вздохнул и провел рукой по редким седым волосам:

— Я не привык к подобному сопротивлению со стороны своих пациентов. Прости, Дженевьева, но ты приехала сюда для того, чтобы спасти свой брак, не так ли?