Однако усиленные и вполне явные военные приготовления в Чепеларе вызвали беспокойство дипломатических представителей в Пловдиве, пристально наблюдавших за действиями Петко. Их энергичный протест вынудил Пловдивского губернатора изгнать из Родоп опасного воеводу.

14 сентября в Чепеларе якобы «мимоходом» прибыла русская рота. Жители оказали ей самый сердечный прием. Капитан Петко тоже пожелал встретиться с русскими, началось веселье, пляска, но в самый разгар праздничной суматохи русские солдаты окружили воеводу и взяли его под стражу. А уже через полчаса рота была по другую сторону перевала и двигалась назад, в Пловдив, провожаемая печальными взглядами озадаченных и удрученных чепеларцев.

Следом за воеводой в Пловдив выехали депутации хлопотать об его освобождении, и действительно 20 сентября его выпустили на свободу, предварительно внушив, что действия его должны носить более «гайдуцкий» характер, быть не столь явными и откровенными. Получив эти наставления, Капитан Петко, переодетый инженером, которому якобы поручена перепланировка сел, сожженных во время мятежа Синклера, в сопровождении русского офицера и двух солдат возвратился в Родопы, но уже не по Чепеларской дороге, а со стороны Станимаки, козьими тропами, в скрытое среди неприступных родопских круч село Борово. А через сутки после его прибытия сюда же пришел караван из нескольких мулов, нагруженных якобы инженерным инструментом, в действительности же оружием и боеприпасами. Затем русские исчезли, а Петко вновь стал собирать отряд, чтобы продолжить, на этот раз тайную, борьбу с башибузуками, хозяйничавшими по течению реки Вычи.

Нелегко было Капитану начинать все сначала, ведь три сотни его четников были настолько ошеломлены его арестом, что за одни сутки попрятали оружие в скалах, а сами точно сквозь землю провалились. Это, между прочим, говорит о том, что сформированная на скорую руку Среднеродопская чета Капитана Петко была сильна лишь своей численностью.

Дальнейшие события полностью подтвердили опереточный характер нового предприятия. Случилось это 14 ноября, за несколько дней до прибытия комиссии, которая должна была установить линию границы. Дни, предшествующие ее приезду, были полны напряжения и риска, потому что в Смолян прибыли турецкие воинские части, грозившие захватить беззащитный Рупчос, а также переданные Румелии болгаро-мусульманские селения по течению Вычи, чтобы таким образом поставить комиссию перед свершившимся фактом. В ту пору никто, кроме Петко, не в силах был воспрепятствовать подобной оккупации, и Капитан решил одним энергичным броском занять эти земли. У входа в доли ну Вычи было расположено большое болгаро-мусульманское село Брезе, на которое Петко 14 ноября и обрушил свой удар.

Приготовления к нему уже несколько дней шли в новой штаб-квартире Петко, селе Широка-Лыка, куда для участия в предстоящем сражении собралось около пятисот добровольцев. Командование первым отрядом, численностью в 300 человек, было поручено священнику Тодору из Сотира (по прозвищу «Орман Папаз», то есть «Лесной поп»), а два других возглавили Лазар Комита и Наум Арнаутин, в ту пору самые близкие соратники Петко. Себе воевода оставил верховное командование. За день до выступления в Брезе были посланы два разведчика, чтобы «прощупать» настроения противника и состояние его обороны, но по собственной неосторожности были пойманы и после допроса убиты. В результате, накануне наступления на Брезе тамошние болгаро-мусульмане были обо всем предупреждены и сумели хорошо подготовиться к предстоящей битве.

Поэтому, когда рано утром 14 сентября четники Петко-воеводы двинулись через Вырбово к Брезе, возле Пуризовских выселок их встретил огонь из сотен винтовок, и они поняли, что дальнейший путь прегражден. Приволокли пушку, но, к превеликой радости болгаро-мусульман, ядро пролетело не больше 10—20 шагов. Увидав, что за артиллерия перед ними, они осмелели и стали обходить четников с тыла, намереваясь окружить. В этом сражении, которое явилось одновременно и первой серьезной проверкой боевых качеств отряда, Петко-воевода пережил подлинную трагедию: он видел, как неопытны его новые бойцы. Когда один стрелял, другой вставал посмотреть, попала ли пуля в цель, и тут же падал сраженный вражеской пулей.

Положение еще более ухудшилось, когда, заслышав стрельбу, на помощь брезенцам пришли жители соседнего села Беден, и левый фланг отряда был вынужден отступить. Не опуская головы, не прячась от пуль, воевода перебегал с места на место, стреляя из своего винчестера, и, остановив наступление неприятеля, личным примером попытался ободрить своих людей, однако те были уже так напуганы неожиданным сопротивлением, что отхлынули назад и кинулись бежать, думая только о собственном спасении.

После этой военной неудачи Капитан резко сократил число четников в отряде и уже с этим, новым своим отрядом до конца 1878 года продолжал защищать Чепеларе, Широку-Лыку и соседние христианские села от налетов башибузуков, пока в конце декабря в Рупчос не прибыл, наконец, русский гарнизон, и в этих неспокойных краях наступили долгожданные спокойствие, мир и тишина.

Отряд Петко оставался в Средних Родопах до марта 1879 года, после чего перешел в район Хасково, где ожидался новый мятеж кырджалийских сел. А вскоре был уже окончательно установлен государственный статут Восточной Румелии, и Петко-воевода распустил свой отряд. Так, после 18 лет гайдуцкой деятельности, полной опасностей и кровопролитных сражений, Капитан Петко Киряков Калоянов начал свою мирную жизнь.

Первым шагом Петко в этой мирной жизни была поездка в Петербург. Там генерал Скобелев представил его императору, и русский самодержец за военные заслуги присвоил гайдуцкому воеводе звание капитана и пожаловал имение в Киевской губернии. Казалось, теперь уже ничто не могло помешать дважды капитану жить в довольстве и благополучии, наслаждаясь всеми радостями жизни, которые ему, целиком поглощенному тяжкой и кровавой борьбой, были до тех пор неведомы.

Однако через два-три месяца, проведенных в России, Петко, истинному сыну гор, стало не по себе. Во-первых, никак не мог он привыкнуть к бескрайним русским просторам, среди которых он, лесной богатырь, чувствовал себя песчинкой, а во-вторых, мог ли он после того, как у себя на родине пятнадцать лет защищал бесправных батраков от богачей-хозяев, сам взять в руки хозяйский кнут и стать помещиком. Для рыцарской натуры Капитана Петко это было противоестественно.

Вот почему, едва дождавшись весны 1880 года, Петко, не торгуясь, продал поместье за 15 тысяч рублей и первым же пароходом возвратился в Болгарию. Как забилось сердце героя, когда перед ним открылись очертания болгарского Черноморья с его сверкающими под лучами весеннего солнца песчаными заливами и живописной чередой гор! Петко вглядывается в родной берег и мечтает о встрече с друзьями, которых он известил о своем скором приезде. Кажется, вот-вот грянет музыка, полетят к небу шапки, и бывшие четники встретят его приветственными возгласами…

Увы!..

В Бургасском порту Петко встретили не четники, а взвод полицейских, и вместо слов приветствия он услышал из уст поручика уведомление о том, что губернатор Румелии Алеко-паша приказал взять его под арест.

Сюрприз, конечно, не из приятных, но Петко подчинился приказу, а через несколько часов выяснилась и причина ареста. Дело в том, что Высокая Порта, узнав о намерении Капитана Петко поселиться в Румелии, приказала своему вассалу, румелийскому губернатору, схватить опасного мятежника, за которым она тщетно охотилась целых восемнадцать лет, и под стражей доставить в Стамбул. Алеко Богориди решил вопрос по принципу «чтоб и волки были сыты и овцы целы»: приказа Турции он, конечно, не выполнит и не отправит воеводу в Стамбул, но позволить ему поселиться в вассальной султану Восточной Румелии тоже нельзя. От Бургаса рукой подать до Варны, пусть благородный капитан благоволит отправиться туда, на суверенную болгарскую землю!