Конан бросил беглый взгляд на остальных и чуть не простонал сквозь зубы. Многие на этом пиршестве носили оружие, но оказались слишком пьяными, чтобы сражаться со столь ужасным врагом. Не меньше трех тенекрылов носились в ночном небе, то и дело низвергаясь на людей, словно черные молнии. Бронзовые и каменные наконечники негритянских копий ломались о черную чешую, а для вооруженных стальным оружием пиратов, крылатые твари оказались слишком проворны и слишком велики: самая меньшая из виверн была, по меньшей мере, на десять футов длинней той, с которой сражались Конан и Валерия, остальные две — и того больше. Но все же, некоторым пиратам удавалось нанести им раны, так что чудовища не рисковали опускаться на землю, предпочитая пикировать сверху, то исчезая, то появляясь в ночном небе.

Конану, наконец, удалось, уклонившись от очередного броска твари, вонзить клинок в его пасть, но виверна, зашипев от боли, резко дернула головой, выдергивая застрявший в ее челюсти меч из рук Конана. Мотая головой, и дергая лапами, тварь, все же сумела вырвать клинок и, распахнув пасть, броситься на обезоруженного Конана. Хлопая огромными крыльями, тварь уже нависла над Конаном, но вдруг, позади раздался дикий крик и белая гибкая фигурка, выскользнув из-за плеча Конана, со всех сил вонзила клинок в чешуйчатый лоб. Сабля с треском сломалась, о крепчайшую чешую, но и на лбу твари появилась глубокая рана и виверна с шипением отпрянула назад. В следующий момент, опомнившаяся Валерия, отбежав к своей лодке, подхватила длинное копье и швырнула его Конану. Тот поймал копье на лету и со всех сил всадил его прямо в распахнутую пасть, проталкивая копье все глубже в мягкие внутренности виверны. Потом огромные челюсти захлопнулись, перекусив древко, почти у самых рук Конана и тварь забилась на песке в предсмертных судорогах, пока огромные крылья, хлопнув последний раз, бессильно опали. Глаза твари подернулись пленкой, пока из них стремительно уходила жизнь.

Валерия, вся покрытая кровью виверны, посмотрела на Конана и Лиссу.

— Ну что, варвар? — насмешливо спросила она, — все же легче чем у стен Ксухотла. Даже Яблок Деркето не пона…

Слишком поздно они услышали зловещий свист рассекаемого воздуха, слишком поздно издал Конан свой предостерегающий крик, когда черное чудовище, словно соткавшись из ночного мрака, вылетело со стороны моря. Валерия издала отчаянный крик, когда огромные зубы разом прокусили ее тело, с хрустом ломая кости. Тварь взмыла в воздух и единственное, что успела сделать Валерия — вогнать меч в глазницу чудовища, все еще удерживаемый ею меч. Раздался ужасающий вой и тварь, нелепо взмахнув крыльями, рухнула на песок — клинок дошел ей до мозга.

Подбежав, Конан и Лисса увидели, что все кончено: зубы чудовища намертво впились в тело Валерии, пронзив его насквозь. Было удивительно, что она еще жива.

— Никто ведь…не собирался жить вечно, — пиратка попыталась рассмеяться, но из ее рта выплеснулась кровь, — помоги…ей.

Ее рука из последних сил вскинулась, указав на Лиссу и бессильно опала. Лисса рыдая навзрыд, уткнулась в плечо Конана, с суровым лицом, рассматривающим погибшую подругу. Перед его глазами мелькали картины из прошлого: бескрайний зеленый лес, Залы Мертвых Ксухотла, освещенные окаменевшими глазами у Золотых Змей, кровавая бойня внутри города, алтарь колдуньи Тасцелы, исполинский дракон, напавший на путников у стен проклятого города. Все это прошла вместе с ним Валерия из Красного Братства: прошла, чтобы через много лет погибнуть на Черному Берегу, от зубов уродливой твари из иномирья.

— Кто-то заплатит за это, — сквозь зубы проговорил Конан и Лисса невольно содрогнулась от того, каким стало его лицо в этот миг.

Конан перевел взгляд на поле боя. Оба тенекрыла валялись на земле: один, еще живой, злобно скалил клыки на боявшихся подойти людей, но израненный до такой степени, что не мог двинуться с места. Второй же, имевший только незначительные царапины на чешуйчатой шкуре, был несомненно мертв: у раскрытой пасти уже вились трупные мухи. Огромные когти и зубы густо покрывала кровь, а под могучими лапами лежало истерзанное нечто, в чем Конан только с большим трудом опознал тело чернокожей амазонки.

— От чего он издох? — спросила Лисса. Конан не ответив, подошел поближе и увидел нечто, что раньше ускользало от его взора: костяную иглу, торчащую из десны твари. Он присел и заметил темный налет, густо покрывавший иглу. Перевел взгляд на растерзанную девушку: державшаяся лишь на нитке сухожилий кисть еще сжимала небольшую деревянную трубку.

— Это отравленные стрелы, — произнес Конан, — многие племена используют их для охоты. Видимо, эта девушка успела пустить отравленную стрелу в пасть чудовища, когда оно схватило ее. Но я знаю только один яд, способный убить подобных тварей.

— Яблоки Ойи, — сказала подошедшая Йененга, — богини войны, любви и смерти, которую на севере именуют Деркето. Ты ведь знаешь ее силу, Амра и Белая Пантера тоже знала ее, — она кивнула в сторону мертвой Валерии.

— Да, — пробормотал Конан, — знали. Твой народ умеет готовить яды из таких плодов?

— Мой народ знает много о самых разных ядах, — усмехнулась амазонка, — Ойя открывается нам в ядовитых травах и плодах, в деревьях пожирающих человеческую плоть и в грибах, что даруют нам видения богов и духов. И да, мы знаем как обращаться с яблоками Ойи-Деркето.

— Хорошо, — кивнул Конан, — тогда найди еще таких яблок. Сдается мне, они нам еще понадобятся.

Смерть не смогла обезобразить лица Валерии: даже искаженное предсмертной мукой, оно осталось прекрасным. С огромным трудом Конан разжал челюсти мертвой твари и, с помощью Лиссы, обрядил труп в шелковые одеяния, скрывшие обезображенную плоть. Завернув труп в пурпурный плащ, Конан возложил Валерию на палубе ее корабля, на ложе из шелков, мехов и бархата, среди рассыпанных драгоценностей и золотых монет. В ногах женщины лежало несколько окровавленных тел: мертвые черные пираты и после смерти готовы были сопроводить Белую Пантеру в ее последний путь.

Конан поднес факел и яркое пламя вспыхнуло на палубе, распространяясь все дальше. Ветер наполнял трепещущие паруса, которые уже лизали огненные языки, а пиратское судно все дальше уходило в море, на север, откуда некогда Валерия явилась в эти края. И Конан, провожая ее взглядом, вспоминал другое судно и другую женщину, точно также отправленную им в последний путь от берегов одной и той же проклятой реки.

Чья-то рука легла ему на плечо и, обернувшись, он увидел Даррена Пайка.

— Из моря мы вышли и в море вернемся, — сказал пират, — пусть Утонувший примет ее в своих чертогах. То что мертво — умереть не может!

— Она жила как воин и умерла с оружием в руках, — промолвил Конан, — никто не живет вечно. Пусть душа ее обретет покой в море.

С этими словам киммериец развернулся, подходя к Н'коне, присевшему рядом с израненным тенекрылом. Черная тварь на удивление спокойно воспринимала близость черного колдуна, даже прикосновение его рук, но по приближении Конана, злобно зашипела, распахнув зубастую пасть.

— Валерия была бы жива, если бы ты обнаружил свою власть над этими тварями этой ночью, — со скрытой угрозой в голосе произнес Конан. Его рука легла на рукоять меча, но колдун без страха поднял на варвара темные глаза.