- Вот так, бывало, Владимир Ильич... на этом самом месте. Чаек попивает и с людьми разговаривает. Допьет кружку и опять к кубу. А у куба... - и Быков заулыбался воспоминанию... - А у куба, между прочим, стояла знаменитая женщина - с красногвардейцами пришла в Смольный. В кипятке у нее не было отказу - ни днем ни ночью. Она и делегатов Второго съезда Советов, который провозгласил Советскую власть - здесь, на первом этаже, - обслуживала кипяточком... Ну, так вот. Допьет, бывало, Владимир Ильич кружечку и опять к ней: "Екатерина Саввишна, пожалуйста, еще. Никогда не пивал такого ароматного чаю!" А Саввишна сложит руки на животе, вздохнет и горестно: "Да ведь без сахару чай-то, Владимир Ильич. И настоен невесть на чем..." А Владимир Ильич только рассмеется.

* * *

Быков все больше нравился Сергею. Он мысленно сбросил с Федора Антоновича очки - и увидел умное привлекательное лицо интеллигентного рабочего. Правильная красивая внешность, но искажена болезнью...

Не терпелось ему поговорить с Быковым. И случая не упустил. Когда вышли из столовой, Сергей усадил Быкова на скамейку в коридоре:

- Присядем, Федор Антонович, пока перерыв. - И сразу же к нему с вопросами: - Скажите, это вы повели броневик с вокзала?

Быков отрицательно помотал головой:

- Товарищ Елин Георгий Васильевич - он от Петроградского комитета большевиков был - следил за порядком при встрече Владимира Ильича. Он и броневиками распоряжался, два их вывели из ремонтной мастерской, что была на Малой Дворянской, девятнадцать. Елин и говорит мне: "Садись, Быков, за руль". А я - в сторону. Объясняю ему: "Туман застит мне глаза, случается. От ранения в голову. И не осмелюсь я везти товарища Ленина!"

Домокуров стремился ускорить беседу:

- А кто повел?

Быков усмехнулся:

- Лестно ведь имечко свое оставить в истории революции... Несколько парней из шоферни стали набиваться в водители - да Елин круто навел порядок. А кого он посадил - не скажу: матросы стали отгонять от броневика лишних - я и попал в лишние... А спустя годы историки стали называть солдата шофера Огоньяна Мирона Сергеевича. Он и считался официально, что вез Владимира Ильича в броневике от Финляндского вокзала до дворца Кшесинской, в Петроградский комитет партии.

Держал Сергей Быкова на скамейке, а мимо уже люди двигались в зал. Федор Антонович заволновался, но Домокуров сказал: "Перерыв еще не кончился. Я слежу по часам". Уверенный твердый голос его успокоил собеседника.

Домокуров, не мешкая, достал свой паспорт броневика. Быков, по его просьбе, развернул свой.

Стали сличать. У красногвардейца сведения оказались полнее. И неудивительно. "Двойка"-то постоянно была у него перед глазами!

- Приступочку не забудь, - сказал Быков.

- А это что такое, тоже примета?

Красногвардеец объяснил, что ижорцы позаботились об удобстве для водителя броневика. С земли до дверцы высоко, так они прикрепили приступку, а чтобы нога не соскальзывала - дело ведь жаркое, в бою человек! - сделали у приступки бортики, и получилась она в форме совка. Тогда удобство, а сейчас это - важная примета.

Поставил Домокуров в паспорт приступку-совок. Заглянул к Быкову:

- А это что за пункт у вас, Федор Антонович? "Броневик внутри оклеен войлоком". Разве так бывает? А если загорится в бою, тогда что?

Быков развел руками:

- А голову о голые стены расшибить лучше?

Ах, какими наивными выглядят подчас люди, когда оборачиваешься к прошлому! Казалось бы, танкистский шлем - чего проще сшить? На шлеме кожаные колбаски, а начинка колбасок - войлок. Вот и не ушибают головы. Просто и удобно, а вот поди ж ты, и до шлема мысль человека дошла не сразу: была предшествующая ступень - войлок на стенках боевых машин...

"Войлок... - мысленно взвесил Домокуров, - какая же это примета, если войлок наклеивался во всех броневиках?"

И оставил он в паспорте только надежные приметы.

ПАСПОРТ

бронеавтомобиля, с которого в 1917 году

у Финляндского вокзала

выступал Владимир Ильич Ленин

Примета № 1 - броневик двухбашенный.

Примета № 2 - расположение башен диагональное - левая несколько выдвинута вперед, правая смещена назад.

Примета № 3 - башни со щитками.

Примета № 4 - под броней 2 руля (второй, дополнительный, перед задней стенкой).

Примета № 5 - шасси и двигатель фирмы "Остин"; корпус броневика и башни, а также броня - Ижорского завода.

Примета № 6 - вооружение: 2 пулемета "максим" на подвесных в башнях станках.

Примета № 7 - в задней броневой стенке, на уровне глаз второго шофера, прорезь наружу с заслонкой.

Примета № 8 - в отличие от прочих броневиков, на этом не две, а три фары - третья на задней стенке, для освещения пути, если броневик идет под вторым рулем.

Примета № 9 - снаружи, перед дверцей в броневик, - приступка в виде совка.

Примета № 10 - на башне лентой красная надпись: "Враг капитала" (по замазанной "двойке").

* * *

Константин Ермолаич Семибратов пришел от документа в восхищение. Тут же обнял красногвардейца и крепко пожал руку Домокурову. Сам и огласил паспорт с трибуны.

Слово попросил делегат с "Красного путиловца" - завода, который в 1935 году в память Сергея Мироновича Кирова назвали Кировским.

- Здесь товарищ ученый, из военных который... Видать, очень знающий товарищ, спасибо ему, хорошо рассказывал. А только засомневался он зря: двадцать два, говорит, миллиона квадратных километров - территория СССР. Вот, мол, и угадай, на котором километре броневик расшибли в гражданскую войну, или, может, спрятанный дожидается... А я отвечу так: не надо, товарищ ученый, сомневаться. Вся эта землица наша, советская. И рабочий класс наш един. Только кликнуть клич - и рабочая масса, что в Ленинграде, что в Харькове, что у Кавказского хребта или на Дальнем Востоке, живо прочешет все километры частым гребешком!

Под этот свой "частый гребешок" рабочий с Кировского завода собрал наибольшие аплодисменты.

Совещание проголосовало за поиски броневика. "Пусть это станет делом чести каждого ленинградца", - было сказано в выпущенном обращении.

* * *

Участники совещания в Лепном зале, покидая Смольный, растянулись цепочкой по липовой аллее. Шли, замедляя шаг. Казалось, люди жадно вдыхают запахи зелени перед тем, как выйти на городскую площадь.

- Дядя Егор, может, отдохнем? - Домокуров придержал Лещева за локоть. Я что-то устал... Или спешишь?

Лещев усмехнулся в усы.

- А куда мне спешить? Стариковские годы не торопкие...

Свернули с аллеи в сквер.

Вокруг свежие, без пылинки на листьях, кусты жасмина, акации, боярышника. Клумбы, как огромные букеты цветов. Аккуратно разбитые гравийные дорожки.

По краям сквера высился плотный зеленый вал насаждений, который настолько скрадывал городской шум, что мнилось, будто только и звуков на свете, что журчанье фонтана...

Садовая скамья оказалась удобной, глубокой, и Сергей, садясь, расслабленно потянулся, с наслаждением закрыл глаза.

Какой бурный день, сколько переживаний!.. Но было радостно сознавать, что и он, Домокуров, причастен к одержанной на совещании победе. "Вот когда двинутся ленинградцы в большой поход на поиски броневика!"

Дядя Егор, показалось Сергею, не в духе. Молчит. А заговорил - в голосе обида.

- Конечно, Серега, у тебя делов да делов, это мне понятно...

Он распустил досаждавший ему галстук и снял его через голову, как хомут снимают, расстегнул пиджак и передохнул с облегчением.

- Это мне все понятно, - повторил он. - А все ж таки наведался бы хоть для ради Дуняши...

- Да, да, непременно! - воскликнул Домокуров, чувствуя, что краснеет под укоризненным взглядом старика. - Непременно! Вот выберу вечерок... Дуняша-то небось уже большая?

Старик и реками развел.

- Да ты што, Серега? Окончательно заработался? В школе она - старшая пионервожатая и физрук вдобавок. Сама добилась: педагогическое училище с отличием!