– Не. Много их.

Хищная улыбка наползла на лицо князя.

– Вот и тризну справим!

– Как бы мимо не проехали. – Предположил Молчан.

– Не проедут. Свир! Где ты там спрятался?

– Здеся я! – откликнулся бывший дедов поводырь.

– А ну-ка, быстро выбеги из леса, чтоб тебя заметили. Потом по тропе сюда. Понял?

– Понял!

Лиходеев сунулся к Деяну.

– Княже, дозволь к началу тропы уйти. Чтоб наверняка. Чтоб не сбежал никто.

Князь критически посмотрел на молодого боярина. Спросил:

– Мечтаешь, чтоб род гордился тобой?

– А хоть бы и так.

– Иди.

Егор побежал прямо по тропе, догнав пацана, бросив на ходу.

– Шустрей малый!

Побежал вперед. Как только по приметам тропа должна была выйти на простор, сунулся в загущенность высокого кустарника, попетлял между деревьями. Здесь! Суетливо стал сбрасывать с себя одежду, дыша как загнанный конь, не заботясь куда она падает. Оставшись голым, совершил кувырок через голову с мыслью о желании перейти в другую ипостась.

Белый волк вышел на охоту. Пробежав к тропе, улегся в приглянувшуюся лежку, увидел пробежавшего в обратную сторону Свира. Малец бежал прилагая все силы, стараясь скрыться от преследователей прежде, чем степняки поворотят на тропу. Вот и запах отвратного человеческого пота, добрался до обоняния волка. Клюнули значит! Теперь пропустить мимо.

Пытаясь уклоняться от нависших над тропой ветвей, по ней скакали всадники чужого роду-племени, пришедшие полонить и грабить, но не желавшие остаться навсегда здесь, дабы своими телами удобрить землю. Глаза волка из укрытия провожали степных разбойников, слушая голоса производимые на ходу. Сколько промелькнуло? Три десятка? Четыре? Карабы справятся, но и свою лепту он внесет.

Из глубины леса послышался характерный шум. Половцы у него под носом тянули повод у лошадей. Ага! Неизвестность пугает больше всего. Пытаются воротить назад. А вот хрен вам по всей морде!

Прыжок на круп ближайшей лошади, челюсти смыкаются на шее человека. Рывок! Кровь окропляет белый мех. Печенеги отличные лучники, но что это им дает? Лошади бесятся, рвутся прочь, сопротивляясь поводу.

– У-у-у!

Вой грозный, свирепый. Пластичное тело проскользнуло у копыт очередной лошади, поднявшейся на дыбы. Ему осталось только приподнявшись на лапах, стащить на землю седока.

– Гы-ыр-р!

– А-а-а-а!

Человек захлебнулся, в конвульсиях пребывая последние мгновения своей жизни. Кровью из артерии залило пасть.

Он быстр, силен и хитер. У него четыре лапы, что придает ему дополнительную скорость, гладкое гибкое тело, отлично приспособленное к погоне, и острые хищные зубы, которые могут вспороть добыче брюхо в считанные мгновения. Он был вселяющей страх, совершенной машиной для убийства, далеко превосходящей все, на что были способны люди сгрудившиеся на узкой тропе. Снова рывок и выброс из пасти кусок человеческой плоти. Неудивительно, что мечась в ограниченном пространстве, попавшие в западню степняки и ненавидели его, и боялись. Некоторые лошади окончательно очумев попробовали прорваться через стену кустарников прочь, скидывая своих наездников. Уйти далеко не смогли. Бурелом. Ломали конечности и шеи. Толи увиденное ранее, толи вкус и запах крови сыграл шутку, но планка упала окончательно и свирепея, Лихой неутомимо зубами рвал все живое на своем пути. Опомнился лишь тогда, когда оказался за чертой леса, в узком промежутке между ним и рекой. Три силуэта на фоне солнечных лучей, что было духу удалялись от тропы на которой происходила бойня. Не догнать, а ему еще и спешить нужно.

Кинулся к реке, на скорости кувыркнувшись с берега в воду. Скорей смывать сгустки крови с гладкой кожи. С головой вновь погрузился ко дну, ухватив горстями песок, вынырнув, ним как наждаком прошелся по присохшим потекам. Ф-фух! Кажется все. От реки к месту раздевания снова бежал в звериной ипостаси. Перекинулся. Одевшись, привел себя в порядок. Вышел на тропу. Да-а! Здесь, как говорится, поработал Анкл-дэнц. Вот как объяснить такое количество покалеченных и разорванных трупов людей и лошадей? Где-то в чаще ржали лошади, но он не пошел добить животину, откат принес с собой усталость и безразличие. А! Пусть думают, что хотят. Убраться все равно не получится. Обходя трупы и лужи крови, потащился в лес к сожженной деревне.

Карабы поработали с присущей им скрупулезностью. Все кто выехал к месту потухшего пожара, остались там навечно, удобрив своей плотью почву. Попавшись на глаза князю, Лиходеев потупил глаза, входя в возрастной образ боярина Ведени. Деян сидя у тропы, оперевшись спиной о ствол старого дерева, отдыхал. Наблюдал за сбором презренного метала на телах убиенных врагов. Подчиненные не чинясь и зная сколь изворотливы половцы когда дело касалось монет, тщательно потрошили их одежду и награбленный скарб. На Егора Деян посмотрел мельком, как смотрят на постороннего, который за тобой встал в очередь к билетным кассам.

Глава 10. Песня птицы Гамаюн

Бег Бачан, приведший под стены Крома весь свой курень, не стал пробиваться дальше ни на Муром, тем паче ни на Ростов. Зачем? Пускай большой хан ведет орду дальше на северо-восток, ему за это проплатил коназ Чернигова. Бегу из той кубышки и одной монеты не досталось. Пусть. Пусть проводит набег, там где леса и широкие реки. Уже не раз, хитрые русы пропускали орду на свою территорию, только потом уходить было сложно. Нет, с него и этого городка хватит, вон уже десятки караванов с добром и невольниками в степь к родным вежам потянулись. Если все удачно сложится, то в сей год коши его куреня, откочуют к Тавриде с богатым товаром. Славяне нынче в цене. Тогда-то его собственный кош не пошатнет никакая бескормица табунов и стад скота.

Кошевой самой богатой, а значит, и влиятельной семьи, он был главой рода, то есть нескольких больших семей, составляющих курень. Многочисленные набеги на соседей и далекие походы, приносили в степь громадные богатства, но обычно они попадали в руки ханов, солтанов, да бегов, а рядовые воины получали не много. При неудачном походе, смерти главы семьи, падеже скота, наконец, весьма разорительных набегах русских воинов в степь, а также и грабительских набегах кочевников друг на друга рядовое население степи разорялось полностью и попадало в зависимость от богачей. Хоть степь и была настолько обширна и богата травами, но прошли те времена, когда выпасать скот можно было всюду, куда взгляд ляжет. Степи могли обеспечить кормом стада не все шары-кипчакские кочевья. Требовались новые земли и постоянная забота о добыче средств к существованию. После удачного набега, тысячи русских людей отправлялись половцами на крымские рынки для продажи. Половцы быстро поняли всю выгоду тесного общения с торговыми крымскими городами. Подкочевывая к их стенам, подгоняя к ним скот и пленных, они отнюдь не стремились взять, разграбить и сжечь их, как делали на русском пограничье. Из крымских городов шли в степи роскошные вещи и драгоценные ткани, предметы местного ремесленного производства, вина в амфорах.

С пригорка Бачан рассматривал деревянные стены Крома. Заборола высокая, из толстых ошкуренных бревен, хоть и почерневших от времени, но крепких. Лесной край, потому и городки вроде этого, одеты не каменной, а деревянной одеждой. Дуб дерево твердое, его топором под градом стрел обороняющихся не прорубить, а еще валы отсыпаны. Отсюда виделось все великолепно. Но как говорится, око видит, да зуб неймет. Далеко. Маленькие фигурки внутри огороженного пространства мельтешили на укреплениях, тоже высматривают действия осадившего их куреня.

Окинул взглядом округу. Все как он велел. Его люди умело выставляли себя напоказ. Сотни конных воинов гарцевали перед валами, хаотично метались из стороны в сторону. Стреляли из луков обычными стрелами, может зацепит кого. С ростовской стороны, полусотенный Гаркан со своими людьми, успел в короткий срок собрать четыре больших стреломета, установить их на местах и грек, раб-умелец, перекупленный бегом у кошевого другого племени, готовился метать в стену кувшины с горючим маслом. Именно в стену, а не в жилые дома. Кром нужен бегу целехоньким, со всеми его богатствами, женщинами и детьми. Иначе смысла никакого в нем. К самому городу выезжали многочисленные разъезды. Наездники кричали осажденным непотребные слова, грозились, требовали сдачи, тогда мол пожалеют. Так было нужно. Но все это видимая сторона осады. Как и куманский стан, широко раскинувшийся у берега реки с кострищами, выпасом и тремя тысячами вооруженных до зубов людей его племени. Тайной стороной он перед противником не похвалялся. Она была главной. Бачан не мальчик, проверил ее не раз и всегда удачно. Был еще один умелец, и тоже грек. Его кормили, не обижали и каждый раз брали в походы с собой.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: