– Из обнищавшего городища на берегу реки Псел, в короткое время вырос погост прикрытый крепостными стенами. Поднялся из пепла наш род, родилась, казалось бы, на пустом месте воинская дружина. Минул год с момента появления боярина, и летось встрели мы полчища печенегов на своей земле. Ох, много их было, не счесть. А уж глядеть на них и того страшнее. Бились мы с ними смертным боем и выдюжили. Побили копченых! Редкому степному «гостю» свезло вернуться в Дикое поле. После войны рода наши богатели, множились, но пришла беда на Русь из Византии. Снова Гордей со своей дружиной грудью стает на пути греческих чернецов. Он совершает переход в Болгарию, приходит на помощь князю Киевскому, Святославу. С ним, я участвовал в Доростольском сражении. Кто б знал, сколько русов там полегло!

Дед перевел дыхание. Старость явно давала о себе знать. Сколько лет ему? Он и сам сбился со счета. Весь седой, как лунь, сгорбленный. Сейчас, вряд ли кто признал в нем воина. Любой бы определил в скорее волхва, а по вышивке на вороте рубахи – кривича. На лицо старика наползла мимолетная тень.

– Сотник дружины, Андрей, с небольшим разъездом воев, столкнулся на берегу Славуты с отрядом византийских конников, захвативших в плен сына князя Святослава. – Продолжил Людогор. – Погнался за греками. Погоня привела родовичей в Дикое поле, а затем и на побережье Тавриды. Отбив княжича у византийцев, прикрывая отход своего отряда, сотник погиб сам.

Лиходеев закашлялся.

– Чудеса и волховство помогли тогда сотнику Горбылю попасть на земли Таврического полуострова, и Горбыль, тогдашний мой командир, а впоследствии друг, жестоко отомстил за погибшего побратима, пожог селения, порезвился с воями в Херсонесе Таврическом. Подняв богатый хабар, сумел на захваченной хеландии уйти к Болгарским берегам. На поле брани наш боярин лицом к лицу встретил монаха-колдуна Иоанна и уничтожил его.

Примолк на время, будто сил набираясь.

– А дальше? – спросил Деян.

– После заключения мира, оставшаяся в живых Святославова дружина двинула на Русь, но из-за вставших на пути печенежских орд, мы остались зимовать в Белобережье. У Днепровских порогов на измотанную, оголодавшую дружину князя, напали кочевники печенежского князя Курея. Скажу по чести, такой сечи я ни до, ни опосля не видывал. Как жив остался? Не знаю! Святослав сгинул. Мы своего боярина отбили, вынесли тяжелого с поля брани. Выходили. Много походов было потом у нас, но по прошествии десятка лет, новое лихо пришло с полудня – половцы. Орды половецких ханов хлынули на земли Черниговского княжества, и снова боярин Гордей повел нас на защиту отечества. Погиб сотник Горбыль, погиб мой побратим Олесь. Загинул погост, сожгли его дотла, окаянные. Вместе с погостом нашла свою смертушку семья Гордея. Марена многих в то лето перевела через Калинов мост. Дорого заплатили половецкие курени за набег. Кровью умылись. Только вот после их исхода с земли нашей исчез боярин Гордей, как в воду канул. После всего случившегося рода наши захирели, некому больше было границу держать. Я еще два десятка лет мечом махал, а когда Владимир пустил на Русь византийских жрецов, малого и старого креститься заставил, ушел в ученики к северянскому волхву Святогору, благо знаком с ним был, и тот меня не прогнал. Языки трав, деревьев, птиц, зверей и других лесных соседей, а также умение принимать их облик, сложное.

– А ты дед сему умению научился?

– Да. Только стар и слеп стал. Ни на что не гожусь. От судьбы не уйдёшь, и часто смертный удел настигает в дому человека, бежавшего с поля брани.

Ночь, спокойная и звездная, южное небо средины лета было таким низким, что казалось, захоти дотянуться до ночного светила, достаточно руку протянуть и достанешь. Костер потух, а разговор прервался. Сама ночь жила своей жизнью. Лиходеев заступал на вахту по охране маленького стана перед рассветом, и сейчас засыпая, решил утром поведать деду о том, что его Вечерка, Полуночка и Зорька живы. Нехай старый порадуется.

Утро встретило скорбной вестью. Дед до утра не дожил, скорее всего, во сне ушел за кромку к Дидам. Воины стояли у тела старика, молчали. Каждый думал о своем. Мальчишка на коленях у изголовья старика беззвучно плакал. Деян нарушил молчание.

– Прости старик, по-людски похоронить не сможем… – и умолк, не зная как поступить с телом.

Лихой пришел ему на помощь.

– Он не будет против укрывшись степью.

– Ты-то откуда знаешь?

Егор знал. Он присел рядом с телом покойника, развязав тесемку на рубахе у шеи старика, заголил рубаху с левой стороны. На предплечье левой руки, набит рисунок тотема, принадлежности к роду или служилой касте. Раскинувший крыла нетопырь в славянском коле. Деян застыл в раздумье.

– Уж не гараман ли ты часом, Веденя? Собрата раскрыл.

– Нет. Просто старика внимательно слушал.

– Нда…

Деда похоронили рядом со вчерашним костром, разбросав лишнюю землю по округе, прикрыв свежее захоронение дерном. Князь хотел отправить мальца в сторону леса, но встретил стену противления сему решению со стороны молодого боярина.

– Без роду племени пропадет.

– Ну и что предложишь?

– Все едино к Крому направляемся, а там я его пристрою.

– Нда! Не прост ты боярин. Ежели не гараман, то уж из сидней точно.

Лихой промолчал. Пусть думает, что хочет.

– Ладно, – согласился князь. – Возьму еще одну заботу на свою голову.

– Не будет заботы. У меня предложить есть что.

– Ну-ну?

– Княже, как ты считаешь, как половцы поступят если их хана с ближниками лишить?

Деян, с интересом, с новой стороны посмотрел на навязанного ему зареем боярина. Улыбнулся в усы. Развернувшись подал команду:

– По коням! К Крому идем. Кряж отрывайся от нас, передовой дозор на тебе.

Низкорослые степные лошади, на своих спинах понесли рысью крупных славян. Впереди был город Кром.

Как только появились первые признаки близкого присутствия степняков, Деян распорядился бросить лошадей, принять правее и идти по кромке леса. С тропы ведущей в лесной предел, слегка пахнуло гарью.

– Деревня там, – пояснил Крыж.

– Знаю. – Ответил князь. – Зайдем. Не нравится мне запах.

Группа двигалась по узкой тропе, по которой и телега прошла бы с большим натягом. Пока визуально все было как всегда, но запах. Населенный пункт перед глазами Лихого открылся внезапно и сразу. Отклонил от лица ветку и вот уже стоят до…

Стояли обгорелые остовы изб, вернее все то немногое, что от них осталось. Пять почерневших головешек на месте бывшего поселения. Группа мгновенно распалась, порскнула вперед. Егор и сам, как угорелый понесся к мертвой деревне, может быть в надежде кого-то найти живым. Но нет! Остатки срубов еще тлели, легким дымком вихрясь к небу, куда ни посмотри, везде пепел и сажа. Перешагивая через изуродованные обгорелые людские останки, скрипел зубами. Если бы успели к началу разборки, грыз бы нелюдей зубами. При виде живых людей, с выжженной площади, с недовольным карканьем взлетела стая черных птиц. Теперь половина из них, расселись по ветвям деревьев, ожидая когда место пиршества покинут непрошенные гости, вторая половина, плотным облаком кружилась по небу, на многие версты оглашая округу злым, негодующим карканьем.

– Родовичи не отступили, бой приняли. Полесовики в сей деревеньке жили. – пояснил Потан.

– Или не смогли отступить.

– А зачем пожгли-то?

– Дорога узкая. Скорей всего, как поганые полезли, на плюху нарвались. Как по морде получили, кровью умылись, так и озверели. – Пояснил свою версию Егор.

– Скорей всего. – Согласился князь.

– Убивать как бешенных псов, – высказался Молчан. – Чтоб кого другого не загрызли.

С тропы на место бывшей деревни выскочил Колот. Еще издали крикнул:

– Княже!..

Замолчал, углядев случившееся с людьми.

– Чего там, Колот?

Не отрывая глаз от головешек, когда-то бывших людьми, ответил:

– Там со стороны Крома отряд половцев вдоль леса едет.

– Разъезд?