Заметив врага, Вячко дождался пока тот пройдет мимо, чуть не наступив на него. Почти бесшумно встал позади, пустил в ход чекан.

– А-а!

Вырвался из груди крик бродника, получившего сталью по загривку. Второй, затормозив, обернувшись пустил стрелу, не заботясь о том, что она может поразить и товарища. Караб в последний момент сместился в сторону, а затем перекатом через голову приблизился на расстояние броска чакры. При постановке ног в рабочее положение, заточенный диск сорвался с кисти. Прыткий, длиннорукий чужак, будто ждал такого поворота событий, отбил ее кулачным щитом, направил выхваченную саблю в грудь русу. На лице бродника можно подметить вереницу чувств. Здесь и злость смешалась с негодованием, одновременно страх, и желание убить. А еще губы в окружении усов и бороды, скривлены подобием улыбки. Молодой князь показался ему слишком легкой добычей. Расстояние между противниками было минимальным. Вячко штырем, вшитым в перчатку, отвел в сторону клинок, сам направил руку с ножом в корпус противника, но тот в свою очередь тоже ногой выбив клинок из руки, бросился преследователю под ноги, сбивая на землю. Сцепившись, покатились по земле.

– А-а! Рус! – рычал в лицо.

Обеими руками, как клещами сдавил горло карабу, чувствовалось, что пришлось ему повоевать, не раз поучаствовать в рукопашных. Желание свернуть шею противнику, задушить его, разорвать глотку, витало в воздухе, заполняя ненавистью все пространство серых клеток в голове.

Вячко хрипел, попытался оторвать руки от горла. Куда там! Хватка мертвецкая. Еще пару мгновений и все, уйдет в небытие. Сознание было на краю восприятия действительности. Вятич рукой прошелся по одежде охотника за головами, нащупал рукоять ножа на его поясе. Выдернул из ножен и, понимая, что все, сейчас скиснет, всадил нож в ухо врагу. Что-то горячее и мокрое полилось на лицо, и с этим ощущением он потерял сознание. Уже не слышал, не чувствовал как ослабла хватка противника, как дернувшееся в судороге тело тяжелым грузом навалилось на него, а всклокоченная голова легла рядом с его головой, уткнувшись в смятую, вытоптанную борьбой траву.

Подоспевший Милован, стащил с Вячко вражий труп, ощупал молодого князя, хмыкнув, дальше разбираться не стал. Живой, слава богам! Подхватив княжий чекан, взвалив на плечо самого Вячко, тяжелой походкой направился к основной группе.

– Отходим к заимке!

Услышал команду десятника…

Егор трусцой направился в ложбинку, неподалеку от речки. Места узнавал, здесь он с товарищами «брал» боярина вятичей. Где-то тут тропа проходит и установлена «сеть» ловушек. Их нужно правильно использовать. Кто знает, сколько оборотней за ним идет? Лес, давно проснувшийся от сонной одури, жил своей жизнью, приветствуя щебетом птиц белого волка, целеустремленно бежавшего по нему. Ничего необычного, таящего в себе близкую опасность, впереди не было, разве что укрытая маскировкой яма. Прыжок! Он пересек ее по прямой, оказавшись на противоположной стороне тропы, свернул в кустарник, очень быстро и бесшумно заскользил по уступам пологого спуска к протоку воды. В дневных сумерках, создаваемых крышей листвы, лавируя между ветвями растений, перебрался на другой берег, пройдя по течению, снова вернулся на прежнюю сторону, обогнул полукругом свой лед. Близкий скулеж и и вой, помимо воли заставил прижаться к земле. Противник совсем рядом. Ветра в лесу не ощущается, но сквознячок мог вынести его запах в ту сторону. Почти ползком пробрался к вековой сосне. Вот здесь можно устроить короткую лежку. Улегся в подрытом кабанами у корней углублении, чутко вслушиваясь в звуки лесного царства.

Пожалуй пора! Он снова вышел на свой след, густо фонивший инородными свежими запахами, оставленными волками. Враг преследовал в спешке, не заботясь о маскировке. Теперь по тореной дорожке назад на тропу. Выскочив к яме ловушке, увидал неприглядную картину. Уже сдохший волк, превратившийся в человека угодивший на дно ямы, расщеперился на пробивших телесную оболочку тонких кольях, густо понатыканных, так, чтобы не было шансов выжить. Ловушку ставили на двуногого, поэтому успел перед кончиной проскулить. Снова поднял заднюю конечность, обрызгав мочой край ямы. Это должно морально зацепить вожака, вывести из равновесия. Свою задачу он выполнил, увел волков от вятичей, постоянно бегать от них нельзя. Не набегаешься. Пора выходить на тропу войны. Как там у Маугли? «Мы принимаем бой!».

Два силуэта мелькнувших среди буйной растительности, разглядел издалека. Потом до ушей донеслись звуки запаленного дыхания и мягкий топот лап. Бежали по следу.

Разглядел. Отличная лицевая мускулатура матерого, впечатляла. Такой справится практически с любой добычей, может задушить, переломить кость лося без особых проблем, задушить. Второй, на подхвате. Явный переярок. Сила уже есть, а вот опыта мало.

Медленно выбрался с лежки. Остановившись, обозначил себя.

– В-во-у-у-а!

Приглашая остановиться обоим и осмотреться. Вожак так и сделал. Медленно, шаг за шагом стал приближаться. Оценивая противника. Опытный зверь. Крупный. Не доверяя зрению, сделал полукруг под ветер, проверил чутьем, что опасности нет, и только после этого двинулся в направлении Лихого. Переярок полукругом скользнул в другую сторону, огибая белого волка. Как не странно, первым напал именно он. Вместо того, чтоб сечь противника клыками, полез в плотную борьбу с ним. Ну и кубарем улетел в кустарник. Вот тут и напал вожак. Лиходеев успел. Схлестнулись грудь в грудь, корпус в корпус. Рычание обоих сняло с леса последнюю сонливость. Секущие клыками удары, с нанесением глубоких режущих ран, сваливание друг друга в партер, сбивание в основной волчьей манере, треп. Визг и рык испугал даже переярка, наконец-то выбравшегося из плотных кустарниковых лиан. Трава под телами из ковра превращалась в побитую молью тряпку. Лапы срывали когтями лохмы дерна, поднимали в воздух россыпи земляного крошева. Оба хищника кровили, роняя из пасти пену и слюну. Лихому удалось подловить соперника. Хват в горло, смыкание челюстей и кинжалы клыков разрывают плоть, рвут трахею. Кровь толчками брызжет в нос и глаза, заставляет звереть через край. Челюсть смыкается на передней лапе противника, хотя особого значения в этом уже не было. Отступил. Смотрел как дробно вздымается бок на выперших ребрах умирающего. Скосил взгляд на сторону. У стены кустов, поджав хвост, рычал и щерился молодой. Взгляд затравленный, заполошный. Лихой кувырком вперед перекатившись, принял привычную ипостась. Дышал еще тяжело, но встал на ноги. Голый, повернулся к оставшемуся в живых. Покусы и порезы давали о себе знать. Все тело саднило и болело.

– Оборотись! – тоном приказа, сказал он.

Враг послушно исполнил приказ. Перед Лиходеевым стоял совсем молодой парнишка, по возрасту никак не больше шестнадцати годов, а там бог знает как их, половцев разберешь.

– В первый набег пришел? – спросил без эмоций.

Кивок подтвердил ожидаемый ответ.

– Ты вот что. Ты сначала подрасти, а потом уж в такие игры лезь. Зачем за нами поперлись, ведь могли спокойно уйти?

– Бираг, – кивнул на истерзанный труп, объяснял половец, – за бега отомстить велел.

– Вожак?

– Нет, вожаком был бег.

– Ясно. Это все? Или еще желающие отомстить имеются?

– Все.

– Ладно, убивать тебя не буду и слова, о том, что на Русь заявишься, не возьму. Все равно припрешься. Вас, степняков, сюда как магнитом тянет. Только помни, явишься под Ростов или Курск, я тебя в другой раз не помилую, загрызу. Свободен, уходи.

После того, как молодой волк скрылся из глаз, Егор более детально осмотрел свои раны. Не критично, но больно. Преобразившись в волка, уже без особой спешки потрусил в сторону оставленных ним вятичей, там осталась одежда.

Пришел в себя. Полностью одетым лежал на лавке, над головой потолок, в окно светит зависшее на сход солнце. Провел ладонью по лицу, ощутив что-то липкое на волосах и коже. Потрогал горло, которое неимоверно болело, будто его только что вытащили из петли. Сначала присел, потом поднялся на ноги. Глаза не обманули, находился в избе, точно не в лесу. Как здесь оказался, убей не помнит. Кряхтя как старец, вышел наружу. Стоял на широком крыльце, а вокруг него встала огорода маленького подворья, больше похожая на стену деревянной крепостицы. Увидел одного из воинов молчановского десятка, кого-то наблюдающего за пределами огороды.