– Коллеги значит! А на татьбу зачем пошли, выяснил?

– Ага. Боярин Вадим приказал. Дюже сильно я интерес проявил к делам меня не касаемым. Челкаша обнулил, ну и прикопал, а сам той же ночью к Смеяну ушел. Там и затихарился.

– Засветился, значит? – спросил со своего места Горазд.

– Засветился.

Со вздохом, как нашкодивший кот, подвел итог Дрон. Потом словно одумался, поднял глаза на Лихого.

– Правда Смеян сказал, что по городу бают, мол при пожаре сгорели люди, ну и я среди них. Так что, нет меня больше.

– Вадима не просто провести. Тот еще пес легавый. – Барабаня пальцами по столешнице, задумчиво произнес Егор.

– Да там, кажут в огне и костей не осталось. Смеян и велел ехать к тебе. Да! Забыл сказать, велел передать, что в городе много пришлых людишек объявилось.

– Их там всегда много.

– Так-то оно так, только эти на купцов не похожи. Не похожи и на воев, предлагающих свой меч для дружины.

– Послухи?

– И не токмо. Византийцев жуть сколь обретается, а еще западников принесло, нурманы беспризорные.

– Да-а, дела! Совсем не радует обстановка.

В трапезную вошел молодой парняга, ростом с самого Лиходеева, один из выучеников Горазда, поклонился боярину.

– Чего тебе, Веселин?

– Там, это, батька!

– Чего, это?

– Чужой у ворот дожидается. К тебе пред очи просится.

– Ну так и пусти на двор. Сейчас выйду.

– Ага.

Вдвоем с Гораздом, спустились с крыльца на широкое подворье, разглядывая застывшего на месте смерда.

– С чем пожаловал, человече? – Без обиняков спросил Лиходеев.

– Нужда заставила по земле бродить. Возьмешь ли в наймиты, боярин?

– И далеко ли забредал?

– Далеко.

– А чего именно ко мне? Чем прельстился?

– Дак, спокойно здесь.

Сама манера поведения человека, а еще недавние события, подводили размышления к тому, что не все так просто с парнем. Разговор в общем-то ни о чем, вот сам кадр, стоявший напротив…

Был он невысок, коренаст. Взгляда не прятал, смотрел прямо в глаза собеседнику. Лиходеев умом понимал, что перед ним враг, но антипатии к попавшему сюда человеку не было, скорее наоборот, его внешность была располагающей. Давненько ему не приходилось сталкиваться с такой натурой. Словно домой, в двадцать первый век попал, а улыбавшийся ему индивид прошел обучение в одном из спец учреждений его конторы. Там его и натаскали нравиться людям, легко входить в доверие к ним. А уж влюбить в себя неискушенную крестьянку, заночевать на лесном хуторе у вдовицы, истосковавшейся по мужчине, как два пальца об асфальт. Естественно, мужик с такими сильными руками, привыкшими к тяжелой работе, у любой одинокой бабы приживется. Потенциальный кормилец. От лика так и веет надежностью. Не изучив все это в теории и не испытав на практике, иногда рискуя своей шкурой, Лиходеев может и сам бы купился на легенду. Но тут тебе не повезло. Облом-с! Под смерда косишь? Ну-ну! Так и хочется спросить, «вы в каком полку служили?». Улыбнулся.

– И чего из Переяславля ушел? Или к спокойной жизни потянуло? У вас там половцы каждое лето лютуют. Так?

Пришлый выпрямил спину. Совсем не похожее движение на смерда, пришедшего к боярину просить убежища и защиты. Из-под маски выглянула спесь воина, и тут же спряталась. Опустились плечи, согласно выбранной роли. Маленький прокол. Молодость подвела. И использовать тебя по назначению хочется, да время поджимает.

– Совсем от половцев житья не стало. Приюти, боярин!

Ну-ну! Пока не будем горячиться. Этот кадр пришел сюда в надежде заякориться в усадьбе, стать своим, а в удобный момент выполнить то, что ему поручено. Интересный, видать ты человек, боярин Вадим. Откуда только и откопал сие сокровище? Нужно подсобить человеку. Пару дней он еще в запасе имеет, а за эти пару дней необходимо отловить связного. Того, который пойдет в Курск с вестью, что товарищ легализовался и приступил к исполнению порученного дела.

– Как тебя кличут?

– Ослябя.

– Что по хозяйству делать можешь?

– У боярина Блуда при лошадях состоял. Очень-но довольным был хозяин.

– Ну, конюх-то у нас имеется.

Не хватало еще, чтоб этот фрукт в усадьбе находился.

– Горазд! – обратился к соратнику Егор, кивнул на пришлого. – Пускай отведут к Липени на постой.

И уже Ослябю, доверительным тоном поведал:

– Она вдовица. Думаю с ней ты общий язык найдешь, а там посмотрим, куда тебя применить. Ступай, проводят.

Пошел, видно что расслабился после разговора, в безопасности себя ощутил, но ко всему прочему на лице проступило и недовольство, может быть и собой. Небось, рассчитывал в самой усадьбе осесть. Иди милай, иди! Прыснул усмешкой, не сдержался от сотворенной мимики на лице побратима, ясно представившего к кому на постой парня определили. Подмигнул.

Ну да, Липеня хоть и молода, только на лицо страшнее атомной войны будет. Вот и пускай вживается в образ господин шпиен. А кому легко? Кто сказал, что у славян все по стандарту. И вообще недаром же говорят, что некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки. Пускай потрудится по ночной поре, не так уж и долго трудиться. Может хоть дите спроворит бабе, и то для хозяйства прибыль. Опять таки, породу улучшит. Ну, а мы пока последим, поковыряемся, там и уязвимое место всей этой постановки найдем. Раз прибыл, значит и кавалерия должна объявиться. Не будет Вадим тянуть с развитием событий. Для него Лиходеев слишком мелкая цель, убрал с доски и забыл.

Только собрался за стол к Дрону вернуться, как у ворот новый посетитель. Всадник соскочил с лошади, о чем-то говорил с Гораздом. Это еще кто пожаловал? Прямо день открытых дверей какой-то! Окликнул:

– Кто там еще?

– Гонец до тебя, батька! – откликнулся Горазд. – Веселин, прими животину. Обиходь, в конюшню покамест поставь. Ну, голубь, идем к боярину.

Гонца, прискакавшего из Курска, принимал в горнице. Вести были поганые, если не сказать хуже. Сам гонец в Курск из Ростова прибыл. Протянул Лиходееву свернутый в трубочку листок сероватой бумаги, перевязанный ленточкой на одном из концов которой узлом привязан перстень с камушком. Егор удивленно посмотрел на посыльного. Что за…

– Княгиня Ростовская тебе боярин вести шлет, – пояснил почтарь. – Перстень ее. Узнаешь ли?

Кольцо неказистое, без каких либо украс, и камешек мелкий, красненького цвета. Вроде видел его на пальце у молодой княжны много лет тому.

– Иди, покормят, тогда и поговорим.

Развернул послание. Корявенькими буквицами, как курица лапой написанное женщиной. Прочитал. Сам текст не блистал слогом. Перечитал еще раз. Нда! Княгиня призывала на службу в Ростов. А почему княгиня? Да потому, что непонятно от чего, в преддверии похода, скончался Светлый князь Всеволод Ростовский и бремя власти легло на плечи Ладославы. Но это только половина беды. Похищен наследник престола, княжич Ростислав, по написанному в письме, гостивший у родной бабки в ее уделе, в Клязьминском городке. С тех пор, как над землями вятичей, вроде бы как утвердилось господство Ростовского государя, которое ограничивалось только уплатой дани, само многочисленное племя желало остаться независимым. Сама земля управлялась собственными князьями, которые десятки лет вели зримые и незримые войны против Ростова, мутили своих подданных против владычества со стороны. Случившееся похищение тоже их рук дело, так считают ближние бояре. Помня старую заслугу, княгиня и звала Лиходеева разыскать сына, вернуть и наказать злодеев. Мать честная, да сколько же времени минуло со времени пропажи? Как представлял себе Лиходеев, само племя вятичей, это не просто смерды, а лесовики. Вредные, злопамятные и непримиримые. По своей сути, похожи на бандеровцев, жителей западной Украины. Те, мало того, что при гитлеровцах в халуях хаживали и все грязные делишки, как то казни людские, на себя по своей охоте брали, так и при СССР гадили как могли. Потому как не славяне вовсе, а выродки, появившиеся на свет при смешении кровей разных народов. Ну а вятичи наоборот – славяне, но с гонором и свободолюбием через край. И чего ему делать? Подспудная мысль сверлила мозг, в конце концов сформировалась. Позвал: