Хозяин заимки прошел к столу у окна. Присел за него, о чем-то задумался. Лука различил едва уловимый звук скулежа со стороны кладовой. Понятно! Заморачиваться не стали, сунули девку в кладовку. Справились! Недолго думая, просочился через дверцу внутрь кладовой, погрузился в темноту. Духам фонарей не нужно. В свечении биологических полей рассмотрел забившуюся в угол девчонку, поскуливавшую как потерявшийся голодный щенок. Ясно! Теперь можно и назад. Пора Лихому узнать, что тут на этой заимке происходит.

Уже не заморачиваясь на дорожные приметы при поисках нужного места, перенесся прямо к Лихому. Здесь никаких проблем уж очень сильная привязка у них с хозяином.

«Я здесь!».

Нашел?

«Да».

– Стой! – отдал приказ по отряду. – Оправиться. Подтянуть подпруги.

Лиходеев соскочил с лошади на утоптанную дорогу летника, размял ноги. Кое-кто из подчиненных отошел за кусты. Не то, чтобы парни стеснялись, но если можно подумать с удобствами, почему нет. Лис, как всегда с хитринкой поглядывал на друга. Сколько лет уже вместе? Небось подозревает, не просто так бугор привал объявил. Про Луку не знает, да и незачем ему знать. Меньше знаешь, дольше живешь!

Ну, рассказывай!

«Есть заимка. И княжну украли. Знаешь кто один из воров?».

А их там сколько?

«Трое. Так вот, один из воров боярин Гордята!».

Ни себе, струя!

«Я тоже так подумал. А значит есть рядом с князем, как ты говоришь, засланный казачок Не может не быть!».

До заимки далеко?

«Теперь уж рядом».

Тогда поспешим.

– По коня-ам! – подал команду своему поредевшему десятку.

Пробежавшись по лесу, снял с петель двух пойманных зайцев, тут же освежевал их. Летние шкурки выбросил вместе с кишками. На душе было неспокойно. С чего это червяк его точит? Как ни старался, разобраться не мог. Над головой небо синее, и трава зеленая под ногами, Хорс неспешно катит золотую колесницу в правильную сторону. А сердце из груди как птица из клетки рвется. Предчувствует плохое. Прозор только завтрева объявится. Скорей бы! Соседство с сестрой князя напрягает.

Жарник у амбара, обложенный камнями кружочком, постоянно горел, не переставая. Постояв около него, наслаждаясь пылающим огоньком, сунул в закипевшую воду казана обе тушки сразу. Немудреное варево приготовится и само.

Войдя в избушку, во влазне наклонившись к деревянной кадке, зачерпнул ковшом воду, выпил причмокивая. Прошел в горницу. В задней части избы от печи до боковой стены под потолком деревянный настил – полати. Пришлые облюбовали се место. Оба навязанных ему захребетника, видать о чем-то спорили, при его появлении замолчали, в четыре глаза уставились на него.

– Девку кормили?

Скалясь ответил инородец:

– А зачем ее кормить, за один день с голоду не помрет. Молодая, крепкая, Звездный Мост ее не скоро ожидает.

– Ваше дело.

Сел на скамейку и откинувшись спиной к стене, отдался минутной слабости, молча сидел, закрыв глаза. Чутким ухом выловил посторонний звук снаружи. Голова только начала соображать, а руки потянулись к луку и колчану со стрелами.

– Ты чего Алан? – спросил тот, что был боярином.

Тьфу на вас! Выскочил из избы. Следом свей, тот расторопный, успел и меч в руку взять и щитом прикрылся. Вот дальше… Не успел даже осознать, как его при выходе из влазни охомутав, спеленали. Навалился крепкий как ведмедище вой, скрутил. Лежа косил взглядом, наблюдал как чужой воин сцепился со свеем. Оба умелые проворные, умельцы в воинской справе. Видать у обоих за спиной множество схваток. Бесстрастие было все же на стороне свея. Алан знал, что викинги способны биться и в одиночку и плотным строем, любым оружием, а иной раз и кулаками.

Свей напирал. Рубил с плеча, пытался пробить кольчугу противника тычковым ударом. Рубка мощная и неодноразовая, просто град ударов за какое-то короткое время. Враг отступил. Еще! Славянин сделал поворот, сбивая темп. Все потуги викинга уходили словно в большой пук надраного лыка. Мало того, противник морально давя на нервы поединщика, умудрялся раздавать приказы оружному люду, вдруг заполнившему маленькое подворье.

– Горазд, не помял хозяина?

– Нет, батька!

– Добре!

Отведя в сторону меч викинга, чуть подскочив, впечатал ступню в самый умбон щита. Свей, не ожидавший такой прыти от руса, отвалил спиной назад. Цепляясь каблуками за дерн, с размаху уселся на задницу. Хотел откатиться, да не успел. Носком сапога получил хлесткий удар в подбородок. Как через туман расслышал уже знакомый голос.

– Взять!

Выполняя приказ, сразу трое навалились из-за спины, лишая оружия и возможности сопротивляться.

– Лис, Вольрад! Чего стали? В избу, там еще один!

Связали свея. Алан отвернул лицо. А на что смотреть? В избе слышалась возня и тарарам. Видно тяжко боярину приходится. Сами виноваты, расслабились. Ждали, что Прозор приедет, серебром наградит. Вот она награда!

…От горевших смолистых дров тянулся дым, поднимавшийся голубым столбиком вверх и там высоко рассеивался. Лиходеев в кругу соратников сидел на гладко отесанном чурбаке около жарника. Наблюдал за необычным даже для него зрелищем. Любава вгрызалась зубками в мясную мякоть вареного зайца. Оголодал ребенок, ничего не скажешь.

Пришлось похозяйничать на заимке. Порывшись в немногочисленных сундуках, откопать хоть какую-то приличествующую одежу, приодеть светлую княжну в порты и рубаху, да все не по размеру. Велико, но другого нет. Она сама сходила к речке, помылась как смогла. Ни мамок, ни нянек, в отряде отродясь не бывало. Даже вотола и то широка и длинна, пришлось подвернув, ножом резануть излишек подола. Получившийся отрок смотрелся прикольно. Лиходеев улыбнулся, вспомнил. Как освободили, так набросилась обнимать, чуть не придушила спасителя. Однако дело прежде всего.

– Как там боярин, – спросил подошедшего к огоньку Вольрада.

– Надежды мало. Ему Лис грудину проткнул.

– А что, я должен был его по маковке погладить? Ежели он на меня с мечом попер! – Окрысился зам.

Не обратив внимание на Лиса, Вольрад подвел черту:

– Это хорошо еще, что кольчуги на нем не было, а то бы сразу кончился. Перевязал, но ты же знаешь, я не знахарь.

– Ладно, пойду пообщаюсь.

Ушки у княжны встрепенулись, сказывалась кровь поколений воинов в жилах. Почти не прожевав откушенного, глотнула. Вздернула подбородок.

– Хочу глянуть!

Вот уж воспитание. Разбаловали девку! Как будущий муж с такой справляться сможет? Ей ведь во дворце возразить никто бы не посмел и отказа отродясь ни в чем не было. Порода.

Как не хотелось идти в разворошенную избу, дышать затхлостью и поднятой пылью. Лиходеев поднимаясь на ноги, спокойным взглядом, не повышая голоса, сказал:

– Сиди здесь.

– Но…

– Ты мне там только мешать будешь.

Войдя, глазами нашел лежавшего на лавке умирающего.

– Что, – тяжело дыша, при этом издавая булькающие звуки из груди, кривя рот от боли и понимания неизбежного, спросил Гордята, – каять пришел? Дак, поздно. Чую к вечеру по Калинову Мосту пройти придется.

– Ты ж вроде христианин?

– Хыр-хыр…, хыр-хыр…, – прохрипел, пробулькал дыша, ответил, – христианин, да только в этой земле рожден. Ладно, чего ты хочешь? Говори. Повинен я перед ней!

– Скажи, кто все с похищением придумал? Кого во дворце опасаться потребно.

– Хыр-хыр…, нас Кокора напряг, на скрадывание нарядил, хырр…! Кто придумал, хырр…, не знаю. Когда воровали, хырр…, старая карга приказы хырр…, отдавала, из детинца вывела. Хырр…, ведьма!

– Ага. Бабушка умная?

– Во-во! Хырр…! Ты скажи ей… Хырр…, ты попроси, хырр… Пусть, если сможет, простит! Хырр…

– Добро, попрошу. Тебя по какому обычаю похоронить, боярин? До утра мы отсюда никуда не двинемся.

– Хырр-хырр…

Последние силы оставляли Гордяту. Прав Вольрад, даже до вечера не дотянет. Вон уж все легкие кровью заполнились. Поспешил Лис проткнуть боярина. Его бы к шефу на разборки притянуть, тот бы на пару с катом вызнал все.