Не громкий скрежет – «Крак!», и безвольное тело без особых трепыханий повисло на руках. Фу-у! Чем этот скунс сегодня питался? Лиходеев уложил тело Властибора прямо у «ног» чура Велеса, туда же подтащил и труп плюгавого. Взглянув на вырезанное подобие лица божества, на полном серьеза сказал:
– Тебе приношу подношение. Прими и если потребуется, окажи помощь.
Пора было делать ноги, неровен час заметут. С молодняком цапаться не хотелось. Орёл не охотится на мух! Тем более, что мухи такие, которые могут закусать до смерти. Через дырку в ограде тихо по-английски слинял. Начало репутации положено.
На рынке прикупил еды, много ли ему нужно. Прошел по ряду, в котором торговали одеждой. Вот, то что нужно. Разбитной офеня зарабатывал монету, продажей секонд-хенда. Ночи ныне холодные, а дни прохладные, для старого дедушки в самый раз короткий смушковый кожушок подойдет. Старые косточки греть.
О! Вот и суета началась. Смотри, как забегали! Вои подтягиваются. Правильно, к капищу и бегите, там вам сейчас самое место. Теперь начнут хватать всех, кто под руку подвернется.
– А это что у тебя?
– Самострел.
– Какой-то маленький. Ним наверное и поранить-то не получится?
– Обижаешь, старик. Сам пробовал стрелить. Бой отменный. Он под женскую руку сотворен.
– Продаешь?
– А чего ж, токмо к нему всего два болта и есть.
– Чего за него хочешь?
– Пять серебряков плати и он твой.
– У меня после того как изба сгорела, да хозяйство ворог пограбил, только три и осталось.
– Тише-тише!!! – Зашептал торговец. – Здеся ворогов нету.
И более громче добавил:
– Вона, посмотри, кругом защитники наши присутствуют. А-а! Ладно, почитай уговорил. Все едино, болты штучной работы. Давай! Вечно я в убыток себе торгую. Видно судьба.
– Ну, не все так плохо.
…Вот уже и до рынка добрались, по возгласам из крайних рядов чувствуется.
– И холщовый мешок подари, не в руках же несть.
– Ну ты дед и выжига. Новгородка.
– На, окаянный.
– Как теперя прокормишься, ежели последние деньги отдал?
– А самострел, на что?
– Гы! И то верно!
…Теперь спокойно выходить из толпы на противоположную сторону от возни и криков. В новом, чуть облезлом и потертом прикиде, с мешком за спиной, ссутулившись двинул по ряду, слился с окружением, растворившись в толпе, не давая даже призрачной надежды на обнаружение и свою поимку. Отработанной старческой походкой направился в сторону христианского храма…
Новый день прошел как говорится, на боевом посту. В укладе охраны дворца ничего существенного не изменилось. Как скучали вратари, так и скучают на воротах, как мотался люд взад-вперед, тем же и сегодня занят. Лиходеев уже было решил завязывать с дежурством, чтоб не отсвечивать, переходить на иное место наблюдения, когда из ворот выехала кавалькада всадников и не торопясь потрусила главной магистралью в сторону рынка. А чего не торопясь? Так потому, что за ними следовала телега, заполненная чем-то до верха и прикрытая рогожей.
Дед встрепенулся, при этом поймав ленивый взгляд одного из воев на воротах. Бросив на загривок свой худой мешок и сам поторопился за отъехавшими.
Обнаружить слежку не так просто. Обычные люди не умеют этого делать, но…
Егор вынужден был держаться относительно близко к телеге, вдруг боярину приспичит увеличить скорость передвижения. На людной улице это в глаза не бросалось. Ну блажит дед, в припрыжку с телегой соревнуется кто быстрей.
А ведь натуральный старик, сейчас бы уже скис. Так и примелькаться можно. Кажись подъезжают, скорость транспортного средства заметно упала. Так это же они к терему самого богатого купца Курска подъехали. Смотри-ка Дорош при любой власти в почете.
Приезжих ждали. Кто-то из дворни уже скрипел петлями, открывая ворота, кто-то подобострастно кланялся. Вот ведь какая интересная вещь получается, при захвате города, таких как этот Дорош, с десяток душ набралось. Выходит на противоположную сторону конфликта работали, теперь пожинают плоды предательства.
Чтобы обнаружить слежку за собой, если таковая конечно была, пришлось идти по улице с разной скоростью – то быстрее, то медленнее. Как бы невзначай Егор оглянулся, выискивая тех, кто мог наблюдать за ним. Незаметно, боковым зрением, а не поворотом головы, обратил внимание на идущих позади. Все чисто. Обосновывая свою задержку у места, нагнулся, поправляя портянку в поршне. Вот и все, въехали и ворота прикрыли. Так, что это напротив купеческих хором?
Купец встречал приехавшего внизу теремного крыльца. Сам такой же дородный, как и боярин, раскрыл свои широкие объятия, с улыбкой пошел навстречу. Знали друг дружку давно, еще по черниговским вояжам.
– А я думаю, кого бог в дом посылает?! Заходи в терем, гость дорогой!
– Дорош, я к тебе не с пустыми руками…
– Догадываюсь. Не обижай, проходи, а со всем остальным приказчики разберутся, расчетец сделают, а я расплачусь не скупясь.
На встречу и стол, купец действительно не поскупился. Помимо яств, выставил ромейское вино. Угостил и новинкой, твореным напитком, ныне редким, но имевшим все шансы захватить рынок. Его гнали из браги, и был он неимоверно крепок.
Говорили о насущном, не стесняясь, обсудили Владимира, ему ведь вскорости предстоит княжить. Кого Святослав назначит ему в ближние советники? Тайна. Боярин этого не знает? Кто возглавит тайный приказ?
– Есть кандидаты! Есть. Нет, Злобу вряд ли оставит, самому князюшке потребен. Да и привыкли мы к нему. – Пьяненько делился вестями боярин.
– Тогда кого?
Всю жизнь Дорош жил по принципу: «Некоторые осторожничают, чтобы не проиграть. Играя осторожно, ты однозначно проиграешь».
Вот и создавал задел на поприще, на кого ставить. Полушутя, но с серьезным, холодным взглядом на задеревеневшем после выпитой водки лице, поделился с собутыльником мыслями:
– На должность безопасника, нужон человек со шкурой элефантуса, железной головой, способный все видеть вокруг себя, бегать быстрее лошади, ничего и никого не боящийся, ни за Калиновым Мостом, ни в ромейском аду, человек, умеющий любым способом умертвить кажного, окромя суверена и який лучше умертвит перед завтраком четверых-пятерых попавших под подозрение об измене, чем сядет есть без подобной утренней прихоти. К тому же команда у него имеется.
– Кто ж таков, а? Ставка Гордятич?
– Э-э-э! – Боярин прищурив глаз, погрозил собутыльнику пальцем.
«Эк, его развезло», – подумал купец.
– Ладно, помни Дорош мою доброту. Прозор! Знаешь такого? Советую подружиться, пока он не взлетел выше всех.
Помощники оприходовали привезенное добро, все просчитали и добавив к полученному результату пяток гривен в серебре, как советовал хозяин, внесли в гостевую полон поднос денег, покрытый широким, узорным платом.
Когда небо посерело вечерними сумерками, проявляя уважение к посетителю, купец лично под руку свел его вниз по теремному крыльцу. Следом варяг вынес кожаный кошель размером со среднюю черепаху. Распрощались. Челядники Дороша в полном смысле слова усадили гостюшку в седло прямо на широком подворье. Тронул повод.
Сначала выехали двое варягов, следом пригнувшись под воротной перекладиной, покачиваясь в седле, на широкой улице появился Ставка. Только поднял голову и расправил плечи, как летящий арбалетный болт сбил колпак, отороченный бобровой шкурой и вошел точно в лоб, застряв в черепе.
«Пора почтить Святослава письмецом», – увидев результат трудов своих, подумал Лиходеев.
«Ты о себе подумай. Расслабился в корягу» – напомнил о действительности Лука.
Эт точно!
Не стал медлить. Бросив рядом с укрытием самострел, купленный у рыночного торговца, действительно бабская штучка, нормальный бы снес пол черепа, пробежал по беспризорному двору, перемахнув через забор, и был таков.
Утро раннее не задалось. Князюшка не на шутку разозлился. И ножкой топал, и грозил карами, какие есть в арсенале каждого правителя, а уж орал! Мама роди меня обратно! Бедный Злоба просто мечтал провалиться сквозь землю и только оттуда слушать все словесные нападки на его службу, и на него лично. А всему виной послание, которое утром принесли Святославу и минуя боярина всучили в собственные руки суверену. Писано было грамотным человеком, сразу подметил. Лапотный боярин так бы не написал. А этот, поди ж ты! Разложил все по полочкам, с примерами и дальнейшим ходом событий. Вон как поворачивает словесы: