Весьма вероятно, что Штумпфеггер проделал ту же операцию и с детьми Геббельса, которым тем не менее было позволено корчиться и скрежетать зубами в предсмертных судорогах, когда они раздавливали остатки ампул.

Был ли это Штумпфеггер, который раздавил ампулу, когда совершался подлог с трупом, представленным потом как труп Евы? Он ли проделал то же самое с трупом предполагаемого Гитлера? В любом случае не было никаких признаков предсмертных судорог от цианистого калия, ни спазма челюстей, раздавливающих ампулу.

ПОДОЗРЕНИЯ СОВЕТСКИХ СПЕЦИАЛИСТОВ

Советские патологоанатомы выдали свой ненадежный отчет, и прошло почти полвека, прежде чем стало очевидно, что они работали под страшным давлением, вынуждающем их прийти к выводам, которые должны были удовлетворить Сталина, с нетерпением ожидавшего их заключения.

Первое свидетельство, ставшее достоянием общественности и потянувшее последующие разоблачения, имело своим источником Сергея Владимировича Мироненко, директора Главного государственного архива СССР, расположенного в Москве на Большой Пироговской улице. Он продемонстрировал, как он считал, части черепа Гитлера, найденные в простой картонной коробке, в каких продают ботинки, помеченной синими чернилами шариковой ручки, вместе с фотографиями дивана со следами крови, стоявшего в комнате Гитлера (на этом этапе уже без обивки, которая была отправлена для анализа) и запачканной кровью деревянной стойкой от того же дивана, после того как диван был полностью разобран.

Эти находки сопровождались шестью толстыми фолиантами объемом более двух тысяч страниц — протоколы допросов свидетелей из числа обитателей бункера, проводившимися советскими органами внутренних дел, а также заключения экспертов — как патологоанатомов, так и разведчиков, — направивших свои донесения Лаврентию Берию, печально знаменитому главе секретной полиции, который, в свою очередь, докладывал их непосредственно Сталину.

Еще до обнаружения этих фолиантов ходили слухи, что останки «Гитлера» и «Евы» были уничтожены еще лет двадцать назад после нескольких перезахоронений. Даже после тщательного изучения фолиантов советские журналисты повторяли все ту же глубоко укоренившуюся версию. Подлинная судьба останков станет очевидной позднее в тексте данной книги.

Из показаний Кэте Хейзерман и данных первоначального патологоанатомического вскрытия, проведенного в мае 1945 года, мы знаем, что протезы нижней челюсти с несколькими коронками и отделившаяся нижняя челюсть, предъявленные Хейзерман, были изъяты из трупа Гитлера и использованы в качестве вещественных доказательств для идентификации. Эти протезы и нижняя челюсть были, по всей видимости, переправлены из Берлина в Москву, где они и затерялись в архивах КГБ; они не фигурировали в последних расследованиях.

В 1993 году среди слухов о том, что же хранится в московских архивах, появились намеки на то, что в Москву были отправлены фрагменты какого-то черепа без нижней челюсти, возможно, в соответствии с тогдашним увлечением русскими френологией. Однако Мироненко не разрешил западным патологоанатомам осмотреть эти останки.

Содержание коробки из-под ботинок может оказаться вещественным доказательством в охоте за одной из самых кровавых фигур современности. По словам корреспондентки «Известий», когда она держала в руках высохшие останки, я испытывала страх, не столько страх прошлого, сколько будущего — страх перед идеями и замыслами, которые могут прорасти из такого обычного человеческого черепа».

Когда было объявлено о находке черепа, я немедленно предложил простой способ идентификации, который не имели в виду московские архивисты, до того как я обратил на него их внимание. Я предложил сделать рентгеновские снимки глазных впадин найденного черепа для сравнения с рентгеновскими снимками черепа Гитлера, хранящимися в архивах США. Таким образом можно было бы доказать, принадлежал ли обнаруженный советскими архивистами череп Гитлеру или нет. Мое предложение помочь было встречено молчанием.

Существовала еще одна возможность, на которую я обратил их внимание. В 70-х годах Рейдар Согнес, профессор ортодонтологи и Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, создал модели гитлеровских протезов, основываясь на трехмерных реконструкциях, отталкивавшихся от двухмерных рентгеновских снимков, хранящихся в американских архивах, а также на схемах и описаниях зубов Гитлера, оставленных профессором Блашке. Эти протезы можно было приложить к обнаруженному черепу и убедиться, совпадают ли они.

В то время как положительная идентификация с помощью этого метода позволила бы определить, принадлежит ли череп, находящийся на Большой Пироговке, Гитлеру, отрицательный результат означал бы только одно: этот череп не подлинный. В конце концов, нигде не было помечено, что это череп Гитлера. Негативный результат не исключал бы точную идентификацию, проведенную советскими специалистами в мае 1945 года.

Мои подозрения в отношении подлинности этого черепа усилились после еще одного, ничем не аргументированного отказа в разрешении исследовать останки. Я засомневался, существует ли в действительности этот череп, поскольку на фотографиях коробка выглядела такой тонкой, что развалилась бы под тяжестью останков, не оставляя сомнений в том, что в этой коробке не могло уместиться основание черепа, не говоря уже обо всем черепе.

Только один фрагмент черепа (ошибочно названный затылочной костью) был представлен для конфиденциального исследования. Однако исследование этого фрагмента также дало повод для серьезных сомнений насчет его происхождения, сомнений, которые будут в дальнейшем сформулированы в данной книге.

Изучение шести больших фолиантов, обнаруженных вместе с черепом, более обнадеживает, поскольку не приходится сомневаться в их подлинности. Это увлекательная история.

В 1945 году советские представители в Берлине изо всех сил потакали сталинским причудам и всячески старались успокоить его патологические страхи, что Гитлер каким-то образом в конце концов перехитрил его. Неуверенность патологоанатомов была смягчена в докладе заместителя министра внутренних дел Ивана Серова его начальнику Берии. Он писал: «Перечисленные документы (теперь недоступные) и фотографии содержат доказательства правильности опознания Гитлера. Нет никаких сомнений, что труп Гитлера идентичен (то есть подлинный)».

Сталин в Москве оставался в высшей степени подозрительным, особенно когда британский генерал-майор Форт, пытаясь выудить информацию, старался убедить в Берлине генерала Синева, что англичане абсолютно не сомневаются, что Гитлер мертв и что русские владеют его трупом. Продемонстрировав таким образом свою якобы уверенность, Форт тут же подорвал ее, попросив Синева предоставить ему результаты обследования зубов, найденных во рту трупа, обнаруживая тем самым свое неверие.

В конце лета 1945 года Сталин поручил представить ему специальный доклад о смерти Гитлера. Ответственность за этот доклад была возложена на генерала Кобуло-ва из НКВД (впоследствии он был расстрелян вместе с Берией. Донесение было подготовлено и направлено тогдашнему министру внутренних дел Круглову 19 января 1946 года. Главный начальник, отвечавший в НКВД за дела военнопленных, дал этой операции довольно вызывающее название «Миф».

Когда летом 1945 года западные союзники стали задавать вопросы по поводу данных о зубах и обнаружении трупа Гитлера, Серов в истерике запрашивал Берию:

— Что он должен сделать, чтобы удовлетворить Сталина?

— Должен ли он обращаться к союзникам по поводу информации, которой они могут располагать?

— Должен ли он заново проверить весь район в Берлине, где были найдены трупы?

— Должен ли он врать и сам выпутываться из всей этой заварухи?

Никакого ответа от коварного Берии не зафиксировано, но впоследствии было высказано мнение, что офицеры СМЕРШа, проводившие первое обследование трупов, действовали слишком поспешно, не проявив достаточной тщательности и отнесясь к «фрицам» слишком снисходительно. Эта ошибка не должна повториться. Неудовольствие Сталина докладом СМЕРШа, представленного ему Абакумовым, заместителем министра обороны, совершенно очевидно лишило Серова спокойствия, он понимал, что такое раздражение, если оно повторится, может иметь самые серьезные последствия для его будущего.