В статье в «Дейли скетч» Комер Кларк утверждал, что израильская секретная служба говорила ему, что Борман вылетел из Испании в 1948 году с испанским паспортом на имя Хосе Поссеа и продолжает уходить от израильских агентов, которые в 1952 году выследили его переезд из Аргентины в Бразилию. Он уверял, что два израильских агента разрабатывали планы его похищения из морского порта на восточном побережье Сальвадора, но Борман расстроил их намерения, когда в 1958 году лег в больницу и спустя несколько месяцев умер от рака. Могила его якобы находится поблизости от городка Барилоче, расположенного в Андах, в тихом месте в десяти километрах от города. Однако никаких подтверждений этой версии не последовало.

Нельзя скидывать со счетов и испанца Анджела Алькасара де Веласко, который утверждал, что после окончания войны он организовал бегство Бормана в Швейцарию.

Несмотря на все продолжающиеся «разоблачения» и глупо срежиссированную дезинформацию, израильская команда во главе с Тудаем Фридманом продолжала неустанно охотиться за Борманом.

Обнаружение доктора Вернера Хейде, эсэсовского врача, которого разыскивали за преступления против человечности — убийств тысяч евреев, — дало возможность устроить суд над ним. Перед началом судебного процесса государственный обвинитель Франкфурта доктор Фриц Бауэр детально его допрашивал. В результате этих допросов главный обвинитель Мецнер сделал заявление агентству Рейтер:

«Несмотря на утверждения обратного, включая показания Ганса Баура (пилота Гитлера), управление генерального прокурора земли Гессен продолжает свои усилия по розыску Мартина Бормана, исходя из уверенности, что глава национал-социалистической партии выжил.

Управление генерального прокурора во Франкфурте выражает удовлетворение тем, что в его распоряжении имеется информация, которая может подтвердить, что Борман на свободе».

А спустя два дня Хейде был найден в своей камере повесившимся, а доносчик Фридрих Тильман выпал или выбросился с восьмого этажа служебного здания.

История, рассказанная Бауэру Хейде и Тильманом, сводилась к тому, что Хейде скрывал Бормана в эсэсовском госпитале в Граастене, неподалеку от датского города Сондеборг. Опять-таки невовможно установить, рассказывали ли Хейде и Тильман эту историю, чтобы спасти себя, или пытались рассказать правду.

Позднее, в том же 1964 году, ситуация изменилась самым решительным образом Восточногерманские власти сделали заявление, из которого явствовало, что могила, в которой было захоронено якобы тело Бормана после того, как оно было обнаружено в Берлине на мосту Лертер, была вскрыта вследствие вспыхнувшего интереса к его делу, но оказалась пустой — там не было никаких следов захоронения.

8 июля 1964 года Бауэр сказал, что он получил из Парагвая сообщение от неназванного им человека, извещающего его, что Борман живет именно там. Судя по этому сообщению, Борман несколько раз бывал в Асунсьоне, столице Парагвая, в обществе доктора Менгеле.

В первую неделю августа вся эта история подтвердилась, хотя и в несколько измененном виде. Появилось сообщение, что Борман умер в 1959 году в доме парагвайца немецкого происхождения Бернарда Юнга и якобы похоронен в Ига, деревне в тридцати пяти километрах от Асунсьона.

Западногерманский журналист Герберт Джон вылетел в Асунсьон и поехал в машине в Ита, чтобы расследовать эту версию. Он обнаружил, что регистрацию захоронений проводит сам могильщик. Герберт Джон неофициально раскопал могилу под номером 3, про которую в регистрационном журнале было написано, что в ней похоронен Хуан Хермосилла. В могиле он нашел беззубый череп и отдельные кости, завернутые в материю, и решил, что они, вероятно, принадлежат Хуану Хермосилле.

Бернарда Юнга он выследил в Испании, где, как неожиданно выяснилось, он теперь проживал. Юнг отказался подтвердить или опровергнуть, что Борман умер в его доме.

Германский посол с опозданием обратился с просьбой еще раз вскрыть могилу. Бауэр немедленно отреагировал на этот запрос западногерманского правительства, заявив, что неонацисты в Южной Америке намеренно распускают слухи о смерти Бормана, чтобы поиски прекратились. Он продолжил поиски вместе со своей командой и в сотрудничестве с журналом «Шпигель» и другими изданиями. Они прочесывали район, где, как сообщалось, в по следний раз видели Бормана.

Бауэр утверждал, что врач, чех по национальности, живущий в Парагвае, недавно сообщил ему, что оказывал медицинскую помощь больному раком, который, как ему кажется, мог быть Борманом. Западногерманские газеты сообщали, что другого врача в Асунсьоне уговорили выдать подложное свидетельство о смерти Бормана, датированное двумя годами раньше, чтобы убедить власти прекратить поиски.

Прошла неделя, а парагвайские власти весьма неохотно проявили готовность откликнуться на запрос Западной Германии. Бауэр выступил с новым заявлением, сказав, что он предполагает, что упомянутая могила, которая, «как считают, возможно, хранит останки Бормана, скорее всего могила, в которой лежат кости какого-то старого индейца».

И действительно, в могиле в Ита оказались захоронены останки индейца Хуана Эмилио Хермо Хермосиллы, как подтвердили местные жители!

Теперь Бауэр увеличил награду за сведения о Бормане до 9 тысяч фунтов стерлингов.

Весной 1963 года сын Эйхмана Дитер был арестован за участие в беспорядках в Аргентине, и этот арест подтолкнул его сделать заявление о том, что Борман жив. Это дало полиции возможность провести обыск в доме Эйхмана на Калле Гарибальди в Буэнос-Айресе. Утверждали, что в результате обыска были найдены три письма Бормана Эйх-ману, датированные 7 марта 1952 года, 12 января 1957 года и 3 марта 1957 года. 3 января 1965 года другой сын Эйхмана, Клаус, настаивал на том, что он тоже знает наверняка, что Борман жив. Однако фактов явно не хватало.

После этого в мае 1965 года сыновья Бормана заявили, что, по их убеждению, он мертв. Это заявление выглядело довольно странно, поскольку официально считалось, что между Борманом и его семьей нет никакой связи.

В 1967 году мир потрясло известие об аресте в Сан-Паулу Франца Пауля Штангля, ответственного за убийство 700 тысяч евреев, которого бразильское правительство согласно выдать. (К этому времени Бразилия стала более демократической страной.) 17 марта бразильский суд получил от окружного суда Дюссельдорфа не очень вразумительное требование о выдаче Штангля, сформулированное в таких выражениях, словно Штангля обвиняли в угоне автомашины или неуплате за пользование телевизором. Но теперь поляки тоже стали требовать его выдачи, подталкивая германское правительство к более активным действиям. 22 июня одна из берлинских газет, «Тагесшпигель», была вынуждена задать вопрос, действительно ли Борман жив, ибо Штангль признал, что Борман — «один из нас», имея в виду, что он был среди спасшихся нацистов, укрывающихся в Южной Америке.

Решительно настроенные охотники за Борманом к этому времени заинтересовались следом в Гватемале. Там был арестован один человек, и его отпечатки пальцев были отправлены в криминальную полицию Висбадена для опознания, не являются ли они отпечатками пальцев Бормана или по крайней мере подкрепляют ли они историю, опубликованную в «Гардиан» в марте 1967 года. Продолжения у этой истории не получилось, подозреваемый был освобожден.

В октябре того же года охотник за нацистами Симон Вейзенталь заявил, что есть свидетельства того, что Борман живет в Парагвае. Предполагалось, что он получил парагвайское гражданство.

Итальянский врач доктор Пино Фрецца, который однажды сопровождал Муссолини в Мюнхен и встречался там с Чемберленом, знал и Бормана. Он сообщил итальянскому послу в Аргентине, что встретил Бормана в Буэнос-Айресе. Копию его сообщения итальянское правительство должным образом переслало еврейским организациям. Читатель не должен забывать, что Фрецца был фанатичным фашистом и его свидетельство было, по всей вероятности, продиктовано собственными интересами. Из его сообщения ничего не последовало.