Несмотря на то, что в это дело вторгся Борман, поиски Менгеле продолжались. А поиски Бормана остановились в 1973 году, столкнувшись с внешне неопровержимыми свидетельствами западногерманских патологоанатомов. И даже люди, не являющиеся экспертами, были поражены, насколько неряшливо проводилась экспертиза и как франкфуртская прокуратура не хотела прибегнуть к первоклассной помощи. Дело против Бормана, якобы проживающего в Аргентине или Парагвае, было закрыто, к удовольствию историков, что с них достаточно этой «чепухи».

«Чепуха» вновь возникла накануне Рождества 1992 года.

Мартин Альмадо был просветителем и адвокатом-самоучкой, представлявшим в Латинской Америке Движение за защиту прав человека. Он сам пострадал от рук Стресснера, будучи в заключении с 1974 года и до высылки из Парагвая в 1977 году. Его жена, которой ничего не сказали о высылке, а сообщили о его якобы смерти, стала жертвой сердечного приступа и умерла.

Когда в 1989 году Стресснер улетел из страны, Альмадо вернулся из изгнания и начал разыскивать бумаги по своему делу. Ему сказали, что в провинциальном полицейском управлении свалены бумаги Следственного управления министерства внутренних дел, которые полиция в скором времени будет сжигать.

22 декабря 1922 года в полицейское управление Сола-рес де Ламбаре, около Асунсьона, нагрянула комиссия юристов во главе с судьями Хосе Августином Фернандесом и Луисом Мария Бенитес Риарой, которых сопровождал депутат парламента Франсиско Хосе де Варгас. Они действовали на основании закона о предоставлении следствию необходимых документов, внесенно) о в Конституцию 1992 года. В охраняемом месте они обнаружили около двух тонн документов, относящихся к деятельности Управления криминальных расследований, бывшего центра государственных репрессий. Документы были свалены в полном беспорядке в запертой комнате, явно предназначенные для сожжения. При свидетелях в лице представителей прессы и телевидения судьи распорядились немедленно перевезти всю документацию в здание Верховного суда в Асунсьоне.

Вскоре после этого, 4 января 1993 года, таким же образом, по подсказке, был обнаружен еще один склад документов. На этот раз это были досье, принадлежащие юридическому отделу тайной полиции. Горы информации, относящейся к систематическому подавлению Крестьянской лиги, и особые папки, относящиеся к ужасающему обращению с отдельными личностями, дали следователям основание возбудить уголовное дело против бывшего президента Стресснера.

Поиски продолжались. 8 января был осуществлен третий рейд— в министерство внутренних дел, в управление «Текнико пара ла Репресьон де коммунизмо», обычно именуемого «Ла Техника». Это управление было образовано в начале 60-х годов при тайной поддержке правительства США. Рейд подтвердил, что «Текника» действовала еще долго после путча 1989 года, свергнувшего Стресснера. После рейда 22 декабря высшие офицеры этого управления скрылись, захватив с собой наиболее важную информацию. Ноэми Йор, координатор местного церковного комитета, получил сигнал о том, что 11 января имела место попытка уничтожить часть досье, захваченных за три дня до этого, после чего все папки были срочно перевезены в Национальный архив.

Большинство папок, помеченных «Архивы террора», были перевезены в огромное квадратное здание министерства юстиции, где архивисты приступили к трудоемкой работе по наведению порядка в этом хаосе. Первоначально документы были сложены в двух комнатах на верхнем этаже, вываленные из корзин в полном беспорядке.

Доктор Эндрю Никсон из Бирмингемского университета был одним из самых деятельных катализаторов, но как только новость об открытии архива распространилась, вокруг него начали виться люди, отнюдь не столь бескорыстные. К сожалению, охрана архива оказалась далеко не на высоте: так, один из моих информаторов мог посещать архив с вещевым мешком, а другие ходили сюда с продовольственными сумками. Полицейский, которого застали за уничтожением старых документов, оправдывался тем, что некоторое время назад документы были заложены в компьютер! Никто точно не знает, какие досье он уничтожил.

Очень быстро распространились устрашающие слухи о вмешательстве ЦРУ, поскольку эта организация была более всех заинтересована в неофициальном изъятии документов, касающихся ее деятельности. Официально правительство США предоставило около 40 тысяч долларов на каталогизирование — это соглашение действовало до сентября 1993 года. Хотя посол США Джон Глассман раньше отрицал, что США замешаны в репрессиях, что явствовало из документов архива, он публично признал, что ЦРУ сотрудничало в организации «Ла Текника».

В августе 1993 года в конгресс Парагвая был внесен законопроект, предлагающий сделать архив выставкой.

Первый же рейд дал кучу документов. Около 600 перевязанных кип и свыше 7 тысяч персональных досье и протоколов признаний, полученных под пытками, продемонстрировали, что пытки применялись обычно против политических противников и что таких противников зачастую похищали из эмиграции с помощью служб безопасности соседних стран. Более того, задержанные, которые исчезали во время следствия, на самом деле уничтожались — в таких случаях в досье записывалось: «Упакован». В числе осведомителей службы безопасности был даже католический епископ!

Такая информация была весьма деликатной, но худшее было впереди. Похоже, что Парагвай выступил учредителем «Операции Кондор» — соглашения между военными режимами Аргентины, Бразилии, Парагвая, Уругвая и Чили, позволяющего беглецам-нацистам и им подобным свободно пересекать границы этих стран в поисках безопасности. Можно ли удивляться тому, что охотники за нацистами сталкивались с такими трудностями!

Раскрытие содержания некоторых папок, касающихся «Операции Кондор», привлекло интерес, и эти документы получили подтверждение в других странах, замешанных в этом деле, в большинстве которых правительства сменились на более либеральные.

Разоблачая деятельность бывшего президента Парагвая Стресснера, Хуго Коре, вице-президент одного из уругвайских комитетов конгресса по защите прав человека, разыскивавший пропавших уругвайских диссидентов, заметил, что «между нашими правительствами существовало нечто вроде транснационального суверенитета». Он назвал восемь членов правительства Стресснера и трех сотрудников аргентинской и уругвайской разведок, которые несут ответственность за исчезновение уругвайских граждан.

Эрнан Бордонович и Хайме Нараньос, чилийские сенаторы, ознакомились с документами и заявили, что в них содержатся неопровержимые доказательства военного и карательного характера режима, установленного в 70-х годах. Чилийский президент Патрисио Эйлвин официально запросил документ, раскрывающий деятельность бывшего главы чилийской разведки полковника Мануэля Контрераса.

Подобные разоблачения продолжаются и продолжаются — их подлинный масштаб только теперь становится ясен.

Основываясь на открывшейся информации, парагвайский суд подготовил приказ о высылке Стресснера для передачи его бразильскому правительству. Адвокату Стресснера удалось добиться отсрочки на том основании, что добросовестность судьи находится под подозрением, поскольку он действовал с такой поспешностью!

Однако для наших целей эти разобла гения реально означают, что захват такого количества разоблачительных материалов может только подчеркивать подлинность разоблачений в отношении Менгеле и Бормана, разоблачений, требующих немедленного и горячего отклика со стороны западногерманского правительства, как это будет видно из самих документов, знало о том, что я намерен раскрыть.

Альфред Штрайм, который в течение тридцати лет возглавлял германский Центр исследований нацизма в Людвигсбурге, поспешно заявил, что упоминания в «Архиве террора» о пребывании Бормана в Парагвае являются «абсолютной чепухой». Для человека его положения такое заявление демонстрирует примечательное отсутствие знаний и наивность, граничащую с бесстыдством. 26 февраля 1993 года «Таймс» процитировала его высказывание по поводу разоблачений в отношении Бормана: «Это не только его череп (который был найден и идентифицирован в 1973 году), но люди, которые хотели бежать вместе с ним, известны, и они говорят, что снаряд из танка взорвался рядом с ними, и он (Борман) лежал там мертвым».