Вероятно, в обществах благополучных и богатых, древний инстинкт убийства переходил в свою противоположность, в безусловный запрет на уничтожение разумного существа. Блейд трижды встречался с такими случаями в Талзане, Уренире и теперь в этом южном раю, царстве светлого Айдена. И всякий раз он чувствовал, что культура, безусловно исключающая убийство, в чем-то ущербна и зависима от внешних обстоятельств; подобный императив как бы ставил ее под удар. Теперь он был мудрее, чем двадцать и десять лет назад, и мог облечь свои неясные ощущения в слова.

Ему представлялось, что убийство, как многие другие деяния человеческие, морально и аморально одновременно. Все зависело от конкретных обстоятельств. Убийство как акт агрессии - безнравственно; убийство ради самозащиты или спасения ближнего - действие естественное и целесообразное. Это понимали и паллаты, которых он встретил в мире Талзаны, и уренирцы, обитатели сферы Дайсона. И те и другие разработали защитные механизмы, которым полагалось ограждать могучую и мудрую, но отринувшую убийство культуру от нежелательных эксцессов. Паллаты вывели расу Защитников, не то андроидов, не то бесполых клонированных существ, способных с равным бесстрастием распылить сотню-другую дикарей или весь их дикарский мир. Уренирцы поступили мудрее; часть их народа превратилась в богов, настолько всеведущих и всемогущих, что каждый, кто отдавался под их покровительство, обретал полную и абсолютную безопасность.

Так или иначе, эти две цивилизации решили свои проблемы; Ратон же, видимо, не имел других защитников, кроме Великого Болота, смертоносного экваториального солнца и непроходимой зоны саргассов. Если учесть, что варварская культура со временем достигнет зрелости и выйдет на стадию технологического развития, такая защита не внушала Блейду доверия. Минует триста или пятьсот лет, и первый же летательный аппарат, построенный а Айдене или Ксаме, отправится в южные пределы. Ну, не первый, так второй или третий...

Но Аррах бар Ригон не мог знать таких вещей, и тот, кто владел сейчас его телом, решил прекратить спор.

- Расскажите мне о ттна, наставник, - Блейд собирался перевести разговор на более нейтральные темы.

- Слишком общая постановка вопроса, мой сиятельный принц, - историк усмехнулся.

- Я не принц. Всего лишь пэр Айдена, вдобавок не утвержденный императором в правах, - странник наполнил бокалы, Клеваса и свой.

- Ну, я полагаю, при нашей поддержке у вас появляются шансы на корону... - Блейд не мог понять, шутит ли его собеседник или говорит серьезно. - За ваше сиятельное высочество, - старик поднял бокал.

Они выпили. Вино было слабым, с приятным букетом.

- Вернемся к ттна, - предложил Блейд, и Клевас согласно кивнул.

- Что вам о них известно?

- Кое-что я прочитал здесь, в хранилище... Кое-что слышал в Хайре...

- В Хайре? Это интересно, клянусь бородой! Что же именно?

- Сказку, я думаю. Балладу о подвигах героев былых времен,

Клевас заволновался и внезапно перешел на "ты".

- Помнишь ее, Эльс? - перегнувшись через столешницу, он с неожиданной силой стиснул руку Блейда. - Сможешь повторить?

- Слово в слово, мой мудрейший наставник!

- Молю о такой милости, мой принц!

- А какова будет плата, о светоч историков Ратона?

- Хмм... Еще один графинчик вина?

- Предпочитаю брать девушками, бар Клевас. Где ваша внучка, спасенная из лап понитэкских дикарей?

Клевас ухмыльнулся; видимо, эта светская болтовня доставляла ему массу удовольствия.

- Ах ты, паршивец! - заявил он, погрозив сиятельному принцу пальцем. - Тебе не хватает Фалты? - Глаза этого старца, похоже, замечали все. - Не много ли будет?

- Девушек не бывает слишком много, - убежденно заявил Блейд. Благородные воины Айдена любят разнообразие.

- В твоем возрасте, возможно, - Клевас поднялся, подошел к своему рабочему столу и щелкнул клавишей звукозаписи. - Давай, принц-вымогатель. Я слушаю.

Полузакрыв глаза, Блейд медленным речитативом повел балладу старого Арьера. Клевас тоже опустил веки; его лицо озорного Мефистофеля стало задумчивым и чуть грустным. Минут десять в кабинете раздавались лишь мерные звуки хайритской речи, тяжелые и гулкие, как удары франа. Когда повествование завершилось, Клевас долго молчал; потом задумчиво произнес:

- Ты все знаешь о ттна, сын мой, кроме пары заключительных эпизодов. Да, так... - он покивал головой. - Все факты в этой истории истинны. Иное дело, их трактовка... Кто тебе ее поведал?

- Арьер из Дома Карот, старый воин и певец-сказитель. В Батре, своем родовом городище в горах Селгов, в Хайре.

- Да, Хайра... - Клевас все так же покачивал головой. - Нам интересно все, что происходит в Хайре. О ней практически нет информации.

- Почему?

- В Хайру невозможно заслать разведчиков. Видишь ли, в любом другом месте наш человек может выдавать себя за богатого нобиля, за путника, странствующего с торговыми целями, за певца, в конце концов... В Хайре же нет ни нобилей, ни торговцев. Певцы, судя по всему, имеются, но они также и воины! А наши люди не могут скакать на шестиногах, стрелять из хайритских арбалетов и размахивать франом. И не умеют убивать...

- Вы не разводите таротов? - Блейд был искренне удивлен.

- К сожалению. Конечно, тароты могли бы жить в ратонских степях, но размножаются они только зимой, когда выпадает снег. Наш климат слишком мягок для них.

Блейд кивнул, ожидая, когда же Клевас начнет рассказ о ттна, но взгляд историка устремился к рабочему столу. Видно, ему не терпелось прослушать запись хайритского сказания, да и время занятий истекало.

- О ттна мы побеседуем через день, мой принц, - наконец с извиняющейся улыбкой произнес старик, - Давай выпьем еще по бокалу, а потом отправляйся к Фалте и перескажи ей свою балладу. Я уверен, тебя щедро вознаградят.

Совет был мудр, и Блейд решил незамедлительно ему последовать, но в коридоре столкнулся с Азастой. Вероятно, она собиралась домой; легкая туника сменила серый комбинезон с широким поясом, обычную форму сотрудников Хоралы. Царапина над левой грудью уже превратилась в едва заметную белесую полоску. Блейд едва мог разглядеть эту боевую отметину.