– Лекарство? Может, сначала, сиятельный как-вас-там, вы послушаете старших? Я вас старше не на одну тысячу лет!

Улаайн мгновенно замолчал, а Меч, поглядывая на притихших юношей, начал:

– Аллорны – дети природы, они к корням мира, к основам природы ближе, чем любая из рас, населяющих миры, за которые я в ответе. Нет такой болезни, которую они не смогли бы распознать и победить, потому-то они и живут так долго. Тот, кто решил действовать против них, не хотел уничтожать всех – он собирался целенаправленно извести лишь тех, кто слишком чист и не способен на компромисс, предательство и тому подобные «цивилизованные вещи». Не знаю, как ему это удалось – наверняка собирался большой круг магов – но в голове эльфов был поставлен небольшой психоблок. Это очень хитро, ведь постороннюю магию вы сразу почувствовали бы, а так… Наверняка чужая психика для вас под запретом, это личное дело каждого. Автор идеи был уверен, что запустил механизм эволюции – слишком чистые вымрут, а оставшиеся по своим моральным качествам подойдут для любого, даже самого грязного дела. Многие правители делают со своими народами то же самое без всякого вмешательства в психику – чисто внешними факторами. С вами пришлось играть потоньше, но вот в чем загвоздка: не оказалось среди аллорнов таких! В попытке спастись вы забились в глубь своих лесов, отгородились от всего внешнего и чужого, но механизм уже был запущен. Еще пара столетий – и народ аллорнов погиб бы полностью. Хотя, возможно, их устраивал и такой конец…

– Так что, собственно, в нас изменили? – Улаайн почти кричал.

– Всего лишь сместили чувство вины, смешав ее с суицидальными наклонностями. Один небольшой перекос в чувстве равновесия не позволяет вам отгораживаться от окружающего – и вы при виде несправедливости должны постоянно испытывать чувство вины, тревоги, и как следствие…

– Они все умерли не от болезни. Yiaza – отложенная смерть. Иногда, если аллорн не может жить, он накладывает на себя такую – чтобы успеть закончить все свои дела и уйти в мир иной, никого не потревожив.

– Все верно, малыш, все верно. Вы всегда отличались излишней чистотой – и кто-то ловко сыграл на этом, превратив вашу силу в вашу слабость.

– Но кто?

Тут Элан встал, решительно взял Кристальный Пепел со стола и, привычным жестом отправив его в спину, сказал:

– Кто автор – это уже неважно, он давно умер. А вот кто заказчик… Кто, по-твоему, может собрать большой круг магов – внутренний, состоящий из магов высшего посвящения – не менее десяти человек, и внешний – из магов не намного им уступающих – около ста? Кто набрал такую силу в вашем мире?

– Служители Триединого… – Молодой эльф бездумно сидел за столом, уставившись в одну точку. – Они прижали всех магов, не позволяя практиковать никому, кроме принадлежащих к их сословию. Есть еще, конечно, стархи и ртило – но они далеко и давно забыли о народе аллорнов, если вообще знали о нем. Зачем? Мы же признали их власть, склонившись перед ними!

– Своим существованием вы были постоянным упреком тем, кто под маской благочестия скрывал тайные замыслы. По сути – это попытка святошей избавиться от комплекса вины. – Элан пожал плечами. – Впрочем, не в этом дело. Что нам делать теперь?

– Рассказать обо всем!

– Хочешь увидеть массовую Yiaza? Или ты думаешь, обман такого масштаба не вызовет в сердцах аллорнов, привыкших за эти века брать на себя вину за всю человеческую подлость и низость, чувства ужаса и сострадания?

– Но… А как вы излечили меня?

– В момент принесения присяги ты раскрылся – и Кристальный Пепел смог обследовать тебя, твое тело и душу. Обследовать – и излечить. Теперь, когда мы знаем причину, будет проще. Но как заставить твоих родственников сделать то же, что и ты?

Вечер. Солнечный свет, отражаясь в кронах деревьев, непостижимым образом преломляется в листьях, играя в их прожилках, чтобы осветить чертоги Великой Матери. Закат зеленеет вдоль стен, отсвечивая изумрудом и пурпуром. Только лицо старшей рода остается неизменно спокойным. Глаза древнейшей из эльфов лишены возможности видеть краски мира – зато она видит глубже.

– Вы нашли решение? – Голос, глубокий и мелодичный, внезапно дает трещину – усталость? Надежда?

– Мы на пути к нему. И нам нужен совет… Необходимо собрать всех аллорнов и дать им возможность раскрыться, сбросить тяжесть забот. Это важно!

Легкая, почти незаметная улыбка.

– Ну, это просто. Праздник. Причем очень важный. Такой, чтобы отвлек каждого от его дела и подарил надежду на чудо.

– Великая… – голос Улаайна, до того спокойный, зазвенел. – Вы знаете, что решено было не проводить праздников с тех пор… как аллорны стали уходить. Меня не поймут, если я отменю это решение.

– Почему же? – Небрежное, царственное пожатие плечами – и водопад каштановых волос струится по телу. – Если повод будет достаточно весомым… Например, принятие в род.

– Но… Вы имеете в виду?..

Илиль встала, подняв руки вверх. Волны пошли по волосам, покрывающим комнату, затрепетали – и полный достоинства голос заполнил последний город народа аллорнов, и его услышали последние из представителей уходящей в небытие расы:

– Я, Великая народа аллорнов, последняя из рода скользящей ветви, бывшая некогда одной из Правящих, а ныне следящая за чистотой крови, утверждаю, что в пришедшем к нам есть примесь крови нашей расы и он достоин испытания принятия в род. Слово сказано!

Тишина, заполнившая Эльдаксил, была осязаемой, почти звенящей… Случилось невероятное, небывалое событие. Никто не знал, что последует за ним, но несколько фигур в капюшонах, с увитыми рунами посохами, вздохнув, принялись готовить все необходимое.

– Нет, я не могу! Вот это женщина! Просто и гениально! После такого не то что праздник – пир горой закатить можно! И никто не возразит и не откажется – не часто принимают в род Хранителя Предела! Ай, умница… – восхищался Меч.

– Но я-то не эльф! – недоумевал Элан.

– По виду ты вообще гном, но Великая опускаться до лжи не станет – когда-то эльфы были весьма мобильными, и кто знает, возможно, где-нибудь в сотом колене у тебя и случился дедуля с острыми ушками. Отсюда и неудовлетворенность, и нежелание жить как все. Все сходится! А если это и не так – после того, что ты над собой учудил, в твоей генетике все равно никто не разберется. Так что крепись – пока все будут готовиться к празднику, тебе придется пройти парочку испытаний, выдержать которые может только настоящий эльф. Причем одному, без меня – на это ушастые не пойдут. Они прекрасно понимают, что моих умений хватит, чтобы сделать эльфом древесную лягушку.

– Но если я не справлюсь? Какой из меня эльф?

– Ничего страшного – просто мы пойдем своей дорогой, а в этом мире станет одним народом меньше.

– Спасибо, успокоил. Что хоть меня ждет?

– Когда знаешь всю подноготную, лучше стараешься. А ждет – сам увидишь. Во всяком случае, твои воинские умения им без надобности. Иди – и помни о Пределе.

Дверь в покои Хранителя бесшумно отворилась, и на пороге бесшумно возникли две высокие фигуры, облаченные в церемониальные одежды. Элан, вздохнув, провел рукой по сверкающим граням Меча, одиноко лежавшего на столе, – и решительно вышел из комнаты.

Небольшая поляна на опушке леса была обожжена, словно в нее ударила молния – несколько старых, мертвых деревьев, проплешина гари. Скорее всего, так оно и было, или кто-то из проходящих около леса магов решил насолить длинноухим. Впрочем, сейчас это было не важно.

– Один из побегов священного леса народа аллорнов был уничтожен, – вышедший вперед эльф был стар и мудр. – Это причиняет боль лесу и нам. Если в тебе есть кровь аллорна, ты должен исправить зло, причиненное твоему народу. Пусть к вечеру на месте золы и грязи вырастет дерево – вот из этого семени.

«Просто создай семечку подходящие условия и дай внутренний толчок. Дальше оно все сделает само. Поверь, природа – великая сила, и ее нужно лишь направлять. Давай, не отлынивай!»