До сих пор Темный король избирал на роль своего Посланника Мести только простых и никому неизвестных смертных, у которых не было клана, не было никого, кто бы вспомнил, что этот смертный существовал.

- Но в этот раз король зашел слишком далеко, - размышляла королева. –Он замахнулся на родного внука одного из самых великих королей Шотландии. Он похитил человека небывалой воли, чести и благородства, чистого сердцем и душой.

Она отвоюет этого смертного у Темного короля!

Некоторое время королева молчала, а потом тихим холодным и безучастным голосом произнесла:

- Ах, что же пять веков в таком месте как Царство Темного короля смогут сделать с этим смертным. Темный король хорошо составил условия своей сделки со смертным. Когда заключение Эйдана МакКиннона закончится и король отпустит его, он все еще будет смертным, но он совершенно не будет похож на обыкновенного смертного. Она никогда не забудет, как когда-то давно сама попала в это запретное царство. Как она танцевала на вершине остроконечной башни из черного льда, как спала в бархатных объятьях Темного короля….

- Может быть воспользоваться заколдованным гобеленом, чтобы подарить Эйдану МакКиннону избранницу сердца, - размышляла королева. Она не могла открыто противостоять Темному королю, ведь столкновение их магических сил могут принести на земли Шотландии слишком обширные и неисправимые разрушения. Но она могла и была намерена во что бы то ни стало сделать все от нее зависящее, чтобы по окончании своего заключения, Эйдан МакКиннон нашел настоящую любовь.

- Моя королева, - посланник нерешительно прервал ее размышления, - у них будет так мало времени, всего один лунный цикл. Возможно им надо встретиться в Царстве сновидений.

Королева на мгновение задумалась. Царство сновидений: иллюзорное, полное странствий незабвенное царство, где смертным изредка удается прикоснуться к радужному крылу волшебства. Царство, поражающее воображение смертных. В нем ведутся и выигрываются битвы, рождаются вселенные, предопределяются судьбы влюбленных со времен Клеопатры и Марка Антония до Абеляра и Элоизы. Влюбленные, никогда не видевшие друг друга в реальном мире, могут встретиться в Царстве сновидений и прожить вместе целую жизнь, наполненную любовью. Это положит отличное начало грандиозному плану королевы и обеспечит его успешное завершение.

Мудрые слова, – согласилась королева. С легкой элегантной грацией она поднялась из своего цветочного будуара, подняла руки и начала петь.

Переливы ее мелодичной песни медленно сплетались в гобелен из чистого знания, крови и плоти, шелковых локонов волос праправнука МакАльпинов. Это был древнейший ритуал известный только истинным эльфийским народам. Пока королева пела, ее придворные напевали:

Когда гобелен был готов, королева восхищенно спросила:

- Неужели это и правда Эйдан МакКиннон? - Ее взгляд блуждал по изображению на гобелене с явным эротическим интересом.

- Я видел его, моя королева, и это действительно он, - ответил посланник, увлажнив пересохшие губы и не отрывая глаз от гобелена.

- Счастливая женщина, – сказала королева бархатистым голосом.

Эльфийская королева пришла к нему в Царстве сновидений, в его темницу, где он уже давно был безумен. Она провела своим аккуратным ноготком по линии его заледеневшего подбородка и прошептала ему в ухо: “Не сдавайся, МакКиннон, потому что я нашла спутницу для твоей души и сердца. Она согреет тебя. Она будет любить тебя больше всех на свете.”

Монстр, закованный в ледяной темнице, откинул назад темноволосую голову и рассмеялся.

Звук, раскатившийся по пещере, ничем не напоминал человеческий.

Наши дни

Олденбург, Индиана

У Джейн Силли были чрезвычайно страстные отношения с почтальоном.

Это была классическая история любви и ненависти.

Как только она слышала, что он насвистывая идет к ее порогу, ее сердце начинало бешено колотиться, губы растягивались в глупую счастливую улыбку, а дыхание ускорялось.

Но когда он не приносил ей долгожданного письма от издателей, с восхвалениями достоинств ее рукописи, или того хуже, когда он вручал ей отказ на издание ее работы, она ненавидела его. Как же она его ненавидела. У нее было такое чувство, что в этом была какая-то часть и его вины. Возможно, очень даже возможно, что издатель написал замечательное письмо для нее, а почтальон по неосторожности обронил его, а потом его подхватил и унес ветер. И теперь ее прекрасное и блестящее будущее медленно гниет в какой-нибудь сточной канаве.

И насколько вообще можно было доверять федеральному служащему? – терзалась она сомнениями и подозрениями. Он вообще мог быть членом какого-нибудь тайного общества, которое исследует сколько пыток и испытаний может вынести один несчастный писатель прежде чем окончательно сломаться и превратиться в преступника, орудующего ручкой.

“Фиолетовая проза…какого черта”, - пробормотала Джейн, комкая очередное письмо с отказом. “Я использовала только черные чернила. Я не могу себе позволить купить цветной картридж.” Резким толчком она закрыла дверь своей крошечной квартирки и резко уселась в свое кресло, купленное в секондхэнде.

Она терла пальцами виски и сердито смотрела вперед. Ей просто необходимо было, чтобы ее роман опубликовали. С недавнего времени она была просто уверена, что это был единственный способ выбросить его из головы.

Его. Ее сексуального, темноволосого Горца. Того кто приходил к ней во снах.

Она была безнадежно и безумно влюблена в него.

В свои двадцать четыре года она начала основательно за себя беспокоиться.

Вздыхая, она расправила и разгладила письмо с отказом. Это письмо было самое ужасное из всех и чертовски больно ранило ее. В письме с безжалостной тщательностью были подробно описаны все недостатки, из-за которых ее работа была некомпетентной, неприемлемой и откровенно идиотской. “Но я же и правда слышу небесную музыку, когда он целует меня,” - протестующе сказала Джейн. “По крайней мере в моих снах я ее слышу,” – пробормотала она.

Снова скомкав письмо, Джейн яростно швырнула его в другой конец комнаты и закрыла глаза.

Прошлой ночью она танцевала с ним, с ее совершенным возлюбленным.

Они вальсировали на лесной поляне, в объятьях ласкового лесного ветра, под покровом бархатного, сверкающего тысячами звезд, небосвода. На ней было прекрасное платье из сверкающего лимонного шелка. На нем был шотландский темно-красный с черным плед, под которым была мягкая кружевная льняная рубашка. Его взгляд был такой нежный и страстный, его руки такими заботливыми и умелыми, его язык таким горячим и жадным и…..

Джейн открыла глаза, порывисто дыша. Ну и как она могла жить нормальной жизнью, если этот мужчина снился ей постоянно, еще с самого первого ее сна, который она смогла вспомнить? Пока она была ребенком, она думала, что ей снится ее ангел-хранитель. Но когда она выросла и стала молодой женщиной, он стал для нее чем-то гораздо большим.

В ее снах они плавно переходили от танцев с мечами среди ритуальных костров в честь празднования Белтейна[2] к потягиванию медового напитка из оловянных кружек на вершине величественной горы. Как можно было сравнить все это с распиванием Гавайского пунша из пластиковых стаканчиков на убогом выпускном балу в помещении, освещенном серебристым диско-шаром, закрепленном на потолке?

В ее снах он искусно и с болезненной нежностью лишил ее девственности. Кому был нужен неудачливый страховой агент-фанатик профессионального гольфа, сидящий с банкой пива перед телевизором, смотря очередной футбольный матч в понедельник вечером?