— Странный вопрос? — напомнила ему я, когда он так и не спросил.

— Чья на тебе одежда?

Я удивилась этому. Сидя спиной к столику, я озадаченно посмотрела вниз на свой наряд. И, впервые за всё время, что-то щёлкнуло. Он был прав, это не моя одежда.

— Какого… — сказала я, тряся головой.

На мне были какие-то льняные брюки, которых у меня никогда не было. Светло-кремового цвета, какие я бы никогда не купила, потому что волновалась бы, что они могут окраситься. И блузка была немного… старовата для меня. В белых, бежевых и коричневых цветах, лёгкая , почти прозрачная с большими пуговицами спереди. Я не выбрала бы её даже для своей мамы, когда она была жива, не говоря уж о себе.

Я взглянула вверх, немного приоткрыв рот.

— Как ты узнал?

— Ты имеешь в виду помимо того, что она чертовски отвратительна? — спросил он, улыбаясь. — Она не подходит тебе. Женщины с формами, как у тебя, не носят блузку на два размера больше и брюки, в которых попа выглядит плоской, хотя это не так.

— У меня могло быть ужасное чувство стиля.

— Могло быть. Но это не так. Эта одежда не твоя. Что на тебе было одето, когда ты шла на работу в прошлом году?

Это просто. Потому что, по большому счету, для меня года не прошло. То, что случилось, когда я вышла из дома и собиралась за кофе, произошло со мной этим утром, а не год и два дня назад.

— На мне были узкие джинсы серого цвета и белый свитер с V -образным вырезом. И, да, чёрные замшевые полуботинки на каблуке, — я замолчала, немного смущаясь следующей части. — Трусики на мне мои, но вот лифчик исчез.

Он кивнул, не став подшучивать над этим, как я думала, он станет делать.

— Твои волосы длиннее? — спросил он, заставляя меня потянуться к хвостику и снять резинку.

Я провела пальцами сквозь них, рассыпая их по плечам так, как обычно делала. Брови сошлись вместе, а рот приоткрылся, когда я почувствовала кончики волос.

— Они… короче, — ответила я, чувствуя, как они доходят до вершины груди, хотя обычно закрывали её. — Кто-то подстриг мне волосы?

— Похоже на то. Что-нибудь ещё не так, как обычно?

И тогда пара картинок мелькнуло у меня в голове из тех, когда я была на осмотре. Одна из тех причин, почему я так переживала о физическом осмотре? Да, потому что была не побрита или без эпиляции, и я имею в виду… везде. Подмышки, ноги, бикини. Всё заросло.

Как будто поняв суть моего смущения, Сойер пожал плечами, вставая из-за столика.

— Не волнуйся. У меня найдутся бритва и крем для бритья, — предложил он, затем повёл меня к двери, обратно на улицу. — Что-нибудь ещё?

— У меня возникла проблема с открывание двери вашего офиса, — призналась я. — Я чувствую слабость.

— Ты похудела? — спросил он, когда мы направились обратно к его офису.

Я пожала плечами.

— Может быть, немного? Несильно, но, возможно, немного больше, чем сейчас. Одна из черт диеты — потерять год своей жизни.

— Нет, нам сюда, — сказал Сойер, когда я собралась подняться по ступеням, ведущим в его офис.

Я нахмурилась, когда последовала за ним вокруг здания, где он остановился возле толстой стальной двери с задней части дома. Он набрал длинный код на небольшой панели безопасности рядом с дверью. Дверь открылась, и я смогла войти внутрь. Здесь не было двери, ведущей в заднюю часть офиса, но была лестница, которая вела наверх. Я ощутила, как позвоночник напрягся.

— Расслабься, детка. В офисе нет места, где бы ты смогла отдохнуть. Поэтому я позволю тебе немного ненадолго остановиться у меня, — сказал он мне, устремляясь к лестнице.

Его дом?

Он живёт над офисом?

И с чего бы это ему пускать меня в своё личное пространство?

Он даже меня не знает.

— Давай, Рия. Мне действительно нужно быть в других местах, — позвал он сверху, и я двинулась к лестнице, стиснув зубы, поскольку ноги возражали подниматься на каждую последующую ступеньку. — Ты не шутила, говоря, что всё болит, — проговорил он, поворачиваясь к другой двери и вводя код. Затем он открыл дверь, приглашая меня внутрь. Но сам не пошёл со мной.

— Пользуйся всем, чем захочешь. Поиграй со Слимом, но оставайся в здании, пока мы не убедимся, что ты в безопасности. Я вернусь тогда, когда вернусь.

И с этими словами он оставил меня одну.

Квартира Сойера чем-то напоминала его офис: аккуратная, упорядоченная и очень мужская. Я никогда не была любителем тонны пушистых девчачьих штучек, лежащих повсюду, поэтому решила, что это даже немного уютно.

Полы были того же насыщенного древесного цвета, что и внизу, но стены у лестницы были серыми, а в доме — богатого кофейного оттенка. В П-образной кухне, которая находилась слева от двери, вся отделка была белого цвета, также кухня была заполнена белыми шкафчиками с разделочной поверхностью и приборами из нержавеющей стали. Табуретки стояли вне кухонной стойки, но никакой, как таковой, обеденной зоны не было. Сойер не был похож на человека, устраивающего званные вечера.

Прямо располагалась гостиная зона с огромным коричневым кожаным диваном у левой стены и двумя креслами в коричневом и черном цвете, обращенными к окнам здания. На стене справа, прямо рядом с коридором, который как я представляю, вёл к спальням, ванным комнатам и прочему, был гигантский только-мужчинам-нужен-такой-большой телевизор.

Справа стоял стол с целой горой вещей, лежащих на нём в беспорядке. Похоже, что он использовался больше для того, чтобы сбрасывать на него всякий хлам, чем по назначению.

Я вздохнула и направилась в гостиную, оглядывая коридор, прежде чем войти, возможно, слегка больше похожая на параноика, чем обычно. Но там не было тёмных углов, чтобы спрятаться, поэтому я двинулась дальше.

За первой дверью справа оказалась ванная комната. Здесь было светлее, в отличие от его обычного вкуса, кремового цвета плитка с гигантским душем и двойным туалетным столиком, с зеркалами в деревянных рамах и накладные светильники. И, к моему удивлению, там так же была джакузи. Прямоугольная и глубокая, в которой приятно отмокать, и отлично подходящая для отдыха после тяжелого дня.

Затем я подошла к следующей в коридоре двери.

Там я и встретила Слима[3] .

То есть, я заглянула в хозяйскую спальню. Стены светло-коричневого оттенка, деревянные комоды, деревянная действительно огромная кровать, застеленная богатым стеганым покрывалом.

А поверх покрывала была чертовски огромная собака, самая большая, какую я когда-либо видела в своей жизни.

Я знаю достаточно собачьих пород, чтобы узнать Английского мастиффа, как только увидела его. Я видела бесчисленное количество фотографий с ними — эти неповоротливые тела, грустные глаза и постоянно слюнявые пасти.

Слим, ну, он совсем не был худым. Он был огромным. Я была более , чем уверена, что если бы я легла рядом с ним, он оказался бы больше меня. И он наверняка тяжелее меня, на добрую сотню фунтов[4]. Он был яркого серо-голубого окраса с широким коричневым кожаным ошейником. Его жетоны зазвенели почти музыкально, когда он поднял свою огромную голову и издал, по правде сказать, еле слышимый «вуф», прежде чем снова опустить голову.

— Ты большой сторожевой пёс, — сказала я, входя в комнату, посчитав его дружелюбным, раз Сойер сказал, поиграть с ним. — Привет, приятель, — произнесла я, присаживаясь на край кровати, и осторожно вытянула свою руку, позволяя ему обнюхать её. И клянусь, зверь приподнял брови, будто я выжила из ума, затем обнюхал руку и перевернулся на бок, подставляя свой живот.

Когда собака подставляет свой живот, особенно при первом знакомстве, значит, ты приручила его.

Так что я сделала это.

Вскоре, убаюканная этим дружелюбным и ленивым гигантом, а так же измученная утренними событиями, я медленно погрузилось рядом с ним в сон.