Он прижал ее ладони к своей груди. Сердце в ней билось так громко, что Рейчел не могла не услышать его.

— Ты нужна мне вся без остатка, — яростно заговорил он. — Понимаешь? — Он заглядывал ей в глаза, ловя ее взгляд. — И я хочу целиком отдаться тебе. Скажи мне, что ты согласна, дорогая, потому что для нас другого выхода не существует.

Он ждал ее ответа, опасаясь, что зашел слишком далеко в своей требовательности. Увидев слезы на ее глазах, он готов был смириться с любым ответом, лишь бы она не покидала его. И в этот момент Рейчел потянулась к нему губами. Не дав ему сказать больше ни слова, она прильнула к нему всем телом.

Как истинный гурман, он смаковал в поцелуях ее тело, разгоряченное желанием, наслаждался ее гладкой кожей, головокружительным ароматом волос. Рейчел стонала, изнемогая от наслаждения, когда он целовал ее грудь, бедра, проникал языком туда, где сочилась влага, исторгнутая возбужденным телом. Джеймс отстранялся, чтобы взглянуть на нее, увидеть затуманенное желанием прекрасное лицо, и снова как безумный целовал каждый пальчик на ее ногах. Он знал, что после этой ночи никогда не захочет другой женщины. Он брал ее на руки, баюкал и шептал между поцелуями, как она прекрасна, как он хочет ее. Задыхаясь от желания, Рейчел шептала его имя и просила, просила…

— Сейчас, моя дорогая, сейчас, — ответил Джеймс шепотом. Откинувшись назад, он приподнял ее, чтобы одним движением войти в нее так глубоко, что Рейчел вскрикнула, испытав мгновенный оргазм. — Родная моя, — прошептал он, бережно уложил ее на подушку и залюбовался просветленным лицом любимой. — Тебе хорошо?

Рейчел провела ладонью по его лицу, сильной шее, широкой груди. Белая кожа ее рук контрастировала со смуглой кожей Джеймса. Прикрыв глаза, он чувствовал, как нарастает возбуждение под ее ласками, потом со стоном накрыл белеющее в темноте желанное тело Рейчел своим, и время для них остановилось…

Рейчел вздрогнула и проснулась. Смуглая рука кольцом обвилась вокруг ее талии, нижняя часть тела была придавлена согнутой, словно в беге, смуглой ногой. Джеймс, поняла Рейчел, она заснула в его объятиях. Блаженная улыбка скользнула по ее сонному лицу. В отдалении что-то загромыхало. Приподняв голову, она прислушалась. За окном сверкнула молния и на секунду осветила темную спальню. Гроза в ночи. Наверное, скоро пойдет дождь, решила она, и снова опустила голову на плечо Джеймса. Ей всегда нравилось слушать шум дождя по ночам.

Джеймс что-то пробормотал во сне и крепче прижал ее к себе. Рейчел провела пальцем по заросшему подбородку, по губам и засмеялась, когда он, не открывая глаз, схватил зубами ее за палец.

— Эй, перестань кусаться!

— Я не больно.

— Кто тебя знает?

— Скажи, зачем тогда ты меня разбудила? Никакой жалости к измученному любовью человеку!

Рейчел хихикнула, почувствовав упругий толчок в живот, и поняла, что Джеймс хочет ее.

— Для измученного человека ты проявляешь слишком большую активность, мой господин, — заметила она насмешливо.

— Тебе лишь бы насмехаться над поверженным героем-любовником, моя госпожа, — пробудившимся от сна басом пророкотал Джеймс, поцеловал ее в теплые губы и снова откинулся на подушку.

Рейчел перевела дыхание, поцеловала его в плечо и тихо сказала:

— Сейчас дождь пойдет.

— Не может быть, — сонно пробормотал Джеймс.

— Я слышала гром, и молния сверкала за окном. Ты разве не слышишь?

Джеймс открыл глаза и прислушался. Действительно, издалека доносились раскаты грома, темное небо за окном прочертил ослепительный зигзаг молнии. Он вспомнил предупреждение о шторме, которое передавали накануне.

— Ты никогда не плавала на яхте во время ночного шторма? — спросил он.

— Нет, а ты?

— Один раз угораздило. Страшное, но впечатляющее зрелище. Яхту швыряет как скорлупку, все трещит, ломается мачта, на палубу обрушиваются тонны воды. Осознаешь, какой ты маленький, ничтожный на фоне громадных волн. Каждую минуту прощаешься с жизнью. Одновременно в душе рождается восторг перед мощью стихии. Никогда не чувствовал такую близость к Богу, как в ту ночь.

Рейчел села в постели, чтобы видеть лицо Джеймса. Увидев ее наготу, он замолчал и взял в ладони нежные груди. Она замерла, почувствовав нарастающее желание, и покраснела, вспомнив, как восхитительно заниматься с ним любовью. По ее телу пробежала дрожь.

— У тебя сейчас глаза горят в темноте, как у ведьмы, — сказал Джеймс, притянул ее к себе и поцеловал так проникновенно, что Рейчел застонала. — Сама виновата, я теперь околдован тобой. Ты самая прекрасная и соблазнительная ведьма на свете. Но играешь ты с огнем, — добавил он после того, как Рейчел ответила ему на поцелуй.

Рейчел ощущала в себе такую власть над ним, что сердце замирало. Но и сама она была под властью желания к этому мужчине. Как гибкая ящерка скользила она по его телу, целуя, покусывая, пока Джеймс не встрепенулся и, улучив подходящий момент, не проник в нее, заставив оседлать себя. Он целовал ее соски, заставляя вскрикивать от двойного наслаждения. Взлетев к вершинам блаженства, они вскрикнули одновременно, и их крик слился с очередным раскатом грома, прокатившимся над замком.

Рейчел всхлипывала, дрожь пробегала по ее потрясенному телу. Джеймс положил ее рядом с собой, обнял, гладил по голове, нежно целовал и покачивал, пока она не успокоилась. Он продолжал держать ее в объятиях и после того, как она уснула. Гроза стала уходить в сторону моря, откуда и пришла, тихо шелестел за окном дождь. Джеймс думал о том, что любовь это тоже стихия, которую в отличие от шторма нельзя предсказать. Разве мог он предвидеть, что полюбит Рейчел Кемпбелл?

7

Казалось, их любовь никогда не узнает пресыщения. Они занимались любовью там, где их застигало желание, в любое время суток. Ночью Джеймс держал ее в своих объятиях, а едва проснувшись, они возобновляли то занятие, за которым сморил их сон. Рейчел еще не знала такой ненасытной любви.

Лежа в тени большого цветного зонта на краю бассейна, она думала о том, что Джеймс определенно избаловал ее. Вот уже третью неделю она проводит в праздности и неге. Рейчел посмотрела на окна кабинета, где работал в данный момент Джеймс, и вздохнула. Временами ей становилось страшно, потому что такая жизнь напоминала прекрасный сон. А вдруг она проснется и все разом кончится? Разумеется, когда-нибудь кончится их одиночество вдвоем в большом роскошном замке, по которому часами можно бродить, открывая для себя что-нибудь новое. Каждый день Джеймс дарил ей цветы и любовь…

— Ты не перегреешься? — услышала она его голос над собой и подняла голову.

— Врач говорил, что тебе нельзя много времени проводить на солнце. Пожалуй, я отнесу тебя в дом, — сказал Джеймс и, не слушая вялых протестов Рейчел, поднял ее на руки.

— А как же твоя работа? — лукаво спросила она, обхватив его шею и заглядывая в потемневшие от желания глаза Джеймса.

В спальне было прохладно, свежий ветер, залетавший в открытые окна, шевелил края легких штор, сонно гудел заблудившийся шмель. Полуденная истома разливалась по телу Рейчел, пока Джеймс освобождался от брюк и рубашки. Вид его возбужденного тела действовал на Рейчел неотразимо, низ живота мгновенно наливался тяжестью. И когда он приближался обнаженный к постели, желание пульсировало в ней с такой силой, что она умоляющим жестом протягивала к нему руки.

— Я не могу насытиться тобой, — горячо шептал он, прижимаясь лицом к ложбинке между ее грудей.

— Я тоже, — призналась Рейчел.

Она любила его, отчаянно и страстно, как никогда никого не любила. Иногда ей приходило в голову, что страсть Джеймса еще не означает любовь. Но старалась об этом не думать. Она вообще жила вне реальности, хотя подозревала, что такие же мысли могли посещать и Джеймса. Кроме домоправительницы и шофера, ей не с кем было общаться. Джеймс хотя бы разговаривал по телефону. Рейчел даже подходить к этому связному с внешним миром не хотелось. Она даже в журнал не позвонила, за нее это сделал Джеймс. Вскоре после ночной аварии он оставил на автоответчике в редакции журнала сообщение, что Рейчел Кемпбелл уехала отдохнуть на неопределенное время. Узнав об этом, она была в очередной раз поражена его предусмотрительностью и заботой.